Назойливый князь

  День щедро высвечен мартовским солнцем и  оттого  просторен, отраден. Небо сменило  свою окраску,
голубое-голубое.
На  берёзах резче, приметней обозначились  узелки  почек и  серёжки, как   подвески  слегка  раскачивает  вешний  ветерок. Дышится  глубоко-глубоко.
В  лесной  деревне Напутново, сразу  бросились в  глаза  сосульки, которые  серебристо  свешивались с  крыш, роняли огненные  капли и  весь  снег изрябили.
На луговине  речки  Пекши синеглазо засветились  среди  белых  снегов  озерцо  талой  воды, так  оно  приманчиво, что к нему  всякий  заворачивает. Вот  тугие  крестики-тетерева, отведал  талой  водицы, вот ладные  лисицы  метки, вот  проломистый  след  сохатого.
Снег в поле осел, утратил белизну, утренники выковывают  наст, в лесу ещё  неохватные снега. Но видятся они уже по- другому: стали  по мягче, 
наливаются отрадной синевой.
На обочину  просёлка, кто-то бросил,  швырнул  головешку, чёрную-чёрную на  снегу. Когда я ближе подошёл, головешка вдруг ожила, зашевелилась, медленно двинулась, вот у неё оказались  крылья- грач. Первый разведчик.
На тропе- зернистый  снег, мокрый-тяжело шагать.
На берегу речки Пекши кусты вербы   начинают зацветать. На каждой веточке жёлтая, бархатная россыпь, почки, будто цыплята выпорхнули на волю и создаётся впечатление, что весь левый  берег в  золотых  потёках.
Как приятно, прекрасно, загадочно.
Нежданно-негаданно над  берегом, над  поймой запела  овсянка, звонкую весеннею песенку. Солнце слепит глаза, надвинул на глаза спортивную шапочку, огляделся, какой простор, какая  сияющая  речка Пекша.
Речка залита потоками щедрого солнца: там, где на льду озёрца воды
полыхают, как зеркала, на которые больно глазам глядеть. Какой новой и удивительной открывается речка Пекша. Правый берег в густых ивняках, а левый в  розоватом  березняке.   
  Гуськом потянулись рыболовы, последняя зимняя рыбалка….
-У…и ..у…у-слышалась  песенка снегирей. Снегири раскачивались на ветках берёзы, лакомились  набухшими почками.
Дятел, прицепившись к стволу  сосны,
стоящей, на особицу, в  стороне  леса.
Весело вспорхнула синичка с куста старой ольхи. Неторопливо взмахивая крыльями, пролетает ворон в солнечном поднебесье.   
Рыбаки то кучками, то вразброс сидят на  льду на своих ящиках-баянах, возле  насверленных лунок, дежурят: короткий, почти с авторучку, удильник
оканчивается нервным, чутким витком пружины, которая тут же извещает даже о самой осторожной поклёвке. Два, три движения руками-леска выбрана, и на льду уже бьётся, бунтует, переворачивается, либо окунёк, либо плотвичка, либо краснопёрка....      
Впереди, там, где сникшая бурая куга
и светло-жёлтый сухой камыш. И  тут,   у самого берега- посиневший лёд гулко стреляет, трескается, трещина извилисто-ветвистая, как молния.
Я начинаю свой путь по руслу вверх, к островку камыша.
Вот и островок…   
Рыбаловы если клёв не важный, часто меняют места, кочуют по речке Пекше, в поисках удачи, встречаясь коротко обмениваются:»Ну, как там вверху?
-А внизу как?»
Снег в русле неглубок, но так зернист, что даже разлетается под ногами, как битое стекло.
Просверлив новую лунку я вытащил, кого вы думаете-ерша. Ёрш чаще других  тревожит, обманывает, сердит: дерзко хватает наживку. Клюёт на отбой, и сам – кроха, с мизинец. Зато вооружается знатно: распустит спинной плавник, взгорбится весь, выкинет свои иглы-щука перед ним пасует!
- Ну, братцы, пошёл назойливый князь! Шутят рядом сидящие рыбаки, и отпускают ершей восвояси.
А он назойлив и неотступен. Лезет и лезет, опережая окуней, плотву. И  тогда ерша охлаждают, выбрасывают на лёд, подышать кислородом. Вот у каждой лунки лежат по пятку настырных князей речки Пекши, а то и больше. Иные успокоились, иные бьются, трепещут, то складывая, то распуская грозный спинной плавник.
Рыбалка перестала быть рыбалкой, пропала страсть, осталось одно терпение…
Когда городские рыболовы из города Петушки, стали сниматься поодиночке    
и группами, потянулись на автобус.
Нежданно на лёд  русла выскочил зверёк, белый-белый, лишь кончик хвоста был чёрным. Лёгкими, воздушными, длинными прыжками он стремительно приблизился к ближайшей лунке, схватил со льда    
ерша, метнулся к берегу и скрылся в ивняках.
Прошла минута, и не званный гость, снова пожаловал в русло:- Хорёк.
Солнце ушло за гребень берегового откоса и на лес, на речку Пекшу, на ивовые берега поползли мягкие раздумчивые сумерки, легли голубоватые тени вечера.