Похождения воздушного сторожа и другое

(Это литературное «лукошко» состоит из пяти частей: «Вор первый», «Дикари в армейской форме на «пастбище»», «Лесная ОПГ», «Вор-сторож», «Вор наоборот или тайные оладьи туриста»)

                ч.1 Вор первый
 
(Для текстового «аперитива», начнём сразу с «другого», в качестве погружения в тему)

     Так повелось, что в любом дальнем походе нужно уметь не только хранить, но и прятать провиант. Этот полезный навык защитит и от бесцеремонного лесного зверья, и от нерадивого да прожорливого коллеги-туриста. Был у нас один такой слабохарактерный новичок, Виталик М.. Он сам напросился в поход, заверив всех, что его не нужно проверять, так как туристического опыта у него за плечами немеряно. Мол, и не на такие расстояния хаживал. Так получилось, что мы ему поверили на слово, а потом наблюдали нестандартную дорожную картину.

     На третий день пути, он стал канючить, что мы неправильно и слишком скупо распределили продовольствие. Дескать, у него растущий организм и хороший аппетит, а мы, из занудства и излишнего скупердяйства, впроголодь путешествуем. Так бы и остались эти нудные монотонные речевые звуки висеть в воздухе, над пройденными нами тропинками, да вот повадился этот нерадивый турист часто отставать от группы, по причине вынужденных «посиделок» в кустах. Своими пахучими «блинами» он так усердно стал метить наш пройденный путь, что закралось подозрение на подхваченную им дизентерию. Ведь он, подталкиваемый неуёмным обжорством, мог наглотаться чего-нибудь грязного или несъедобного в пути. Но в жизни так часто случается, что тайное может неожиданно оказаться явным, а особенно, если все участники событий находятся на виду друг у друга.

    Причиной этого частного «дизентерийного» случая оказалась простая бутылка резервного подсолнечного масла, которая была украдкой «припасена» нашим нерадивым товарищем. Большую часть своей хлебной порции, он оставлял для того, чтобы в «гордом» одиночестве, потребить её с маслом. Это тайное блюдо отлично заглушало голод, но не давало гарантий на романтическое и безмятежное путешествие. Вот Виталик и не смог своё пахучее «шило» утаить в «мешке». Видать, забыл, о чём известная пословица предостерегала.

    В комфортных городских условиях, способ жизни и рацион питания человека – это его личное дело, если оно не выходит за юридические или моральные рамки законов социума. Жёсткие условия походной тропы обязывают туристов сплачиваться в единый «организм» группы, в котором остро ощущается физическое и душевное состояние каждого.  Поэтому совершенно не лишним было, заведенное у нас правило предварительно проверять новичков на коротких туристических маршрутах «выходного дня», но мы расслабились с Виталиком, вот и получили дополнительную эмоциональную нагрузку, вдобавок, крадущую и наши общие приятные впечатления от этого похода.

    Пришлось начинать с самого начала – преподавать азы достойного поведения человека в группе товарищей. Делать это было неприятно потому, что Виталик – человек уже взрослый и сформировавшийся. До него у нас были заведены другие порядки, которые иногда доходили до смешного абсурда. Например, никто из нас не спешил быть распределяющим порции потому, что, по негласно заведённому способу дружеского общения, больший кусок было принято всегда отдавать товарищу.


                ч.2 Дикари в армейской форме на «пастбище»

   Мною такой порядок и во время срочной службы в армии был заведен, хотя я в первые месяцы ещё не был назначен командиром отделения. В этом месте моей текстовой «речки», нужно пояснить, что служба протекала в стройбате 80-х годов, временно прикомандированном в лесу. Мало того, что в эти «отборные» войска «лучших» сыновей Отчизны призывали и смешивали их с нормальными призывниками, так мы ещё находились в глухой дали от начальства. Под тенью «плетня» нашей войсковой части процветали тёмные делишки. Расхищались стройматериалы и солдатское довольствие. Для примера отмечу, что вороватые столовские служащие продавали в военном городке куриные тушки по цене 50 копеек за штуку или целый лоток за бутылку дешёвого портвейна. В ротах царило право сильного потому, что офицеры отмахнулись от своих прямых обязанностей, переложив надзор за дисциплиной на старослужащих и бывших уголовников (только в моей роте было несколько человек, побывавших перед армией в местах заключения, один из-них даже отсидел за убийство) – «милая» компания. :))) (смеюсь)

    В других строительных батальонах поддерживалось больше порядка потому, что они были на виду и ближе к начальству.  А, так как мы поселились на куличках, то закон и дисциплина были слабо тут писаны. Например, приём «пищи» в нашей армейской столовой был больше похож на манёвры агрессивных пехотинцев, одичавших от голода и захмелевших от безнаказанности. Офицер доводил роту до здания столовой, за этим следовала команда: «Заходи по одному! Первая шеренга, пошла!». И толпа дикарей, замаскированных армейским обмундированием, устремлялась к накрытым столам. В зале их поджидал прапорщик с ремнём в руках. Этим гуманным оружием он хлестал особенно загребущих «солдат», которые первым делом хватали пайку белого хлеба со стола, старясь оторвать её от общей буханки так, чтобы захватить кусок соседней порции. Потом они спешно придвигали к себе котелок с кашей и выгребали из него в тарелку все куски мяса или сала. Тем, кто заходил в столовую последним, доставались скупые обломки белого хлеба, пустая каша и чай без масла и сахара. С этим «порядком» наши командиры совершенно не могли справиться. Хотя прапорщик пыжился изо всех сил. Он иногда даже, вместо ремня, брал в руки пустой деревянный лоток из под хлеба и обрушивал его на спины диких «передовиков», но и этого ненадолго хватало потому, что грозное «оружие» быстро разлеталось щепками по залу.

   За моим столом всегда царил другой порядок, поэтому нормальные солдаты стремились сюда попасть. Мне не нужно было всегда первым врываться в зал столовой. Когда я подходил к столу, то мне сразу передавали общую, нетронутую пайку. В моих руках она была в безопасности. Хлеб, масло и сахар я сам распределял поровну, а на раздачу каши назначал солдата, сидящего третьим от края стола. Тут тоже возникал забавный момент потому, что в нашем коллективе было стыдно «грести» на себя. Служивые не очень стремились занять эту должность. Назначенный дежурный не откладывал себе  лакомые кусочки, а был полностью озабочен тем, чтобы разделить кашу поровну. Не всегда это удавалось сделать безукоризненно, и поэтому, частенько бывали случаи, когда у раздающего порция оказывалась меньше других. На этот случай было введено строгое правило – за нашим столом никто не приступает к приёму пищи, пока не поступит моя команда. Если нужно было дополнить порцию временного дежурного, то все по одной ложке добавляли ему кашу.

   Кстати, о ложках отмечу, что, в первые недели службы, их нам не хватало. Этот столовый прибор никто не продавал в соседние посёлки, но тут была другая проблема – «самовывоз». Старослужащие и блатные солдатики брезговали зловонным столовским духом, а посему, предпочитали питаться отдельно от своих рот. Они посылали дежурных по роте за пайкой или сами ныряли в армейскую столовку с «чёрного» хода, где получали «сливки» выловленные из общего «котла» или индивидуальные мясные разносолы с подливкой и жаренной картошечкой. Всё это потом потреблялось в укромных местах. При тёплой погоде можно расположиться на лесной полянке за столовой, если погода не баловала, то на строительных объектах всегда можно было уединиться в каптёрке или, «на худой конец», в дальнем кубрике ротной казармы. Вполне естественно, что после приёма пищи никто не заботился о грязной посуде и ложках – их просто выбрасывали в лес. По мере надобности, дежурные по столовой делали поверхностные поисковые рейды в ближайших «кустах» и возвращали посуду на мойку. Ложки было отыскать сложнее, чем приметные алюминиевые миски, поэтому возникал стойкий дефицит столовых приборов. Их либо вообще не выкладывали, при сервировке, либо за  них нужно было «бороться» с соседом по столу – «милое» занятие для цивилизованного двадцатого века.

   Кстати, ребята из азиатских республик не видели в этом особенной проблемы потому, что там принято есть плов руками. Пришлось перенимать их национальный опыт. Суп мы выпивали прямо из мисок или наливали в алюминиевые кружки для чая, а гущу и кашу ели руками, помогая себе кусочками хлеба. Такая «экзотика» мне была не по душе, и я вырезал себе персональную деревянную ложку. Личного ножа у меня тогда ещё не было, поэтому пришлось использовать походные навыки выживания в дикой природе. В лесу я отыскал подходящую ветку, расслоил её и кусочком стекла выскоблил контуры ложки. На несколько первых месяцев службы, она поселилась в голенище моего сапога. Такой столовый прибор у меня никто не забирал, хотя новобранцев периодически заставляли выворачивать карманы на предмет проверки наличия посторонних (неуставных) предметов. Со временем, мы получили «почётное» негласное право носить алюминиевую ложку в сапогах. Спасибо ещё, что не кота в сапогах, в качестве продуктового запаса. :)) (смеюсь над двусмысленным, в свете всего этого, сказочным героем) Хотя, наш рацион выглядел очень щупленьким после «заботливых» рук столовских воришек и их прихлебателей-вдохновителей: господ «офицеров», старослужащих («дедов»),  в купе с иными блатными.

   Тут, справедливости ради, вынужден отметить верность расхожего высказывания о том, что «рыба с головы гниёт». Например, в тоже время, рядом с нашей частью располагались ракетчики, так там совершенно иной порядок был заведен и дисциплина. У этих служивых не то, что ложки на столах лежали в нужном количестве, так им ещё по субботам и котлеты армейские повара готовили! Видать, у них с грамматикой полный порядок потому, что в корне их профессионального слова правильная буква стоит «а». Так и должно быть, ведь «повар» от слова «варить» своё значение черпает. А наши столовские работники, с «лёгкой руки» непутёвого армейского руководства, заполучили в своём профессиональном слове, закравшуюся букву «о», вот и черпают «жижу» с корнем «вор». Нам это было странно наблюдать, но у ракетчиков столовая не воняла и там уютно, и сытно себя чувствовали все военнослужащие части. Всем было комфортно: и командирам, и рядовым, и «дедам». Вот, что значит правильная и толковая организация повседневной жизни, без проявления скотской сущности.

    Так у людей и должно быть, а то нам всё талдычат, что нас слишком много развелось и нужно свести эту популяцию до количества «золотого миллиарда». Мол, продуктов и «ложек» на всех не хватит.

Продолжение следует в "Лесная ОПГ, или невольный лесной пилот" http://proza.ru/2019/03/05/1124