Лисёнок

           Я  стояла  на  крыльце около  кустов  сирени.  Подошёл  дедушка, погладил по голове и начал  го-ворить:
- Ну, вот ты и выросла. Скоро мама приедет, увезёт  тебя  в  Петербург,  в  школу  пойдёшь,  уже  в  4ый  класс. Да-а, быстро оно, время-то летит. Он  говорил  что-то  ещё,  но  вдруг  резко  умолк  и пристально смотрел на обочину дороги. Я тоже  посмотрела  и увидела…  что  это?  Мы  с  дедом  стояли, растерянные.  Прямо  на  нас пыталась  бежать большая   рыжая  лисица.   По  следу  её   стелилась кровь. Она  не могла бежать – не было сил.  В зубах что-то несла.  Подошла  совсем  близко к нам, остановилась у самых ног. Смотрела в глаза деду. Нерешительно выпустила изо рта на землю рыжий комочек – это  был  малюсенький  лисёнок.  В  её  глазах было столько страданий, горя, мольбы, криков о помощи!   Слова  были  не нужны.   Мы  с  дедом  всё поняли. А лиса растянулась во всю длину и закрыла свои  многоговорящие глаза…
Дед наклонился, потрогал лису:
- Должно быть, собаки или волк задрал. Одного лисёнка спасла.  Неси его  в  избу – бабушке  подарок.
Бабушка ахнула:
- А чем кормить его будем?  Ну, да ладно, пока  маленький, пусть живёт, молоком с соски  надо  поить. Дедушка   приспособил  большую  клетку-будку  во дворе, в  которой когда-то  жили  кролики. Но я  заплакала:
- Он замёрзнет на улице. Я буду с ним спать и  буду за ним убирать.
Бабушка  смилостивилась – пусть  пока  поживёт  в  доме, а через неделю его в клетку! Я  была счастлива.
А лисёнок сосал из соски молоко,  вскоре  с  удовольствием начал съедать сырые яички и манную  ка-шу. Потом попробовали сделать ему  картофельное  пюре – съел и от удовольствия замурлыкал.  А  ещё через несколько дней бабушка положила перед ним  сырую  куриную ножку – съел и даже радостно  повизжал,  довольный.   Бабушка  теперь покупала  на  обед  две  курицы, одну нам, другую нашему питомцу.
      Он очень быстро рос. Узнавал меня на большом расстоянии. Когда я приближалась к дому, начинал визжать, прыгать и бежал к двери.  Стоило  мне  пе-реступить порог, он бросался  к  ногам,  ласкался  и терся о мои ноги,  падал на  пол,  вилял  хвостом  и, прижимая уши, радостно повизгивал.  В  нашей  се-мье все его полюбили.  Он был смышлёный и очень  интересный.  Привык спать со мной вместе, и, если я его не брала в постель,  он  начинал  скулить,  как собачонка. Это продолжалось до тех пор, пока я его не клала рядом.  А когда я стелила постель,  он  мне «помогал»: бегал и во все стороны,  тянул одеяло  и простыню,  а если не уследишь, так и подушку утащит.
        Целыми днями он  прыгал  и  скакал,  бегал  по всему дому, а потом  вдруг  исчезал  под  кроватью. Там была «его»  территория. Я два раза в день  ползала по его территории  с  мокрой  тряпкой.  Вскоре мы заметили, что Лисик грызёт что-то. Отодвинули кровать и обнаружили  прогрызенную нору. Бабушка заволновалась:
- Несите   его  в  клеть.   На  улице  теперь  тепло,  а клеть большая. А то он прогрызёт нам все брёвна  в доме, а потом ведь всё равно уйдёт жить в лес.  А  у нас в его норы будут лазать не только  мыши,  а  самые огромные крысы! А  ловить  их  будет  некому. Лисик в лесу!
Скоро все  соседи узнали о нашем жильце. Ко мне приходили соседские  мальчишки и девчонки – погулять с Рыжиком. Мы одевали  ему  собачий  поводок   и  выводили  в  наш  сад,  там  отпускали  на волю.  Он  приседал, вытягивался, острым,  хищным взглядом осматривался и прыжком  кидался  на  ка-кую-нибудь птицу.  Если поймает, тут же  задушит, разорвет и съест.
            Однажды во время прогулки мы с соседской девочкой Ниной весело  с  ним  играли.  Вернее,  не мы с ним, а он с нами играл.  Он будто дразнил нас: делал ложные  движения  вправо  или  влево,  а  сам  неожиданно отскакивал совсем  в  другую  сторону. И  вдруг мы его потеряли. Я начала звать:
- Лисик!  Лисик!  Где ты, откликнись! 
Мы с Ниной решили, что он совсем убежал. Присели на скамеечку, я чуть не плакала.  И  вдруг из  кустов смородины выскочил огненный комок и прыжком – на меня. А  когти  у  него  покрепче  и  побольше,  чем  у хорошего кота. Он нечаянно расцарапал мне руку до крови. Было очень больно.  Я молча убежала до-мой, к бабушке.  Она села со мной  за  стол,  начала промывать раны и чем-то смазывать.  Я кряхтела от боли.  Но жаловаться  боялась – как  бы  Лиську  не
отправили  в  лес.  Дверь  осталась  приоткрытой,  и  скоро пришёл виновник происшествия. Он шел  медленно, понурив голову, глядя в пол.  Было похоже, что он понял свою вину. Уселся на  полу  около  бабушки и вопросительно не  неё  смотрел.  Она  тихо сказала:
- Ну, да ладно. До  свадьбы далеко, заживёт.  А  ты, лисёнок-игронёнок,  больше  так  не  играй.  Ведь у неё нет такого защитного слоя, как  у  тебя – густой шерсти. Вон у  тебя  шкура  какая,  её  так  легко  не прогрызёшь и не расцарапаешь. А у человека кожица нежная, и так играть, как ты со своими  лисичками играл бы, нельзя!
         А умный и добрый Лисик будто понял. Он  забрался на скамейку, на которой я сидела, и стал нюхать  бинт,  которым  были  завязаны  раны.  Потом
было  ещё  интереснее:   посмотрит  мне   в  глаза  и лизнёт бинт,  потом посмотрит на бабушку и  опять лизнёт бинт.  Бабуля  погладила  его  по  голове  и задумалась:
- А,  может,  развязать,  пусть  он  полижет  рану. У  них слюна целебная. Заживёт быстрее.
Мы так и сделали. Лисёнок  принялся  лизать,  причём, удивительно  осторожно  и  нежно.  Мне  было совсем не больно от его прикосновений.
В июле наш воспитанник уже не был  похож  на  несчастного сиротливого зверька. Это был пушистый  красавец.  Но интересные выходки  его  продолжались. У нас было много яблонь. Яблоки собирали  в  корзины или мешки.  Лисику не отказывали.  Мешок  с яблоками  стоял  в  сарае  открытым. Ешьте все, кто хочет!  Но лисенок  не брал яблоки  из  мешка.  Мы сначала думали, что он их не ест. А однажды  бабушка пришла в дом, удивлённая:
- Яблок стало намного меньше, чем я оставляла.
И ко мне:
- Ты никому не давала?  Я ругать не буду,  если  кому-то отдала, то и Бог с ними!
- Нет, бабушка, я не трогала яблоки в мешке.
Мы пошли посмотреть на мешок с  яблоками  и  обнаружили внизу дыру. Значит,  Лисик  прогрыз  мешок и воровал яблоки, а открыто брать ему было не интересно.
        Однажды  у дедушки пропала корзина.  Стояла под  яблоней – высокая,  узкая,   не  очень  удобная. Стояла пустая уже несколько дней,  а  когда  он  ре-шил в неё  складывать  яблоки,  оказалось,  что  она пропала!  Он искал в сарае, в  подвале,  спрашивал у меня, не отдала ли я кому-нибудь. Смотрел на меня недоверчиво, подозрительно.  Корзины  нигде не было.
 Бабушка предположила:
- А, может быть, ночью в огород залезли да украли. Вон у Николаевых яблок  уродилось  тоже  много, а корзин  нет.  Куда  складывать?  Тут  на  днях  Катя Васильева  меня  спрашивала, нет ли какой тары.  Я сказала,  что  у  нас  яблок  так  много,  что  лишней тары не будет, – бабушка  глубоко  вздохнула. -  Не знаю,  что и думать. Плохо без  собаки.  У  Клавдии Суботиной овчарка  щенков  принесла.  А  как  наш Лисик отнесётся к собаке?  Грызться будут  или по-дружатся?
Прошло несколько дней.  Как-то за завтраком бабушка  сказала:
- Ты, дед, покосил  бы по забору, в углах. Уж очень сильно лопухи разрослись.  По всему  участку  пойдут скоро.
После  завтрака хозяин  взял  косу  и  пошёл окашивать траву вдоль забора.  Я  поливала  из  маленькой  лейки  свои  ноготки, когда услышала  его зов:
- Иди скорей!  Смотри, что я нашёл!
         В  густых  лопухах,  к  которым так просто  не пробраться,  была   выкопана  нора,  в  норе  лежала пропавшая корзина, а из  неё  выглядывал  наш  озорник.  В глазах его светились недоумение  и  вопрос:  почему, с какой стати посягнули  на  его  территорию и его дом?
 Перед сном бабушка часто принимала таблетки  димедрола.  Однажды среди ночи  послышался  жалобный   стон.   Лисик   лежал,  распластавшись   на полу. А рядом с ним – остатки  бабушкиных  таблеток. Остальное  он съел.  А  теперь  страдал.  Попытался подползти к нам,  но задние ноги  были будто парализованы – не действовали. Смотрел выразительным взглядом то на бабушку, то  на  меня с немой мольбой, ожидая  спасения. Через  несколько минут он  впал в  оцепенение.  Сердце  билось  чуть слышно. Что же делать?  Дед начал  звонить  в  скорую помощь. Там  хладнокровно  ответили,  что  занимаются только людьми и повесили трубку.
Бабушка нашлась:
- Скажи, что плохо ребёнку, умирает, отравился!
       На этот раз пообещали прислать  врача,  а  пока сделать горячую  горчичную  ванну.  А  Лисик  был уже без сознания. Опустили его в горячую воду. Но его шикарная шуба не позволяла воде  добраться до  тела. Бабушка нервничала:
- Может, обстричь  мех?
Но оказалось достаточно того, что в  горячую ванну  попали  ноги и хвост. Под бабушкиной рукой  начало сильнее биться сердце.   Больной  тихо  застонал  и сам приподнял голову.
Его, как ребёнка, переложили из ванны в махровую простыню, но как только  он  оказался  вне  горячей ванны,  опять поник головой и впал  в  беспамятство. Дедушка начал его  сильно  растирать:  нельзя  дать ему уснуть – может не проснуться. А бабушка меняла в ванне воду, чтоб  горячей  была,  да  разво-
дила в ней  горчицу.  Так и занимались  с  ним всю ночь: то купали в горячей ванне, то сильно растирали. А я, сидя на полу около ванны, уснула. 
Бабушка растолкала меня:
- Иди, родная,  ляг в постель.
- А где Лисик, что с ним?
- В порядке, ожил. Сердечко бьётся хорошо. Заснул.  И ты поспи.
       Однажды  пришла соседка:
- Как ваша лиса  поживает? У меня один  щенок остался. Он уж большой, три месяца. Хороший, крупный.  Лиса ведь не будет дом да  сад  сторожить.  А
этот  такой шум поднимет, что не только  вас,  но  и соседей всех на ноги поставит! Берите!  А как они с  вашим  питомцем  уживутся,  я  не  знаю.  Может, грызться будут?  Тогда  лису надо в  лес  отправить, а собаку оставлять.  Ну, как,  привести  мою Дингу?
И она привела.  Дед взял собаку на руки:
- Пойдём, посмотрим, как они с  нашим Рыжим встретятся.
Мы с Лисиком в это время гуляли в саду,  в его  вольере, отгороженном проволокой. Гости подошли к граде.   Собака  заёрзала в руках  у  деда,  а  Лисик насторожился, постоял  минуту,  весь  натянутый  и кинулся к собаке, растянулся около ограды, завилял хвостом  и   начал   издавать  радостные  пискливые звуки.  Динга стояла около проволочного заграждения, виляла хвостом  и  пыталась  проникнуть через ограду.  Дед  открыл дверь. Они обнюхали друг друга, и Лисик повёл новую подругу вглубь показывать свои владения.
Он, казалось, был счастлив. Целыми днями бегали они вдвоём, визжали, рычали, тявкали – что-то друг другу рассказывали. Очень интересно было смотреть, как они играют. На территории вольера стоял большой дедушкин рабочий стол и лавка. Лисёнок прыгал легко и ловко. Запрыгнет на лавку, с неё – на стол, хвост трубой поднимет и смотрит вниз на собаку. А она лезет на скамью и – бум! – шлёпнулась.  Встаёт, отряхивается, больше не лезет никуда, а бегает вокруг стола и лает. Это продолжается довольно долго. Лисик мучает её минут 30 – 40. Потом прыгает вниз, и вместе бегут в собачью конуру, ложатся отдыхать. Поспят, отдохнут и снова бегают друг за другом.
 Рыжик даже ночью  спать стал вместе с новой подругой в её конуре,  и  больше  не просился ко мне в постель.
         Радостно было смотреть на них, но время  безжалостно двигалось вперёд.  Шла  вторая  половина августа. Завтра приезжает за  мной  мама.  Мы  должны уехать в Санкт-Петербург. В школу!
 Мама долго рассматривала нашего зверя, попыталась  взять на руки,  он  не дался. Оскалил зубы и злобно тявкнул.  Тогда  взяла  его я  и  протянула  маме. Он пошёл  молча, без радости, но и без нервной злости. 
На   следующий  день  за  обеденным  столом  было принято решение: лисицу  отнести  в лес  и  выпустить на волю.
Я  убежала в сарай  и  расплакалась. Подошла мама. Я посмотрела на неё в упор:
- Я не поеду в  Петербург!  Я  останусь  с  Лисиком!  А  жить  буду  здесь, у  бабушки,  и  в  школу пойду здесь.
Мама обняла меня, поцеловала и повела в дом. Поставила деревенский самовар и позвала пить чай с вареньем. Мы пили крепкий чай и долго молчали. Потом  подошла  бабушка, тоже  налила себе чаю и заговорила:
- Я  посмотрела   сейчас  на  Лисика  и  подумала:  а если бы меня нашёл где-то слон, взял к себе  домой, кормил  бы,  ухаживал,  его  слонята  играли  бы  со
мной.  Допустим, он привёл бы в мою комнату обезьяну,  вроде  того, что мы привели к лисе – собаку. Была бы я счастлива? Думаю, что нет! Меня тянуло
бы к людям.
Мама поддержала бабушку:
- Это очень жестоко: держать  в  неволе  зверя  ради забавы. Ему надо уже семью заводить. Должен  выбрать себе лисичку, какая  понравится  и  жениться, завести детей.
Я поняла, куда они клонят и в слезах закричала:
- Нет! Я не отдам его! Я его люблю, а он любит  меня! Мы спали с ним вместе!
- Да, родная, когда  он  был  совсем  крошечным.  А теперь  вырос – смотри,  каким  красавцем  стал!  И,если ты его действительно по-настоящему любишь,
то  давай устроим прощание. Пригласим твоих друзей, с которыми он вместе с тобой играл, и на велосипедах поедем все в лес.  Там с ним  попрощаемся.
- А он не уйдёт!  Всё равно вернётся ко мне!
- Давай попробуем, посмотрим.  Но если не  вернётся  – чур – не плакать!
          В воскресенье бабушка спекла пирог с черникой.  Я  пригласила  всех своих подруг  и  друзей. А Рыжика посадили  тоже  за  стол и положили  перед ним  пирог. Он долго не решался взять  со  стола,  а потом схватил и быстро съел бабушкино угощенье.
Дед нашёл старый детский стул, в котором катал меня на  велосипеде  несколько  лет  назад.  В этот стульчик посадили нашего героя,  прикрыли байковым одеялом, и все присутствующие поехали  в  лес.  На маленькой  полянке  его выпустили.    
     Он не побежал, растерянно смотрел по сторонам, потом подошёл ко мне, потёрся у ног.  Он  был  уже совсем большой и тяжёлый.  Но  я  его  подняла, об-
няла,  поцеловала.  Он  устроился  уютно  на  плече.
     Откуда-то подул небольшой ветерок.  Он  насторожился, нос его  задёргался.  Соскочил  с  моих рук и плеча, постоял, нюхая  кругом  воздух, подбежал к большой  сосне, обнюхал  землю  вокруг  неё, потом ствол и побежал к следующему дереву.
Я позвала:
- Лисик, Лисик!  Ты куда? Иди ко мне!
Но он даже не оглянулся.  Нюхая деревья у корней, бежал вглубь леса.
Мама положила руку мне на голову:
- Доченька, он  вынюхал  свою  подругу-лисичку. И побежал к ней.
Я не плакала: просто из глаз сами текли слёзы.
Подошёл дедушка:
- Сейчас  он  не  вернётся.   А  потом,  когда-нибудь прибежит к нам. Я  читал об этом.  Если  придёт без тебя,  мы  его угостим  сырой  курятиной. И  я  тебе обязательно напишу.  Сейчас поехали!
Было тоскливо и тяжело.  Мучили мысли: как он там?  Нашёл  ли для себя еду?  А  что пьёт?  Ведь рядом нет речки.  Каждый зверь  может его обидеть…
     На следующий день мы с мамой уехали в Петербург, и я больше никогда не видела Лисика.