Дешёвая путёвка. Глава 5

          5

     Все расслабились. Голоса смолкли, и вместо них поползли шорохи: мягкий шелест бумаги, забиваемый иногда шуршанием фольги. Неожиданно резко раздавались хлопки вскрываемых пакетиков. Отовсюду слышались причмокивание, хруст, отхлёбывание. По салону ползли, поднимаясь вверх, аромат терпкого кофе, запахи свежих огурцов, картофельных чипсов, копчёной колбасы...
     Водитель Алексей высунулся из кабины, оглядел экскурсантов и вежливо обратился к руководительнице группы:
     - Всё нормально?
     - Никто не жалуется, – последовал ответ. 
     - Это хорошо, – оживился Алексей. – Соберите деньги за пустые места. – И спрыгнул из кабины на землю.
     Второй водитель, низкого роста, в фиолетовой футболке и брюках такого же цвета, начищенных ботинках, быстрым шагом вышел из салона, держа в руке перчатку с латексным рифлением.
     Моя приятельница направилась к задним местам.
     - Марина Викторовна, это невозможно всё съесть на завтрак, – прорезалась первая фраза.
     - Завучу это скажите, – прозвучал невозмутимый голос Денкиной.
     Я повернулась полубоком, чтобы увидеть, кто на правом ряду выразил недовольство.
     - Она подавляет всех, – с вызовом сказала грузная женщина, когда Денкина поравнялась с ней. Полное, одутловатое, морщинистое не по годам лицо женщины исказила  злоба, переносицу прорезали две складки. – Мы купили продукты на занятые деньги, а теперь оказывается, что в гостинице холодильника нет.
     - Номера с холодильником дороже, – кратко пояснила руководительница группы и напомнила о другом: – Я по сто рублей собираю.
     - И что, продукты пропадут и деньги на ветер? И чего тогда я буду ещё сто рублей сдавать? Может, вы и кидаетесь деньгами, а нам не до жира, – бросила вызов учительнице худенькая шатенка, сидящая рядом с грузной подругой.
     - Не я договаривалась с турфирмой, а родительский комитет.
     - Ну и что! Вы сейчас с нами, а не Каткова с Дыниной. Вот вы и решайте все вопросы, – потребовала худенькая женщина.
     Марина Викторовна, ничего больше не сказав, отвернулась к десятиклассникам на правом ряду. Недовольные оппонентки исподлобья посмотрели на Марину Викторовну, как на классового врага.
     Ученики девятого класса, вытянув шеи, прислушивались к неприятному разговору. Учителя тоже встревожились.
     - Есть же наглые люди, – почти прошептала библиотекарь, обернувшись к учителю английского языка.
     - Не ту годовую оценку по русскому языку поставила Марина их детям. Вот и вымещают недовольство на преподавателе, – скороговоркой ответила молодая «англичанка» Гнедова. – Теперь учителю и настоящую оценку нельзя поставить ученикам. Совсем загнобили учителей. Чуть что – сразу с жалобой к директору.
     - Родителям следить нужно за учёбой детей, – тихо вставила библиотекарь.
     - Нужно, только не следят. У меня, например, есть такие заботливые родители, которые  целый год детей в упор не видят, – с вызовом добавила «англичанка».
     - Когда им за детьми смотреть? Они на двух работах бьются, – вступился за родителей Геннадий.
     - Разве тебе легко работать на заводе? – обратилась жена к мужу. – Но ты всё равно занимаешься с Олесей и на собрания ходишь.
     - А эти, – кивнула назад Гнедова, – в дневниках расписываются только в конце учебного года. На родительские собрания не дозовёшься. Зато на итоговом собрании кричат громче цирковых зазывал. Хорошо, что ещё одевают и кормят детей. Скоро, наверно, будут заставлять учителей и одевать, и кормить учеников.
     - А к этому всё и идёт, – уже в полный голос сказала библиотекарь. – Скоро государство обяжет учителей кормить и одевать школьников.
     - У каждого свои обстоятельства, – упорствовал Геннадий. – Кого-то совсем жизнь задавила. Надо им помогать…
     - Мы не в послевоенное время живём, чтобы помогать обездоленным. Для этого государство есть. Педагогам самим не легче. Тоже семьи и дети. О твоих детях они заботятся? – покосилась Вероника Игоревна в сторону, имея в виду возмущающихся родителей.
     - Вот и выходит, – развёл руками Ермаков, – что никто из нас не виноват.  Народ выживает, как может. А государству народ не нужен: он ведь просит: «Дай, дай». Государству нужнее налогоплательщики, поэтому и раздули в стране штат приставов.
     - Так-то оно так… – робко согласилась Гнедова.
     - Люди сами просили Сталина. Получайте! – хлопнул Геннадий ладонью по ляжке.
     - Народ просил Сталина на богачей во власти, чтоб умерить их аппетиты. А получается: накликал кулак на свою голову, – громко вставила «англичанка».
     - Забыли, что у нас теперь капитализм, а не социализм? – криво усмехнулся Ермаков, повернувшись вполоборота к «англичанке». – Пока народ просил сталинских клещей, его, родимого, незаметно перевели под другие знамёна и тайно издали другие декреты: «Вся власть – олигархам! Вся земля – буржуям!»
     - Угу, – уныло качнула головой Ольга Ивановна и замолчала.
     «Вот такие мы все: друг с другом поговорили – и тишина. Никто не отстаивает своих прав. Хотя что требовать от провинции. Провинциальный народ – боязливый, потому что законов не знает. Рыпнется – раздавит его государственная машина. Потому-то и ждёт, когда Москва поднимется. А в Москве подниматься некому: правительство всех прикормило, сделав столицу особой экономической зоной страны. Кто-то и вовсе зажирел на наворованных деньгах, – с грустью подумала я. И  задала сама себе вопрос: –  Смогла бы я отказаться от благосостояния, если бы мне благоволила судьба?» Честно ответить себе я побоялась, чтобы не занизить собственную самооценку.
     Заняться было нечем, и я наблюдала через стекло, как водители ходили вокруг «мерседеса», что-то проверяя. Только сейчас заметила, что высокий, крепко сбитый Алексей был одет в короткие красные шорты. Сланцы на его ногах ещё больше удивили меня: «Странно, водитель туристического автобуса не соблюдает дресс-код. Выставил на всеобщее обозрение волосатые ноги. Так можно только на пляж одеться». По сравнению с «низким», «высокий» Алексей выглядел богатырём – этаким Гераклом в футболке и шортах.
     Солнце по-хозяйски расположилось на безоблачном небосклоне, собираясь заняться попечительскими делами. В средней полосе России небесное светило уже около месяца с раннего утра рьяно приступало к обязанностям опекуна, посылая на землю сильный жар чрезмерной заботы. Оказывается, что и в Поволжье солнце так же чрезмерно заботилось о людях, не лаская, а обжигая.
     Через открытые двери в салон проникал ветерок, шаловливый, освежающий, приятный, какой бывает только летним утром.
     - А что вы не завтракаете? – приблизившись ко мне,  тихим голосом напомнила приятельница, как будто не хотела, чтобы кто-то слышал её слова.
     - Я не стала ничего с собой брать, кроме воды. Жарко, – тоже тихо ответила я.
     Марина Викторовна наклонилась ко мне и прошептала:
     - Я с вами поделюсь кофе и бутербродами.
     Слово «кофе» меня насторожило. Этот бодрящий напиток я запретила себе употреблять жарким летом из-за повышенного артериального давления.
     - А как же вы сами?.. – начала я, садясь вполоборота.
     - Не беспокойтесь обо мне… – прервала мой вопрос заботливая распорядительница экскурсионной группы. Достала из дорожной сумки большой термос, зашуршала фольгой, разворачивая бутерброды. – У меня всё равно нет времени. Есть у вас с собой сто рублей? Если нет, могу внести за вас.
     - Спасибо, не нужно.
     Я достала деньги. Приятельница протянула мне кружку ароматного кофе и подала ломтик белого хлеба с колбасой. Мне было неловко, в отличие от моего желудка, который довольно урчал.


     Светлана Грачёва
     Воскресенск
     10 августа 2018 года