История одной репатриации часть 1 продолжение

               
                Спустя три года
                Кирьят-Арба.



           - Боже мой, как хорошо здесь было, пока вы не приехали. Тихо и спокойно. - Cын зашел в комнату, которая предназначалась для  его сестры.

       - Но почему же!? – Растаскивая наваленные по углам вещи, я прижалась к стенке и сползла на тюк с одеялами. Почувствовала насколько устала.

      Мы только что переехали в Кирьят-Арбу. Я купила недвижимость, взяв, как это принято в Израиле, огромную машканту(ипотечную ссуду) в долг. 

      Недвижимость представляла собой двухэтажный коттедж с палисадником спереди и сзади. Где предстояло посадить деревья и цветы.

     На втором этаже три спальни – для меня, для дочки и для сына. Для всех комнат уже привезена мебель. Шкафы, кровати, столы…

     Маму мы решили поселить внизу, потому что ей тяжело подниматься на второй этаж. И кухня отдельная, с выходящим в палисадник окном…

       - Посмотри, как здорово, у тебя есть своя комната, уже обставленная…, сказала я и заплакала. Из меня выходила усталость

       - Ты - слабая, - заметил сын.

      Он выставил из своей комнаты кровать. Вместо нее на пол положил доски и бросил на них несколько одеял, устроив, таким образом, себе постель. Повозившись еще немного с благоустройством своей комнаты, и пошатавшись по окрестностям, сказал, что ему здесь делать нечего и уехал в Эйлат, где у него начинался курс шкиперов.

     Комната дочки получилась самая красивая и уютная.

     Раздвижной диван, обтянутый голубой тканью, такие же голубые двойные занавески с белыми рюшами. Светло-коричневый маленький, но вместительный новый шкаф, и даже подержанное белое трюмо, за которым мы с сыном ездили на другой конец Иерусалима.

     Комната понравилась. Она даже здесь пожила немного. Потом сказала, что не собирается вечно жить в этой дыре и вернулась в Иерусалим, где поселилась у своего друга на диване в углу гостиной, захламленной и неуютной.

    Ей было семнадцать лет. Она заканчивала школу, заодно сдавала на водительские права и проходила курс водных спасателей. Это давало ей возможность работать в бассейне.
    Я безнадежно отставала от ритма жизни своих детей. Многие вещи не могла понять, некоторые - принять. Связь с ними все больше слабела.

     На остаток денег, которые еще остались от продажи квартиры на Украине, я  купила старую машину, в надежде, что дочка будет чаще приезжать домой. Машина была красного цвета, и это было ее единственным достоинством. Небольшое количество маленьких аварий, из которых дочка к счастью вышла невредимой, но, которые оказались почти смертельными для машины, положили конец этой далеко не безопасной связи.

      Потом была армия. Потом после армии она уехала заграницу, путешествовать. Но это было потом. А пока, дождавшись конца утомительной недели, я бежала в магазин, покупала продукты, готовила, убирала свой двухэтажный коттедж, по ходу поливая посаженную траву и деревья возле дома, и предвкушала радость от встречи с дочкой. Но она стала приезжать все реже. Ей было скучно в религиозном поселке.

      Мы с мамой остались жить вдвоем. Однажды утром мама встала с кровати и упала. Вызвали скорую, которая отвезла ее в знаменитую «Адасу Эйн Керем.» Домой мама не вернулась…

     Я осталась одна. Двухэтажный коттедж был пустым и слишком большим для меня…
     Когда я возвращалась домой, меня встречала рыжая такса. Мы тут же шли гулять.

       Раннее утро. Поездка в бронированном автобусе в Иерусалим, потом в другом автобусе уже по городу до места работы. Потом после основной работы – неосновная: уроки английского или уборка чужой квартиры. 

     Потом рынок Механей Иегуда. Там я покупала виноград и ехала к маме в больницу. Из больницы, перепрыгивая из автобуса в автобус, к позднему вечеру добиралась домой.

    Перед тем как идти спать, я садилась в старое глубокое кресло, которое стояло на заднем крыльце. Здесь я могла расслабиться.
Раствориться  в тишине и покое. Утонуть в зелени посаженных мною деревьев и траве. Полюбоваться россыпью звезд, мерцающих в такт пению цикад. Такой густой яркой россыпи я не видела нигде раньше.
       


                3 года спустя
                Кирьят-Арба
                Наташа, и другие события


       Я приехала домой, как обычно, поздно, и, когда вошла в дом, было уже темно. У порога меня встретил сын.

               - Мама, ты только не удивляйся.

               На ступеньках деревянной лестницы головой вниз растянулся длинный щенок. Голову положил на передние лапы, смотрит исподлобья, насторожено.

              - Он сказал, что его зовут Би-би, после этого я не мог оставить его на улице…, - объяснил сын.  (Это было время первой каденции Биби Нетаньягу).

              Мы только переехали, и я еще плохо была знакома с Наташей, своей ближайшей соседкой. Но, тем не менее, рискнула, и спросила, не хочет ли она взять себе щенка.
 
              - Возьму,- сказала Наташа, которая голосовала за Биби, - только назову его Джек.
              - Она взяла у тебя щенка, потому что он похож на Женьку, - сказала мне потом дочка.
              -??

              - Да, она готова стащить его старые носки и повесить у себя над кроватью, чтобы молиться на них, - объяснила более доходчиво.

              Через полгода Джек вымахал в черную бельгийскую овчарку. Когда они с Наташей выходили гулять, он тянул ее на поводке, и ей приходилось переходить на рысь, чтобы удержать его. Это была забавная пара, их прогулки развлекали жителей поселка и были сущим наказанием для самой Наташи. Через год она отдал Джека солдатам, чтобы он вместе с ними охранял границу.


                (Продолжение следует)