118. Вот мы и дома
Фаина узнавала о наших «блужданиях» после случившегося, поэтому не успевала пугаться. Зато её напугала канонада при стрельбе по льду для ледокола, хотя и была предупреждена. Прострел «клещей» у островов она восприняла уже значительно спокойнее. Из-за относительной малочисленности экипажа за весь поход было несколько ушибов и мелких порезов, поэтому она больше занималась Шурочкой, чем работой.
Сдав отчёты, офицеры отправились к семьям. На судне оставался только вахтенный офицер. Матросы и старшины получили увольнение на берег. На судне оставались вахтенные и не желавшие увольнения. Через трое суток мы провели «разбор полёта», когда высказывались претензии и одобрения к руководству и друг к другу. Цель этого собрания – поиск положительных и отрицательных примеров, оценка действий экипажа в целом, отдельных команд и персонально каждого члена. Во время похода или учения обсуждение приказов запрещено. В результате собрания руководство делает выводы по собственному поведению и какие-то корректировки по распределению действий между номерами расчётов, между расчётами и командами. В принципе, в течение похода весь экипаж работал слаженно и дружно. Особые претензии были только к Лёшке. Главный штурман объяснил его ошибки отсутствием опыта, хотя другие штурманы имели точно такой же. Да и сам он прежде побывал лишь в одном краткосрочном походе в качестве рядового штурмана.
Когда в штабе подведут итоги похода, изучат рапорты офицеров и бортовой журнал, будет штабной «разбор полётов». В одних случаях он будет в виде замечаний и пожеланий, в других – с вниканием в подробности с соответствующими выводами. После учений выясняются ошибки и удачные решения взаимодействия между судами.
Всех членов экипажа я представил к наградам. Действительно, каждый работал с полной отдачей и даже чуть больше. Исключением был Лёшка. После нашего «разбора полёта» в штабе нам было объявлено о наборе полного состава экипажа и подготовке к работе с оборудованием. Так как само судно уже прошло ремонт в Беломорске, то ремонт и доработка электронного оборудования будет на плаву. В этом процессе могут быть задействованы члены и команды экипажа. Остальные члены и команды экипажа занимаются по планам подразделений и капитана. Наш экипаж должен по обычному расписанию состоять из 96 человек общего числа членов, но за счёт дополнения командой электронщиков из 121 человека. Из них 7 офицеров. Часть мичманов и старшин-контрактники. В дополнение к экипажу придаются гражданские лица из НИИ и квалифицированный водолаз из МЧС.
Экипаж будет комплектоваться не так, как мы комплектовали перегонный экипаж отбирая членов из других экипажей и береговых служб, а в общем порядке. Члены перегонного экипажа будут костяком, который будет передавать опыт новым членам, помогать их обучению.
По моей неофициальной просьбе из нашего экипажа исключили Лёшку и Фаину. Фаину я не мог подвергать даже малейшим опасностям. Кроме того, на флоте не принято на военных судах иметь при себе семью даже капитану. Так как Ледовитый океан в плане штормов был достаточно спокойным, наша Шурочка к концу похода научилась достаточно уверенно держаться на ножках. Она стала любимицей почти всего экипажа и очень охотно общалась со всеми.
Неожиданно позвонила Мая. Когда мы были у неё, она заинтересовалась амулетом, подаренным мне Светой, сфотографировала его с разных ракурсов. Во время нашего похода она пообщалась с местными шаманами и шаманками. Все в один голос утверждали, что это амулет защиты мужа. В Якутии и у соседних народов такой амулет женщины приобретали для мужей. Стоил он очень дорого, потому что защищает мужчину от любых несчастий и гибели. Рассказывают, что мужчин с таким амулетом не трогают медведи и не накрывают лавины, защищённые амулетом, мужчины не замерзали даже после провала в полынью в лютый мороз. В общем:
-- Ты правильно сделала, что вышла за него замуж. Теперь твой муж не погибнет, ни в море, ни в воде.
Только после этого Фаина рассказала, каких трудов стоило ей добиться включения в наш экипаж. Опасаясь проклятия, она решила погибнуть вместе со мной, если такое случится. А Шурочку ей пришлось взять с собой, потому что она, просто, не успела её никуда пристроить.
Мы с Лукьяненко уезжали на очередную сессию. Я завершал третий курс, переходя на четвёртый. Лукьяненко – на второй. У нас были настолько разные факультеты, что я ничем помочь ему не мог. Ещё зимой Эльза помогла ему найти квартиру. Сам же я по настоянию Фаины жил у Эльзы. Они между собой настолько «спелись» что не только не ревновали друг к другу, но и крепко дружили за моей спиной. Вообще, я заметил, что Фаина настолько дружелюбна, что дружить с ней хотело бы очень большое количество женщин. Но в близких друзьях оказывались только несколько. Хотя дружба и телефонное общение с Анечкой не прекратились, Эльза стала теперь более близкой её подругой.
Свидетельство о публикации №219030402109