Глава 9 Вдова у родителей погибшего

- Проходи, дочка, проходи. – засуетился Антон Кузьмич.

Вдова разулась, прошла в комнату. В этой комнате она была до этого всего два раза. Первый раз во время знакомства тогда ещё с родителями жениха. Второй раз после свадьбы. Как она не хотела идти к свекрови со свёкром, но пришлось. Антон Кузьмич и тогда встретил её приветливо, но это ничуть не ослабило напряжённое отношение к ней свекрови, она была в своём амплуа – обожгла сноху взглядом, молча, с явным презрением к молодой, дав понять, что не согласна с выбором сына, с явной неохотой и пренебрежением накрыла стол.
 
 И сейчас она также непреклонна, её человеконенавистничество распространялось и на погибшего сына, потому что он пошёл против её воли, но сейчас, когда сына нет, она во много раз увеличила  ненависть к снохе. Она росла сибариткой, готовой получить своё, даже переступая родных.

Так оскорбить сноху в глаза! Но надо пригласить на девять дней. Хорошо, что вмешался свёкр.

- Проходи, дочка, проходи. Не слушай мать, она плетёт, не зная, что! – и продолжил вопросом. – А почему детей не взяла? С кем они?

- О детях не волнуйтесь! – улыбнулась она, услышав сочувствие. – Дети с соседями, они хорошие люди, уже пожилые, на пенсии, взяли инициативу в свои руки, остались с детьми, говоря, что их дети уже взрослые, разъехались кто куда, а им услада с детьми повозиться.

- Ты не знаешь их, и детей оставила на них! – с издёвкой выпалила свекровь.

- Почему не знаю?! Они часто оставались с нашими детьми. – вся кипя от несправедливости молвила вдова.

- Недаром говорится: глаза как плошки, не видят ни крошки – это о тебе! – с какой-то грустинкой произнёс Антон Кузьмич в адрес жены. И продолжил. - Я знаю этих людей хорошо! – поддержал он сноху. – Они люди в высшей степени порядочные! – и, обращаясь к жене, - Так где же кофе?

- У тебя все люди порядочные! – с пренебрежением возразила Софья Гавриловна.

- Проходи, дочка! Так где кофе? – не обращая внимание на грубый тон супруги, произнёс Антон Кузьмич.

- Спасибо, я на минуточку…  - начала было Надя.

- Никаких “на минуточку”! – категорично сказал Антон Кузьмич.

Софья Гавриловна недовольно поджала губы, но ослушаться мужа не посмела и начала метать на стол то, что было: кофе, пирожки, конфеты, варенье…

Надежда чуть притронулась к пирожку, отпила глоточек кофе.

- Надя, ешь! – приказал свёкр. – Ты, наверное, ничего не ела с утра. – заботливо не то спросил, не то утвердил он.

Софья Гавриловна кипела от ненависти к Наде и особенно к мужу, что заботливо и сочувственно говорил с ненавистницей.

-  Надя, ты пришла, наверное, поговорить о девяти днях? – нарушил затянувшуюся паузу Антон Кузьмич.

Надя только кивнула головой, не поднимая глаз, так как чувствовала себя не уютно под колючим взглядом свекрови.

- Ты не волнуйся, дочка, - произнёс Антон Кузьмич; услышав слово “дочка” из уст мужа, передёрнулась гневно Софья Гавриловна, но вскипевшее недовольство не выплеснула наружу, как обычно. Её муж понял, что после ухода снохи жена устроит ему грандиозную бурю, но спокойно продолжил. – знаю, тебе сейчас будет очень трудно. К сожалению, я не могу помочь тебе с работой, но помогать воспитывать внуков – поможем, конечно, в меру возможностей.  Семён с Зоей так же помогут тебе, в этом ты не сомневайся! 

Он понимал, что бури не миновать, но шёл на конфронтацию с женой. Надя поняла, что свёкр наживает себе новую болячку.

- Спасибо, папа, но я как-нибудь сама выкручусь… - тихонько, чуть-ли не шепотом, произнесла она.

- Никаких выкручусь! – категорично заявил он. – Николай тебе муж, а нам – сын, и ваши дети – наши внуки!

Софья Гавриловна демонстративно направилась в сторону кухни и начала там нарочито громко греметь посудой.

Антон Кузьмич с Надеждой обсудили все вопросы отметки девяти дней, пришли к консенсусу, и Надя начала собираться, когда Антон Кузьмич сунул ей в руку несколько пятитысячных купюр, приложив указательный палец ко рту и махнув рукой в сторону кухни, где его благоверная лила воду и стучала посудой; он давал понять, что разговор на эту тему исчерпан и возражения не принимаются.

На девять дней пришли друзья по работе, родственники, соседи по даче. Следователь понимал, что убийца не преминeт побывать на поминках убитого им человека и может своим поведением или случайно сорвавшимся словом выдасть себя. За общим разговором могут и не заметить оплошности, но прийти на поминки не мог.