Май нейм из Юджин

               
    В мае я вернулся из армии, но не прошло и недели, как  мать мне говорит:
- Звонила жена, твоего брата, сказала, что Володька через пару дней придёт из рейса. Так, что едь-ка ты,  в Питер, ему деньги надо отдать за шмотки, которые он привозил прошлый раз. А, заодно и отдохнёшь после армии.
- Так мне одеть, то и нечего, старое не налазит,- отвечаю.
- А вот осталось, то, что я не успела продать.
   И, вытаскивая из шкафа, несколько пар джинсов, пару курток, рубашек ну и ещё всякой мелочи,  продолжает:
- Примеряй!
     Я натянул, как сейчас помню, джинсы «Леви-Страус». Они на мне лучше всего сидели, а кроме того были чисто американские и стоили, по тем временам, кучу денег, да клетчатая рубашка неплохо сидела на мне, а  куртка какая-то с крокодильчиком на кармане – вообще  фирма. 
   Был май месяц, поэтому с билетами на ночной поезд до Москвы проблем не было, мать, как администратор театра  их легко смогла достать, а вот до Ленинграда – было сложнее.
  Привыкшая к постоянным гастролям, она сказала:
- Ничего, за ночь доедешь до Москвы, а оттуда,  до  Питера,  поездов много ходит, и самолёты через каждый час летают, так, что чем-то доберёшься. На крайний случай, если придётся в Москве заночевать, то  я тебе адрес написала                моей двоюродной сестры, но лучше не заезжай, а, то ты точно на неделю застрянешь.
    До столицы добрался быстро – переспал в вагоне и уже в Москве. Честно говоря, надоели мне поезда. За последний месяц пока из армии возвращался – наездился, так, что решил лететь в Ленинград самолётом.
    Интересно, что авиакассы и посадка в самолёты происходила в одном здании.
    А я ещё подумал: «Как это, аэровокзал в центре города, а самолётов нигде не видно?»
   Оказалось всё просто – пассажиры, проходя регистрацию,   садятся в автобусы, которые минут через сорок пять
подъезжают прямо к самолёту. Это было очень удобно…
 Когда я зашёл в салон авиалайнера, то рядом со мной сел не то, чтобы негр, но довольно тёмнокожий молодой человек. Он, сразу растянувшись в кресле, начал дремать.               
    Минут через пятнадцать полёта, чувствую надо сходить освежиться, а то до Питера лететь ещё минут сорок, могу и не вытерпеть. Глянул я на соседа, а он спит.
    Думаю: «На каком языке к нему обратиться?»
  Выбор не большой – учил я только английский, по этому,  за локоть, так его легонечко  подтолкнул, а он дрыхнет, и в ус себе не дует. Тогда я сильнее подёргал за рукав.
    Он чуть приоткрыл веки, и я тут же выпалил:
- Экскьюзми! Ай, гоу аут,- и приподнялся.
   Глаза соседа округлились и он сдвинул ноги в сторону, и я воспользовавшись моментом, выскочил «на свободу».    Нужная комната оказалась не далеко, и на счастье,  не была ни кем занята, поэтому, выйдя уже через несколько    минут, я не стал торопиться, а прошёл то в одну, то в другую сторону. Наткнувшись на стюардессу,  которая посмотрела на меня с некоторым  удивлением. Но, чтобы оправдать своё любопытство и праздное шатание по салону, вежливо спросил: 
- Нет, ли у них воды?
    На что она, улыбнувшись, сказала:
- Садитесь на место, я сейчас принесу.
Когда я подошёл к своему креслу, сосед опять дремал, и мне пришлось повторить «процедуру», которую я еще недавно делал. На этот раз он приподнялся во весь рост, и оказалось, что его сухощавое тело выше меня на пол головы, но я не смутился, а усаживаясь в кресло, промолвил, как можно с лучшим произношением:
- Айм, сори, донт вери.
   Он слегка скривившись, тут же плюхнулся в кресло.
    Действительно не прошло и пяти минут, как подкатывает стюардесса к нам тележку, и спрашивает:
- Вы просили воду – вот, пожалуйста!
 А я вижу, что на нижнем ярусе у неё Пепси-Кола стоит, думаю: «В кои веки на самолёте в Питер лечу, хоть на шару Пепси попью, всё равно за всё уплачено ».
И спрашиваю:
- А, Кока-Кола есть?
   Она спокойно, опять с улыбкой, говорит:
- Нет, но есть Пепси-Кола.               
   Тогда я, чтобы произвести на соседа впечатление, говорю:
- О’кей!
   Она открывает бутылку, протягивая мне,  даёт стаканчик.               
А мне стало, как-то неудобно, что я такую девушку ещё обременяю всякими мелочами,                поэтому жестом показываю, мол, не надо.
  А тут  негр, проснувшись,   говорит по-русски с небольшим акцентом:
-  Дайте и мне – такую .
  Она открывает, даёт бутылку, а он, ну прямо такой культурный, ещё и стаканчик попросил.               
    Вот не люблю я таких выпендрёшнутых людей, небось,у себя дома в Африке, не то, что из горла пьёт, а, наверно, из консервных банок, за счастье, жажду утоляет, а тут – выпендривается, мол, стаканчик подавайте.
     Я, ведь, спокойно глотаю с горла – и  нечего.
  Но, чтобы разрядить сложившуюся ситуацию, говорю, как нас учили:
- Май нейм ис Юджин,- и тут же спрашиваю,- вот из ю нейм?
   Он с не особой охотой отвечает:
- Кристофер.
  Тут я  подумал: «Интересное имя, может он  не негр, а какой-нибудь  афроамериканец и действительно очень культурный.  Ведь, имя у него, понятное, почти европейское, а не Тумбо-Юмбо или Чин-гач-гук какой-то там».
    И продолжаю беседу:
- Ю, лайк дринк Пепси?
- Да, о’кей! - отвечает сосед.
    Тут уж я совсем ничего не понял, но отметил, что он «чешит» и на – русском, и английском.
   И в разведывательных целях решил его спросить, куда он едет, правда, употребив два языка, как нас учили на курсах английского – если каких-то слов не знаете, то разговаривайте и на том, и на другом.
 А я всё время путал, как будет по-английски – где  и когда.
Поэтому так прямо и спросил:
- Куда, ю фли он плейн?
   Он немного удивился, видно перерабатывал вопрос, а потом спокойно отвечает:
  - В Ленинград, я там, стади на врача в медицинском инстетьюте.
- Хав мени курсе, ю стадинг?-  не унимаюсь.
 А сам думаю: «Не плохо он «чешет» на русском, может и мне больше наших слов употреблять?»
- Ту, - и показывая два пальца,- и продолжая на русском,- а               
    вообще-то я приехал из Кубы. А ты куда летишь?               
   И я тут понял, почему он легко перешёл на наш язык, потому, что родной для него испанский, а английский, видно, он знал ещё хуже меня…
 Тогда, и я, «раскрывая карты», говорю: 
- К май бразер, он должен на корабле прийти из рейса.
 Тут уж, сосед мой, опять удивился и спрашивает:      
  - А, что американские корабли заходят в Советские порты?
 - А, с чего ты взял, что он американец? и продолжаю, - он русский, как и я.
    Теперь изумлённое выражение лица, опять появилось у Кристофера, и он сказал:   - Но, ты же американец.
- А, чего ты взял, что я из Америки,- не унимаюсь.
     Тогда  он, правда, с небольшим акцентом рассказывает:
     «Видел я несколько американцев, когда они приезжали к нам с инспекцией на остров, я тогда ещё в армии служил. Белые морды,  ходят как у себя дома, пьют Кока-колу прямо из горлышка. Все в очках,   в джинсах, а у одного, даже                рубашка, точно такая, как у тебя в клетку была.  Ну,  я и подумал, что ты тоже оттуда.  А, кроме того, ты ж, первый, сразу начал: «Экскьюзми, айм сори», и пошёл гулять  туда-сюда по салону, а потом ещё, и Кока-Колу потребовал у девушки, и  с горлышка начал пить, ну вточь-вточь, как  янки».
   Я понимаю, почему у него такая реакция на Америку и американцев – агрессия, блокада и всё такое прочее…               
- Не переживай, я русский, могу даже паспорт показать, а по-английски начал «базарить», потому, что другого иностранного языка не знаю,- успокоил я его.               
    А, тут и объявление по салону:
- Просьба, пристегнуть ремни – идём на посадку! 
   Все, сразу, как-то притихли, ну это понятно, не дай Бог шасси не откроется – и хана.
   Сколько раз летал, а ощущения одни и те же.
   Тут не до разговоров…
    Но,  как только колёса самолёта касаются бетонного покрытия, по салону всегда раздаётся вздох – облегчения, печёнкой  начинаешь чувствовать, что ты уже на земле…
   Выходя из самолёта, и прощаясь со своим попутчиком, я сказал:
- Не обижайся на американцев, среди них тоже есть не плохие парни, - а потом добавил, - май нейм, из Юджин!