Не было печали - фанфикшен, Бесконечное лето

Семён, урожденный Персунов, с изумлением пялился на девочку-кошку, сверкавшую из темноты золотыми глазищами.

- Ну что застыл, как Генда... Присаживайся, поговорим.

Семён без всяких колебаний плюхнулся прямо на землю. Из темноты послышалось удовлетворенное мурчание.

От Юли не укрылось, что к изумлению во взгляде примешивалась толика восхищения.

Парень вдруг принялся сбивчиво объяснять, что находил яблоки, что отвечал всем как положено, и его старшие товарищи из других лагерей говорили ему о местной "звезде", и...

Последней это быстро надоело, и она зевнула, широко распахнув милый девичий ротик.

Семён заткнулся, заметив в свете фонаря блеск острых клыков.

Довольная произведённым впечатлением, девочка-кошка тихонько хихикнула.

А потом подалась вперёд - и спросила:

- Что ты хочешь знать? Что тебе рассказать? Я сегодня добрая.

- Ну... Мне ребята, ну, Пионеры, рассказали, что большая часть настоящих людей из этих лагерей уже пропала, и все здесь - куклы...

Юля молча ожидала продолжения.

- Но я... Не верю в это! Не хочу верить, то есть. Они ведут себя как настоящие люди, и... более того... я тут уже не в первый раз. И кое-что помню...

Юля согласно кивала.

Пока что ничего нового.

Этот Семён был в Этом лагере примерно пять или шесть раз. И, разумеется, уже начинал адаптироваться.

Юле он понравился. Она искренне понадеялась, что компания Пионеров его не испортит.

- Но мне всё же хотелось бы узнать, кто тут настоящий остался, вот.

- А, это... дай подумать.

Юля села на землю, скрестив ноги, и принялась загибать пальцы с острыми коготками:

- Алиса, Лена, Ульяна, Славя и, наверное, всё-таки Мику ушли с первым Семёном. Потом Шурик ушёл с Ольгой Дмитриевной. Потом - Женя с первым Пионером. А потом - Электроник...

- А он-то с кем мог уйти?!

- Ну с кем, с кем... из лагеря можно уйти только с кем-то, и отношения должны быть очень тесными...

- Нет, нет, нет... Ты же не хочешь сказать, что... Сергей... и какой-то из нас...

Юля немножко понаблюдала за потрясенно качающим головой Персуновым, а затем снова захихикала, прикрывая рот ладошками.

- Нет, нет, я просто шучу. Он с Виолой ушёл.

Они немножко посидели в полумраке. Молча.

Золотые кошачьи глаза было хорошо видно, и были они такими большими и яркими... И красивыми, разумеется...

Юля довольно помахивала хвостом.

- Но... эээ... почему из лагеря можно уйти только нескольким людям вместе? И как может быть несколько Семёнов Персуновых? То есть один уже был, и он ушёл, но и я ведь настоящий, и...

- Не знаю... Я просто кошка, кошки не понимают таких вещей.

- Но ты ведь знаешь всё, что знаю я о нашем мире!

- Это разные вещи. Да, я свободно пользуюсь всей информацией, которая есть у тебя в голове. Наверное, выражаясь языком ваших фантастов, я телепат. Но понимания мне это не добавляет, увы.

- Ааа... Ясно.

Семён явно не собирался останавливаться с вопросами - но тут их прервали.

По грубому подземному коридору понеслись звуки - шаркающая, неуверенная походка и лихорадочное бормотание.

Семён вскочил, испуганно уставился в темноту, потом, видимо, припомнил что-то, и уже спокойно сел обратно.

Вскоре в свете фонаря возник Шурик.

Впрочем, ни света, ни фонаря, ни даже людей он не заметил.

Продолжая что-то неразборчиво говорить, всё чаще срываясь на крик, он прошёл мимо них - и снова погрузился в темноту.

Семён задумчиво произнёс, смотря вслед главе кружка кибернетики:

- Ну, в то, что он - ненастоящий, я поверить могу.

Юля грациозно поднялась на ноги, плавно потянулась... Затем предложила:

- Иди спасай его, пока не травмировался. И пока Ольга Дмитриевна не перенервничала.

Семён колебался.

- Давай-давай! Я-то никуда не денусь, но если перестанешь относиться к ним, как к людям - станешь таким же, как Пионеры.

Она лукаво ему улыбнулась, и для Семёна этого оказалось достаточно.

Юля проводила взглядом бодро шагающего во мрак человека, и её улыбка медленно растворилась в таком же мраке, только по другую сторону от света.

В целом всё то, что она рассказала, было правдой. В целом.

Она предпочла умолчать о том, что настоящий Семён давным-давно покинул лагерь, и парень, который с ней сейчас говорил - не более чем тень.

Случайное отражение какой-то из тысяч мыслей, бороздивших разум не совсем здорового человека из далёкого прошлого.

Юля поудобнее устроилась на своём персональном участке скалы и закрыла глаза.

Пожалуй, Эта мысль оригинала была скорее удачная, да.

Семён уже начинал догадываться о собственной природе, и пока что держал удар стойко. Молодец.

Штатная лагерная кошкодевочка прислушалась к пульсации жизни в лагере. К кажущимся хаотичными схемам движения, которые на самом деле чётко выверены и неизменны на протяжении скольких лет... пятидесяти?... ста?

Она не знает.

Наверное, одному только Шурику и известно.

Вот про него она откровенно соврала, и, пожалуй, исключительно из эгоистичных кошачьих побуждений.

Она недовольно дёрнула хвостом.

Правда же состояла в том, что настоящий Шурик выбрался из лагеря не с Ольгой.

Он вообще не выбрался.

Юлины уши слегка дрогнули, когда по подземному царству - её царству! - снова пронеслись отзвуки сдавленных воплей.

Снова. Как и каждую неделю. Словно по расписанию.

Она настороженно всматривалась в темноту. Впрочем, слово "темнота" – один из тех терминов человеческого лексикона, которые для кошек лишены смысла.

Девушка отлично видела всё то, что по привычке считала своими владениями.

Хотя... хм… откуда бы под землёй взяться свету?

Наверняка это одно из проявлений магии лагеря... но кошкам нет никакого дела до подобных мелочей.

Надо отдать должное Семёну - в этот раз вопли звучали недолго.

Юля слегка расслабилась.

Несчастный Саша... он единственный не вырвался из петли Мебиуса, которая плотно обвилась вокруг его шеи.

Он застрял - и не нашлось никого, кто смог бы разделить с ним вечность.

И самый умный, рациональный и, возможно, самый достойный из всех обитателей лагеря, этот бедняга был медленно превращён системой лагерей в марионетку.

После того, как это произошло - единственное, что осталось напоминать о реальном человеке - лишь вызывающие жалость поиски в старом корпусе. Поиски выхода, поиски сознания, поиски себя...

Юля затосковала.

Даже Женя с Пионером - и те, в числе последних, покинули корабль, вынуждая тем самым строить сомнительные теории о наличии абсолютно идентичных двойников, сознания которых связаны на уровнях Эго и Ид.

Она вздохнула, в очередной раз отбросила попытки разобраться в каше происходящего и с удовольствием почесалась. Ногой. Или лапой? Ай, поди пойми...

Если бы эта реальность была сюжетом книги, удельный вес маленьких сюжетных дыр был бы настолько велик, что создал бы одну огромную сюжетную дыру, которая засосала бы и персонажей, и лагерь, и автора заодно.

Юля тихонько похихикала над оригинальным сравнением, а потом, осознав, что в ближайшие шесть суток, скорее всего, рядом не появится ни одна живая душа, искренне рассмеялась.

Кошкодевочка многое понимала.

Возможно, слишком многое.

И ей нравилось притворяться глупее, чем она есть.

Эта маленькая игра позволяла уходить от неудобных вопросов, а так же скрашивала не самую приятную реальность.

Ведь если бы Юля могла - она бы в тот же миг спасла несчастного очкарика, вырвала бы его из лап лагеря, как уже делала это с настоящим Семёном.

Да только она не могла.

Не могла, потому что настоящая Юля покинула лагерь вместе с Ольгой.

И было это давным-давно...

Юля не видела смысла делиться с кем-то подобной трагедией.

Что Семёны, что Пионеры - у них в одно ухо влетело, из другого вылетело. А другие её и вовсе не видят, если только очередной Семён не совершает эволюционный скачок и не пытается вырваться по-настоящему. Куда же они, все отражения, уходят?..

Ай. Все равно через пару дней начнётся новый цикл, и не факт, что даже этот неплохой Семён будет её помнить.

Она на мгновение задумалась о возможности найти других Юль. По логике вещей, их не может не быть.

Возможно, они есть в каждом лагере!

От радостного возбуждения её хвост встопорщился, как флагшток на площади.

А с другой стороны... копии Юли - это такие же Юли. Что одна Юля может сказать другой Юле?

Вот именно - ничего!

Хвост поник.

Она пообещала себе в следующий раз подумать о подобной возможности подольше - и беззаботно выкинула её из головы.

Пожалуй, единственное, что спасало Юлю от депрессии (и всего, что следует за ней) - это дарованная лагерем жизнерадостность.

Ну и, самую чуточку, концентрация внимания, как у колибри.

Единственная в мире девочка-кошка сладко-сладко зевнула и приготовилась спать.