Я не скучаю

- Как сам то, Славан? – спросил в вайбере Колбасин, с которым мы служили два года в Ханкале, а после неё, пару раз встречались и пили его фирменный воронежский самогон

- Нормалек! Тружусь на благо Родины!

- И я…По армии не скучаешь?

- Нисколько…- ответил я ему.  - Скучают обычно от безделья…Работаю до 15.00. Потом детский сад, тренировка, домашних дел невпроворот, на сон чудом выкраиваю шесть часов в сутки.

Работы много, - раз в пять больше чем в армии... Но выйдя из больницы, я могу забыть о ней и при желании выключить мобильный телефон. У меня два полноценных выходных в неделю и нет субботнего ПХД, когда я наводил порядок на рабочем месте. Никто мне не скажет прийти ночью, чтобы принять военный борт, солдата-суицидника или подготовиться к строевому смотру или внезапно заступить на суточное дежурство…или быть готовым улететь туда, куда никто не знает куда и вернуться неизвестно когда… Никто не задаёт вопросов, почему я небрит, нестрижен и одет не по форме, почему у меня неукомплектован «тревожный чемодан» и неуставные туфли, носки, нижнее бельё.

Если руководство меня допечет, - я могу написать заявление и через две недели уволюсь, чтобы найти новое место. Я могу подрабатывать в частном медцентре и не бояться опера или командира, который будут считать, что я живу не по средствам.


От армии, за почти тридцать лет службы мне досталась в наследство достойная пенсия и квадратные метры, которые я ремонтирую вот уже с год. Многие считают армией – своеобразной ипотекой, где венец службы – это ключи от квартиры. Я, - нет. Материальное не может определять духовное.

Мне кажется, что на гражданке я стал спокойнее, и появилась определённость в жизни. Моя зарплата в три-четыре раза выше армейского довольствия офицера, которое я получал в последние три года, находясь в распоряжении начальника госпиталя. «За штатом» - это, когда ты внезапно перестаешь быть нужным армии, от тебя мечтают избавиться, но без оплаты всех долгов, - не могут. И до сих пор мне армия осталась должна компенсацию за обмундирование и собственно саму вещёвку. На первую в финслужбе «нет денег по статье…». На второе, - у меня нет времени, чтобы нанять машину и вывезти её со склада. Да и признаться честно, я не знаю, что делать с военной формой, которую я так и не сносил.

 Я не скучаю, что перестал быть действующим подполковником и наконец, преодолел порог бедности. Раньше моя семья получала московскую добавку, как малообеспеченная. В тоже время армия научила меня сначала голодать, а потом экономить и быть независимым от государства и курса доллара/евро. Еще в девяностые мы не получали довольствие по шесть месяцев, а пайковые по два года. Потом пайковые отменили и якобы повысили довольствие. Но это было, конечно же, профанацией. Лишь в Чечне, на войне платили хорошо, и пять лет я чувствовал, что именно служу все двадцать четыре часа в сутки, а не имитирую бурную деятельность. Я ощущал, что моя служба достойно оплачивается и я нужен именно бойцам, офицерам, от которых зависела Победа над врагом. Правда и там, чтобы получать боевые, необходимо было «делиться с командованием». Кто не хотел, - тот не получал.
 
Я не скучаю, что не занимаюсь шутовскими больными солдатами, вся болезнь которых - это нежелание служить. Хотя и солдатами многих из них я назвать не могу, так как ношение формы не определяет их статус. Так, неудачники с гражданки. Удачники, - это те, кто умело откосил.

 Все мои сегодняшние пациенты – находятся между жизнью и смертью, и каждую неделю мне приходится писать посмертные эпикризы, а не составлять липовые дневники в историях болезни, сочинять свидетельства о болезни с перечислением жалоб на «чувство страха перед армией и нежеланием возвращаться в часть…».

Я меньше делаю реверансов перед руководством и мне не надо вставать со стула, представляться, когда оно заходит в кабинет. Мне не надо писать бесконечные объяснительные, рапорта и вести журнал учета личного времени, журнал планирования рабочего времени. Когда-то я вел пятьдесят журналов, где регулярно ставил галочки и плюсы с минусами.

Я, наконец-то, использую свой потенциал на работе, а не придумываю, чем бы заняться, чтобы создать видимость службы. Ещё солдатом, я усвоил истину, - если ты сидишь без дела, - в следующую секунду сержант заставит тебя бесцельно трудиться. Почему бесцельно, - потому что в армии всегда найдется то, что кем-то не сделано. Это, как красить траву, убирать падающий снег, переписывать книгу или ещё что-то в этом роде.

Я могу спокойно, за год наперед планировать отпуск и покупать билеты, и не бояться, что за два дня до вылета мне скажут, сдавайте билеты, отменяйте бронь, так как ваш пациент сбежал, повесился, мы ждём проверку или вы нам нужны на учениях... И в отпуске мне не звонят и не спрашивают, где вы...

Иногда я думаю, что армия все же нужна была мне. Так как там я встретил там настоящих людей и настоящих сволочей, обрёл и друзей и врагов, которые сделали меня таким, каким я есть сейчас. Всё же среди них прошла большая часть моей сознательной жизни.

Мне кажется, что в армии я стал бесстрашным, так как там я постоянно жил в ожидании наказания, вербальной агрессии или нагоняя. В ней создана уникальная система поощрений и наказаний, с которой знакомят новобранца. От предупреждения, до выговора, строгого выговора, лишения увольнения, премии, неполного служебного соответствия, пяти суток ареста с содержанием на гауптвахте. И хоть в личном деле у меня чистый листок, - без них, конечно же, не обошлось.

Я не скучаю, мой дорогой друг Серега, - ответил я ему и пошел спать. А ночью мне приснился сон, что меня направили начмедом военной группировки на Чеченскую войну, а через год я попросился обратно, чтобы вернуться к семье и продолжить работу в обычной больнице рядовым врачом. Это уже третий сон за месяц, в котором я «служу», то на подводной лодке в Ледовитом океане, то в бригаде спецназ в Забайкалье…