Прошло тридцать лет

               

     Пятнадцатое февраля. Ночью мороз, а днём солнышко ласкает, правда, дует лёгкий ветерок. Муж спешит на митинг: юбилейная дата  - тридцать лет со дня вывода войск из Афганистана.
      И я вспомнила, как провожала его на ту чужую войну. Мы служили тогда в Калинине (теперь это Тверь).
        Вокзал, перрон -и тишина.
        Зачем чужая нам война?
        Ты молча смотришь мне в глаза.
        Блестит застывшая слеза.    
        Так много хочется сказать…
       Ком в горле, в сердце боль.
       Объятья трудно разорвать,
       И нет, нет нужных слов.
   Холодный осенний вечер. Сумерки. Колючий свет от фонарей, и пустой перрон вокзала. Я улыбаюсь мужу, а душа моя воет вместе с ветром. Только бы не расплакаться, он не должен видеть моих слёз. Он обнимает меня и шепчет:
- Всё будет хорошо. Ты верь мне, верь.
Я молча киваю головой. Только бы не расплакаться. Муж нежно целует меня:
- Береги девчонок, я обязательно к вам вернусь.
Он заходит в электричку, за его спиной закрывается дверь.
         Вокзал, перрон - и тишина.
         Зачем чужая нам война?
         Холодный ветер. Пустота.
         И я одна, совсем одна.
         Неслышен больше стук колёс,
         В тьму погрузились фонари.
         В Афганистан тебя увёз
        Состав, мелькающий вдали.
Я будто провалилась в темноту. Вот теперь можно плакать, а слёз нет, настало оцепенение. Почему я молчала, ведь я многое не успела ему сказать. А в голове звучали его слова:
- Родная, всё будет хорошо. Верь мне и береги девчонок.
 Да, да, нужно спешить домой, меня же ждут дочери.
       Если бы не они, не знаю, как бы я пережила эту разлуку.
И пошли долгие дни ожидания… Дни полные забот: работа, школа, детский сад - и мысли…
             Ползут в туманной дымке дни,
             Так медленно проходит время.
             Ведь мы с девчонками одни,
             А на плечах разлуки бремя.
            И уложив дочурок спать,
            Молюсь у образа святого.
            Прошу я Господа опять
            Вернуть супруга мне живого.
   Я тогда работала в штабе батальона, жили мы в военном городке одной большой семьёй. И вести с той стороны трогали сердца всех, а они были разные: радостные и очень, очень печальные. Но я думала только о хорошем, рядом со мной были наши детки, и я знала, что должна быть сильной.
              И воет за окном метель.
              Так хочется кричать от боли…
              Рвёт сердце разъярённый зверь,
              Себе быть слабой не позволю.
              Растаял снег, пришла весна.
              На телефон смотрю с тоской,
              И по ночам мне не до сна,
              Хочу услышать голос твой.
     Я никогда не забуду тот день. Старшую дочурку проводила в школу, меньшую отвела в садик, а сама бегом на работу. День как и сотни других дней - вдруг перед обедом звонок дежурному по штабу…
               И вот однажды слышу крик:
               - Беги быстрей, Ташкент звонит.
                И подкосились ноги вмиг,
                Так сердце бешено стучит…
                В душе растёт тревога, страх,
                И телефон дрожит в руках.
                И раздаётся голос твой:
                - Родная, слышишь? Я живой!
     Слёзы рекой лились из моих глаз: это были слёзы долгих томительных дней ожидания; слёзы всех не сказанных слов; слёзы надежды, любви, боли; это были слёзы великой радости и счастья. Плакала не я одна, плакали все женщины штаба.
         Воинскую часть в котором служил муж, вывели в Узбекистан, и мы переехали туда.
        Муж никогда не рассказывал о войне. И лишь однажды… Мы ехали с солдатом в Самарканд за товаром, в кабине его машины была сквозная дыра. Я спросила:
- Ты что, для вентиляции дыру сделал?
Помолчав, он ответил:
- Да нет, это память. Если бы не ваш муж, меня бы давно уже не было.
- Как это было? Расскажи.
- Да что тут расскажешь, он был настоящим командиром роты.
Мы все ему благодарны. С нас строго спрашивал, но и за нас горой стоял, берёг нас. Всегда говорил: смерть не должна быть глупой и бессмысленной, я в ответе за всех вас.
          Мои размышления прервал звонок мужа:
-  Выходи, родная, жду тебя у машины.
          Мы поехали на концерт, посвященный празднику. Сначала была торжественная часть, поздравления от администрации и награждения юбилейными медалями. Я спросила мужа:
- Почему ты не надел военную форму? Все выходят на сцену в форме.
- Да их предупредили заранее, награждать будут не всех.
- Как не всех?
- Торжественно награждают только «приближенных к императору».
- А остальные как?
- Остальные - с удостоверением в военкомат.
           Я не верила своим ушам. Вдруг так защемило сердце и невольно покатились слёзы. Почему-то стало очень больно и обидно. Обидно за мужа, за его товарищей, которые не входили в круг избранных. Конечно, в нашем городке проживает двести семьдесят афганцев, наверное, надо потратить много времени на то, чтоб их поздравить. А зачем? Вот поздравили три десятка нужных людей, концерт организовали, уложились в полтора часа. Кстати даже грамоты успели вручить, всё тем же, «приближённым к императору». Невольно мелькнула мысль: « А как же там, на войне, тоже приближенные были?»
         Мы вернулись с мужем домой, я испекла пирог, и мы сели пить чай.
                Вокзал, перрон - и тишина.
                Чужая кончилась война.
                Мы рядом, вместе, навсегда.
                Благодарю тебя, судьба!