Судьба Победы. Сказы о Жукове

Тому, кто воевать не прочь,
Чтобы Россию покорить,
Сказаньями могу помочь,
Понять, смертельна планов прыть,
Поскольку в туре этом ратном
Пришельцев били многократно.
А тех, кто выйдет воевать,
Вновь Жуков может повстречать.
Он церемониться не станет.
И что тогда? Опять разгром!
Опасно баловать с мечом.
Ведь меч и в бункере достанет.
Так дилетант-историк автор
Заботится о вашем завтра.

А что касается Победы,
Здесь перед вами краткий курс
Профилактической беседы.
В стихах за полный не берусь.
Уже нашлось провидцев много,
Кому научная дорога
В историю велит идти,
С Победою не по пути.
За чечевичную похлёбку
Они кричат «Победы никс!»
Всё громче русофобский писк,
Пора за это делать трёпку.
Победный марш не оболгать,
Судьбу Победы надо знать!


СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. Эскиз ХХ века
СКАЗ 1. Георгий Победоносец
СКАЗ 2. До порога славы
СКАЗ 3. Пришла война народная…
СКАЗ 4. На вершине власти
СКАЗ 5. ;гнем и м;чем
СКАЗ 6. М;чем и ;гнем
СКАЗ 7. В проклятой стороне
СКАЗ 8. Победа!


ВВЕДЕНИЕ. Эскиз ХХ века

Как нам представить век двадцатый?
Его осмыслить и понять?
Фашизма век и демократий,
А всех чудес не сосчитать.

Из уз наш род людской восстал
Стал новый мир изобретать.
Успешно атеистом стал,
Себя творцом стал почитать.

Мы создали, что несомненно,
Товаров склад иль терминал*.
Земля всё отдала смиренно,
Своей природу мастер звал.

Но у Творца сначала – слово,
А человек делами брал.
По мысли Благостной всё ново,
Метр Эдиссон слова искал.

И что? А счастлив человек,
Попавший на словесный пир,
Создав неологизмов* век?
В потоках слов ютится мир.

Что, век двадцатый, как твой финиш?
Ты щедр, но больше обещал.
Но коль назад ты взгляд свой кинешь,
Ты удивишься, сколько лгал…

Сам доктор Геббельс дал урок
Как надо говорить с клиентом.
Кто пишет, знает назубок,
Как быть партийным диссидентом.

Набит словами наш тезаурус*,
Лжегениев полно имён.
А где в тумане моря парус,
А в море лжи слов камертон?

Но код двойной мы уважаем.
Он прост, как «да» и «нет» в любви.
Мы бремя байтов* принимаем.
Хоть тянет груз твой, ты бери!

***
Не бойся струй из слов, читатель.
Ведь их субстанция* – вода.
Господь всех благ изобретатель,
Его комп;с добра и зла.

И есть в словесном океане
Для правды-матки имена.
Есть Русь, отчизна не обманет.
Она от Бога нам дана.

Ищи в истории России,
Ей правду прошлый век вручил.
Вручил есенинскою синью,
В грядущее отдав ключи.

Отбросим шелуху столетья,
Не станем «измами» играть.
А в океане лихолетья
Давай к Победе путь искать.

В истории есть твердь земная.
Ее трудом народ создал.
В аду мостил дорогу к раю
Дуэт вождей, Россию гнал.

На тверди пали миллионы,
Отдавши жизни в днях лихих.
На тверди выросли титаны,
И Жуков был одним из них.

Он в век вошел на речке Протва,
А вышел у стены Кремля.
Его судьба – на брани жатва,
Щедра на брань была земля!

***
Страна моя прекрасная, зелёно-белый рай.
Хоть хворь твоя опасная, прошу, не умирай!

Как бездна неба синяя, как туч свинцовых бег,
Судьбы и счастья линия тебе дана навек.

Судьбы, дней прошлых знание, прошу, не оброни.
О Жукове предание в душе своей храни.

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Терминал

Последний пункт процесса или дела,
Которое к концу уже приспело,
Людских потоков и товарных линий.
Итог и строгий склад людских усилий.

Неологизм

Неизменность природы людской
Вечной истине слова под стать.
Но язык, как ребёнок живой,
Хочет мир бесконечный назвать.
Познаёт человек этот мир,
А язык новых слов копит жир.

Тезаурус

Слово – чистый паразит.
Знает только эрудит.
Русской речи не помеха.
Помещается для смеха.
Означает склад понятий
У компьютерных дитятей
Объясняя смысл, как встарь,
Это, попросту, словарь

Байт

Восемь раз отмерь, и вот –
Ты получишь байт, не бит.
Каждый в байте бит двойной,
Единично-нулевой.
Двести пятьдесят и шесть
Разных вариантов есть.

Субстанция

В философском понимании,
В ней основа всех основ.
Мир марксиста материальный,
В Божьем – таинства покров.

СКАЗ 1. Георгий Победоносец

Три раза спас Россию от позора.
А сколько ей принес побед, не счесть!
Был Божьего глашатай приговора,
Пришла к нему в Берлине эта честь!

***
России послан спас в степи ордынской.
В барханах не Цусима, Халхин-Гол.
Здесь император ждал победы близкой,
А был забит ему кровавый гол.

Судьба на планы мало отпустила,
Их не сверял с Москвой Хамар-Даба*:
Кулак из танков, самолетов силу,
Обрушил Жуков схода на врага.

Гора Баин-Цагой – ринг избиенья,
На склонах он устроил бой-парад.
Потом вся рать попала в окруженье,
Хайл;стын-Гол* котёл, как Сталинград.

Тогда народ не праздновал победу.
Японский штаб с пристрастьем изучал.
Но пел солдат: "домой к тебе приеду!"
И Жукова победой величал.

***
Каждый знает, про войну вторую,
Про вторую бойню мировую.
Но скажи, друг, все-таки скажи:
Где лежат той бойни рубежи?

Бой не только фронт, ты мне ответишь.
Не на фронте ткали знамя-фетиш.
И ленок на ткань, где собрали?
А портрет вождя, где вышивали?

Да, ты прав. На то и мировая:
Дались от Камчатки до Дуная.
Но при этом, даже в окруженье,
Был один лишь фронт, беда-сраженье.

Так в цепи союзников-врагов,
Где полным-полно вторых фронтов,
Бог соломку русским подстелил:
Он второй нам фронт не допустил!

Фронт второй в готовности стоял,
Замирил японцев генерал.
Когда с немцем фронт обезоружен,
Вырвет меч он из сибирских ножен!

***
Повезло России, повезло.
Строг был генерал, глядел не зло.
На глаза надвинут козырёк,
Службу знал он вдоль и поперёк.
Дал тебе в войне он спас второй:
Две столицы спас своей рукой.

К Ленинграду немец подошёл,
Лишь на Луге стать он снизошёл.
Клиньями на город наступает,
И прямой он с Пулкова стреляет.
Тут решенье ставка принимает,
Жукова отбиться присылает.

***
Там, где Жуков, не будет повторов,
Там, где Жуков, удар на удар.
И напору немецких моторов
Корабельных котлов пышет жар.

Это надо ещё подсчитать,
Больше здесь у кого лошадей?
Сколько в залпе кто может послать
За минуту с тротилом смертей?

Тут не в пользу фашиста сравненье,
И турнир Жуков честно ведёт.
А душевный народ-ополчение
В штыковые атаки идёт!

Эй, матросы, смотри веселей!
В рукопашной десанту стоять.
Тут, меж старых петровских аллей
Жуков дал нам приказ умирать…

Был октябрь сорок первого года,
Барбаросса* в России увяз.
Возле Стрельны зарылась пехота,
Был на это немецкий приказ.

Тот приказ стоил крови немалой.
Щедро политы все рубежи.
Был разбит артиллерии валом
Вал из стали, бензина и лжи.

***
Он не успел предотвратить блокаду,
На две недели позже стал у дел.
Навлёк Господь на город тени ада,
Живой, что он не умер, пожалел.

Давай, читатель, помолчим немного,
Послушаем минуту метроном.
Моим родным ко рвам прошла дорога,
В ту зиму город умер. Плачь о нём…

!…   !…   !…   !…   !…   !…   !…   !…

Да, мой читатель, ты не удивляйся.
Погиб весь город, имя Ленинград.
Пустыня каменных гробов – его парад
Для жителей. Для всех, не сомневайся!

***
Была ещё столица
По имени Москва.
Мрачны наркомов лица:
Потеряны войска.
Дрались же под Смоленском,
Под Вязьмою дрались,
Но под посёлком энским,
Как будто, извелись.
Контроль тройной утерян:
Штабной, сыскной, партной…
В Самару путь не мерян,
Пора кончать с Москвой!

Есть в жизни и в войне одна,
но общая трагическая нота:
Оставь надежду на друзей, на штаб и тыл,
надежду, что не ты, а кто-то.
И тысячи солдат оставили надежду
на друзей, на штаб и тыл.
И каждый там всё сам решал,
стрелял, назад не отходил.

Трагедия под Вязьмой – пик сраженья,
И послан Жуков в бой как пополненье.
И в полосе ничьей без связи, тыла,
Всё осенью дышало, тихо было.
На речке детства, у порога дома
Он понял глубину, масштаб разгрома!

Да, страшен лик развала и разгрома,
Но есть ещё могучий аппарат.
Отлажен он годами с лаем гона,
Годами чисток: с места прямо в ад.

Хоть страшен лик развала и разгрома,
В Москве все нити и стальной штурвал.
На нём рука железного главкома,
Он нити фронта Жукову отдал.

***
Жуков должен поставить заставы
На пути европейской чумы,
Перекрыть все пути-переправы.
Немец, стой! Здесь хозяева мы.

Только, как ты его остановишь
Редкой цепью, засадой лихой?
Сквозь броню это цели всего лишь,
И для танков, там даже не бой.

Все крушит огневая лавина,
Ночью спит, утром кофий попьёт,
Быстро давит рубеж батальона,
И полкам шансов мало даёт.

Но всегда каждый бой – это время.
Ваня взводный "Стой насмерть!" – орёт.
Всё труднее давить это племя,
И всё больше снарядов расход.

Жуков дарит рубеж батальону,
Он полки выдвигает вперёд.
Днем и ночью гудки телефонов,
На минуты в Москве счёт идёт.

***
Резервов, резервов, резервов…
На фронт все идут, как один.
У Жукова вроде нет нервов:
"С резервами – не отдадим!"

Составы, составы, составы,
Зелёный с Амура горит.
Дивизии в полном составе,
В них гнев и тревога стучит.

“Ты жди нас, столица, родная.
Сибирь в эшелонах летит.
Цель наша – Москва-кольцевая.
Наш Жуков врага победит!

Японца мы били и знаем,
Как пороха пахнет цветок.
Москва, мы к тебе подъезжаем,
Мы кончим поход на восток!”

***
Как чуден вид развала и разгрома,
Как горек вкус победы под Москвой!
В снегах почили танки, горы лома,
Так Жуков спас Россию раз второй!

Да, был в бою герой обезоружен,
Но вынул меч он из сибирских ножен.
Мечом сибирским свержен Барбаросса.
Но долгим будет путь к Берлину росса.

На том пути, где Жуков, там победа.
И будет петь солдат: "К тебе приеду…"

***
Свой третий дар и подвиг небывалый
Не в поле ратном маршал совершил.
Его рукой, обвенчанной со славой,
Господь в Кремле дракона поразил.

А был дракон коварен и ужасен,
Он диктатурой Сталина рождён.
Горит, от крови христианской красен,
Тот знак, что на фуражку водружён.

Зловещий знак – твоё клеймо, Россия,
Набил людьми и рвы, и лагеря.
То знак войны, что дан от Моисея.
Он кровью залил русские поля.

На той крови потомки Моисея,
Любители себе двойных имён,
Создали культ великого злодея.
Он в звание вождя был возвёден.

Когда же вождь решил стать гениальным,
Он в пыль других Кремля господ пустил.
На троне стал хозяином нормальным.
Транжирить зэками всем запретил.

Есть отрасль – государство в государстве.
В ней люди-пешки радости полны.
А пал злой гений, КГБ на царстве,
Кто зрячий, "вьидыт как сыльны…"

***
Не скажет нам истории скрижаль,
О чем они шептались по углам.
Не скажет, право! И того не жаль:
Бесславен и труслив полит-бедлам.

Страна привыкла к власти от акцента.
И старый хам ей "кто нэ слэп" кричит.
А кто вкусил плод власти, ждут момента,
Когда из рая воронок умчит.

Тут поневоле станешь сомневаться,
А нужен ли такой пенсне-оскал?
И встал вопрос: куда теперь податься?
И каждый Жукова сам называл.

Да, сделана им чёрная работа:
"Вы арестованы!" – диктатору сказал.
России не досталось крови-пота,
Он сам властителем страны не стал!

Дракон убит, закончилось затменье.
Драконыши под лавкою сидят.
И Жукова приказ, его веленье,
Как вещие слова в ушах звучат.

Он всё свершил без выстрелов, насилья.
Он Божий и народный идеал.
В Москве молчанья, страха и бессилья
Он волю миллионов показал.

И стал он совестью всего народа!
Хоть стервецов в Кремле опять найдём,
К нему пришёл теперь кредит на годы,
И каждый властный с Жуковым знаком.

И каждый верит: Жуков – это сила.
И каждый знает: Жуков посвящён.
И помнит каждый: сила победила,
Случится что, есть у народа он!

***
Три раза спас Россию от позора.
А сколько ей принес побед, не счесть!
Был Божьего глашатай приговора,
Пришла к нему в Берлине эта честь!

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Хамар-Даба

Командный пункт, что на горе Хамар-Даба,
Откуда Жуков вёл разгром врага тогда.

Хайластын-Гол, река

Халхин-Гола заметный приток,
Водный путь сквозь пески на восток.
По её берегам и холмам
Был японцами создан плацдарм.

Барбаросса

Как император, Фридрих был вояка, но один из многих.
Как тайный план под кодом «Барбаросса», он в историю вошёл.
Генштаб немецкий стрелами войска до линии «А-А» довёл.
Архангельск – Астрахань до холодов – вот цель приказов строгих.
Значенье его в том, что не остался планом,
Его германский рейх блестяще начинал.
Он Сталина мечты раздела мира предавал,
Вождя коварство упреждал своим обманом.
О том, как этот план в России провалился
Есть много версий, я не поскупился…

СКАЗ 2. До порога славы

Где гений, там всегда загадка.
Кто дед, не станем и гадать.
Отец – крестьянин без достатка,
В наследство Родину смог дать.

Три класса, приходская школа,
Учитель – доброты поток.
Похвальный лист, как в хоре соло.
Жизнь это соло оборвёт.

***
Эй, Москва начала века,
Подмастерье принимай!
Скорняка и человека
Бей не часто, обучай!

Он характер твой узнает,
Да и свой покажет сам.
И не в книжке прочитает,
Что не веришь ты слезам.

Школу жизни он закончит
На твоих, Москва, холмах.
Цену жизни он узнает
В десяти твоих рублях.

Не рассмотрит классик зоркий
Сквозь пенсне судьбы твоей.
Драматурга жизни горькой
Правда жизни поумней.

Ты приметь его, столица.
Парень хваткий, хоть куда!
Может он тебе сгодится
В беспросветные года…

***
Не быть парнишке скорняком,
Не стать ему семьи кормильцем.
Война с германцем – жизни гром.
И полыхать судьбы зарницам.

Ты обучаешь, царь-надёжа,
Рубак отличных и бойцов,
Но не сподобил, чтоб вельможи
Не предавали дом отцов.

***
А драгунский вахмистр* бравый
Парня выбрал неспроста.
Подойдет для конной лавы*
И аллюра три креста*.

Вице-унтера карьера
Ждет солдата в ту войну.
В плен возьмёт он офицера,
В жизнь – контузию одну.

Будешь ты втройне Георгий:
Сам Георгий и кресты.
В феврале к свободе гордой
Не один подашься ты.

***
Что ты наделал, царь, земли надёжа?
Что в зимней круговерти натворил?
Нет, отрекался ты не волей Божьей,
Ты в дни войны предательство свершил.

Что натворил, империи опора?
Ты бесам, что легко так подарил?
Зачем ты превратил солдата в вора?
Зачем присяги армию лишил?

Она сражалась веру защищая,
Отечество своё обороня,
В окопе, что от Риги до Дуная,
В крови пройдя Галиции поля.

Так что же ты наделал, царь надёжа?
Смотри, драгунский полк пошёл в разгон!
А как пройдёт по эскадронам м;жа?
Кто двинет к атаманам, кто на Дон?

***
Мчатся бесы в страшной спешке,
Сил за морем накопив.
Будут, Русь, тебе потешки,
Интер-тухеса* мотив.

***
Господа офицеры, Вы славно сражались!
На Ваших мундирах крестов частый ряд.
За душу солдата Вы в пух проигрались,
У бесов в колоде краплёных расклад.

Идет эксперимент, погибает Россия.
В дом доктора Маркса попала в бреду.
Парижской коммуны рецепт на беду
Наследникам дал бородатый мессия.

Наследники помнят, как он сплоховал,
Когда отделил от теории дело.
Зато в Пер-ля-Шезе нема его тела,
Он смог продолжать добивать «Капитал».

От слова до дела марксизм не дотянет.
Развал завершён. Знать, пора уходить.
Но власть так сладка и манит погодить,
И Ленин чекою декреты скрепляет.

Да что там чека, если даже с евреем:
Не хватит подвалов, чтоб всех расстрелять.
По долам и весям спит контрова рать.
А если проснётся… Тогда пожалеем!

К тому ж ещё друг ноги н; стол кладёт.
Знать, мало развала, давай Петрограда!
Такая от немца коммуне награда.
Он щиру Викрайну еще заберёт.

***
Пошла крутить история спираль,
Под красный флаг сгоняя миллионы.
Нам для всемирной ничего не жаль,
И снова армия и эскадроны.

Но армия – Россия спасена,
С идеею единства нераздельна.
Три года плюс гражданская война
И нэпа кость и вовремя, и дельно.

А что сказать о белых и зелёных?
Как боль-печаль России передать?
Когда на брата брат, один в погонах,
За землю оба станут воевать.

Опять тебя в строю найдём, Георгий.
Команда: "Пролетарий на коня!"
По всем фронтам тебе путь долгий-долгий
До командира и победы дня.

***
Учит крепко, под винтовкой
школа жизни и войны.
В этой школе сплошь диктовки,
тут отличники нужны.

В этой школе погибает,
кто не выучил урок.
Эта школа выпускает тех,
кто знает назубок.

Школа армией зовётся,
в ней бесплатный харч дают.
И для тех, кто рад стараться,
есть тут высший институт.

Профессура в институте
из кадетских корпусов,
Плюс ученый стаж на фронте
у немецких мастеров.

Курсы красных командиров
этот чудо-институт.
Им экзамен казаченьки
на Кубани проведут.

Да, Георгий, в этой школе
много ты решил задач,
Никогда не брал шпаргалок
и не делал пересдач.

В ходе боя, где сойдутся
в дикой рубке от плеча,
Научился ты тачанки
расставлять не сгоряча.

Так сложилось, что в атаках
эскадрон твой впереди.
И недаром орден красный
на твоей горит груди.

За десять лет от эскадрона
До кабинета у Кремля,
Не выстреливши ни патрона.
Стелилась для него земля.
Вот он организатор боя,
А вот он для солдат отец.
Он службу правил до отбоя,
Не выносил тех, кто подлец.

Да, службу правил до отбоя,
А ночи книгам отдавал,
Чтобы познать науку боя.
Машин повадки изучал.
От конных ленинградских курсов
Корабль в плаванье поплыл:
В свой звёздный час Георгий Жуков
Чин генеральский получил.

Он в кавдивизии всё знал,
От рядового в них служил.
Но здесь другой устав писал:
Сплав конницы и бронесил.
Коней на марше он берёг,
Приказов груз всю жизнь носил,
А кровь менял на пот дорог
И требовал предела сил.

Судьба комбрига всем ясна.
Её доносу не сломать.
Хоть чистят армию сполна,
Путь Жуков будет продолжать
Наверх. Ступеней не считая,
Во власть вела судьба, любя.
Он шёл, порядок созидая,
А создал гений сам себя.

***
Я много книг о Жукове прочёл.
Слыхал, что говорил солдат бывалый,
Как многим он дорогу перешёл,
Его приказ на службе – спрос немалый.

Он лоск в драгунах получил, осанку
И принял чести праведный закон.
Он прям, и видит он людей изнанку,
С утра до ночи в службу погружён.

Его характер сдержан, взгляд суров,
Он быстро обстановку понимает.
Но трусов, лодырей не принимает
На дух, для них гнев Жукова готов!

Да, этот гнев порой не знал предела.
Где Жуков, племя подлецов редело.
Он сделал сам себя, как Бог желал,
Чтоб интеллект на волю умножал.

И вот он в округе уже. Как надо,
Войска, штабы готовит не к параду.
И слух прошёл, он, правда, не проверен,
В Берлине был ему диплом заверен.

А гуманистам надо указать,
Что честолюбием снабжает мать.
Безжалостность в бою – войны печать.
Нам этого у службы не отнять.

Величье в том, пусть даже и жесток,
Чтоб цену знать и каждой жертвы срок.
Война – люта, коль запад на восток.
В ней беспощадность – твёрдости исток!

И есть у Мольтке точный афоризм:
«в бою жестокость – высший гуманизм».
Вот почему, решать судьбу войны,
он твёрдо встал на мостике страны.

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Драгунский вахмистр

Драгун, как всадник, выше всяких слов.
Драгун в пехоте воевать готов.
Его оружье шашка, карабин.
А вахмистр, что фельдфебель, чин один.

Конная лава

Лава, как слово лавина,
Значит могучий поток.
Помним, как в злую годину
Лавой коней шёл восток.
Конная лава опасна,
Сил в ней огромный запас.
Конная лава прекрасна,
Если в атаку приказ!

Аллюр три креста,
ставятся на приказе или на руке

Приказ для всадника скакать, что хватит сил.
А если лошадь он загнал, приказ простил.

Тухес-тухес

Народный быстрый танец, он смел, он озорной.
Из древнего Израиля еврей привёз с собой.

СКАЗ 3. Пришла война народная…

В Москве идёт над картами игра.
К востоку, к Минску Жуков наступает.
Он шестьдесят дивизий в бой бросает.
Пришла играть последняя пора.

Судьбу страны решит не та игра,
И Жуков это ясно понимает,
Когда укрепрайоны пробивает.
Охватом красных сил закончена она.

То был разгром почище, чем японцам,
Сюжет разыгран Жукова рукой.
Но нет теперь альтернативы никакой,
Стране полгода жить под мирным солнцем.

Москва, опять он на твоих холмах.
Он закалился на семи ветрах.
Он службу правит в высшем этаже,
Генштабом он командует уже.

Сбылось предназначение его.
Твой сын в седле, не бойся ничего.
Он всё отдаст России без остатка.
Как гения сподобил Бог? Загадка.

Идет в Берлине вовсе не игра.
Там загодя моторы прогревают,
Снарядами панциры* загружают.
Идет зимой в Берлине не игра.

Генштаб в Берлине карты разложил.
Он клиньями границу пробивает.
Вот незадача, Паулюс, не знает,
Что Жуков их в игре уже пробил.

Вот незадача, в плане Барбаросса
Отдельной нет на Жукова строки.
Не учтены приказов маяки,
Ни стойкость и солдата, и матроса.

Судьбу войны, Германии, России
Георгий Жуков волей повернёт.
И добротный саван вермахту сошьёт,
Скорняк, солдат, стратег, войны мессия.

***
То не секрет, что Гитлер на границах!
Об этом в прессе можно прочитать.
Побитый финн у Баренца водицы
Его пустил, чтоб в тундре бой начать.

Об этом говорят во всех губерниях,
За рюмкой рассуждают о войне.
В моей семье нет критиков примерных,
Но мне, мальчишке, ясно – быть беде.

Секрета нет, есть хитрость и коварство.
Вождь с фюрером страну на кон кладут.
Они друг друга стоят и полцарства
За вероломный выпад отдадут.

Я не готов ещё, Адольф, геноссе.
Я буду тих и скромен, как овца.
Я слышать не хочу о Барбароссе.
Поверь, я не уйду из-под венца.

Ты, значит, не готов, товарищ, вовсе.
Силёнок ты ещё не накопил.
Мы сделаем тебе блитц-криг, Иосиф.
Доверием меня ты огорчил.

***
Нет числа предвоенным симптомам.
Есть из Токио точный доклад.
Нарастают события комом,
А Москва мира ждёт невпопад.

Нет тебе оправданья, диктатор.
Как мальчишку тебя провели.
Все грехи разберёт Пантократор*,
Этот грех не простит суд земли.

Это страшное слово Война
Души русские вновь обожгло.
Из динамиков чёрных до дна
И с границ, где творит она зло.

Повзрослел паренёк озорной,
И девчонка серьезно глядит.
Постарел от беды пожилой –
Это Молотов друга корит.

Да, христиане, опять воевать,
Атеистам пора вспомнить Бога.
Голод, холод, пожары и смерть –
Далека и страшна нам дорога.

До победы не каждый пройдёт,
Зато каждый там лиха отхватит.
Пламя гнева народ обожжёт,
И победу сполна он оплатит.

***
А нынче Молотов поёт другое,
Вчера он Риббентропа обнимал.
Скандальный пакт для немцев дорогое,
Теперь мудрец над ним слезу пускал.

Вчера генштаб он грубо обрывал:
"Вы с немцами решили воевать?!"
Сегодня вождь-учитель сам молчал,
Послал его всем правду рассказать.

Сегодня вождь страны, как онемел,
И в трубку Жуков задаёт вопрос.
"Вы поняли меня?" – вождя спросил,
Закончив о войне. Где Ваш прогноз?

Задав вопрос у пропасти беды.
Потребовал он делом отвечать.
Любой другой не сносит головы,
Где правду Жуков станет предъявлять.

***
Разрывы бомб, снарядов на границе,
Побудка в них для армии была.
Теперь, товарищ, не считай в петлицах.
Теперь, солдат, смотри врагу в глаза.

В клубке войны теперь твой штык сгодится,
Патроны береги не для себя.
Порвалась связь вдоль западной границы.
Товарищ, все зависит от тебя!

Твоя ль вина, что падают столицы?
Тебя в окопе, друг, не расстрелять.
За Минск в расход – ответственные лица,
Они приказов не смогли отдать.

Генштаб и ставка – комом первый блин,
Порвалась связь на западной границе.
Но Жуков успевает срезать клин,
И группе армий Юг не взять столицы.

Генштаб и ставка, ваш боец и гений
Приказами центральный фронт взнуздал.
Он бил по клиньям клиньями без прений
И за Смоленск сполна верм;хт отдал.

Генштаб, ты инструмент войны могучий,
Чтоб время и пространство измерять.
А Жуков выбрал ход сраженья лучший,
Генштаба мненье надо уважать.

Генштаб, ты рассчитал места прорывов,
Ты точно цену часа битв назвал.
Фронт сохранить, оставив древний Киев,
Политиков Кремля он призывал.

Генштаб, ты эту битву проиграл,
Не справился с фашизмо-большевизмом.
Когда «панцир»* за Днепр переползал,
Танкиста "Хайль" – клевретам сталинизма.

Но не был Жуков Сталина клевретом,
Одернув власть у бездны на краю:
"Не чепуха, покончили на этом.
Прошу послать на фронт, генштаб сдаю!"

Он сдал генштаб, но не предал войска,
Он показал бессилье дилетантов.
Он дал урок судить не свысока,
Урок был впрок судьбе его талантов.

Когда сбылось, что он предполагал,
Солдаты оплатили долг глупцов,
Тиран в Москве его зауважал.
Быть первым Жукову, в конце концов!

Но это был лишь август в сорок первом,
Ещё миллионы не пошли в полон.
И он идет войну ломать резервом,
Под Ельней немцев первый ждёт разгон.

***
Где фронт, там гнев,
и на переднем крае
не страшно только дураку.
Оставь и ты свой блеф,
здесь пуля заказная;
придёт твой час, подрежет на скаку.

Тут все равны перед приказом,
И всем приказ – один устав.
А гибнет часть в котле, то разом,
Жив будешь, лишь кольцо прорвав.

Жив будешь, если не убьют,
И чаша сдачи обойдёт.
Тебе, Ванюша, место тут,
В плену тебя засада ждёт.

Георгий знает и Иван,
Он жив, с оружием в руках.
А без оружья он баран,
Врагу он без оружья – прах.

***
Два года побед и походов,
Два года железных крестов.
Берлин стал столицей народов,
Жаль в Англию нету мостов.

Два года хватило Европе
Для рейха провинцией стать,
Для немцев в хорошем галопе
Поклажу обозов таскать.

Два года, а новый порядок
Европу в работу запряг.
Развал и народов упадок
Излечит со свастикой флаг!

Два года триумфы сплошные,
Пришёл и российский черёд.
Бывали заминки смешные:
Был с юмором в Бресте народ…

***
– Мой фюрер, на востоке непорядок.
Мы в обороне сделали просчёт.
Мы резво наступали напоследок.
Враг выступ Ельни может взять в расчет.

– Нет, господа, Москва в прицеле,
Не зря под Ельню войско привели.
Мы на Москву отсюда "Рейх" нацелим.
Их сапоги в галической пыли.

И грянул бой, что Жуковым намечен.
Не сделан в планах на него расчёт.
Тот бой за год в Европе не отмечен.
Здесь он на третьем месяце идет.

Под Ельней фриц впервые начал драпать.
Здесь пять дивизий фюрер потерял.
В Европе он привык победы хапать,
Но рёв тридцатьчетвёрок услыхал.

Да, этот бой не стал войны изломом.
Наметил контур будущих побед.
Для гвардии стал Ельня-город домом.
Понятен стал доктрин немецких бред.

И ясно, гений Жукова восходит.
Встаёт звезда над пропастью войны.
Куда пришёл, с ним слава вместе ходит,
Они вдвоём войну пройти должны!

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Панцир

У немцев танк звучит P;nzerkamfwagen.
Звучит, как есть, в бою неподражаем.

Пантократор

Пантократор означает Вседержитель,
В словарях советских слова не сыскать.
Ну, если Бога нет, то кто Создатель?
Воли нет – не пробуй создавать…

СКАЗ 4. На вершине власти

Как сказал поэт когда-то,
Города сдают солдаты,
Генералы их берут.
Автор “Васи” прав и тут.

Для немецких генералов
Время чудное настало:
Сколь в России городов,
Столько рыцарских крестов.

Случай наш чуть-чуть сложнее.
Правда, прошлое виднее:
Генералы не берут,
Коль солдаты не сдают.

И такого генерала
Ждёт суровая опала.
А солдат, что там, что тут,
Дальше фронта не пошлют.

***
Что Жуков не отдал, того не взяли.
Москву и Питер только увидали.
Но за осмотры «цейсом»* городов
Великий рейх не жалует крестов.

***
Так случился казус странный,
Для ефрейтора нежданный.
Он не взявших наказал,
Сам себе верховным стал.

А его коллега штатский,
Оппонент диктатом братский,
Загодя не сплоховал,
Претендентов расстрелял.

Впрочем, может он был прав,
Показав свой мудрый нрав:
В дни войны о долге вспомнил,
Сам вакансию заполнил.

И случилась в той войне
Битва странная вдвойне:
Поединок дилетантов,
Марксо-ницшеских сектантов;

Да войны тотальной рубка,
Двух народов мясорубка,
Рура сталь на сталь Урала,
Битва мысли, воли, вала…

***
У Жукова теперь одна работа:
Подальше от Москвы врага отбить,
Не дать оправиться – его забота,
И от Москвы навеки отучить.

У Жукова теперь одна работа:
К Берлину путь, дорога как стрела.
Но не одну смахнёт слезу пехота,
Чтобы в Берлин дорога та вела.

Москва слезам, как водится, не верит.
России Ржев, пехота, подавай!
Она в атаках землю кровью мерит,
Так каждый метр. Ну, немец, не зевай!

И немец в обороне не зевает.
И знает он в окопной жизни толк.
Война в болотисто-лесистом крае,
И каждый ствол здесь серый брянский волк.

Когда его биограф высветит эпоху,
Уверен, Жукова эпохе быть,
Возможно, он заметит мою прыть
И процитирует меня неплохо.

Хочу ему сказать всего два слова,
В чём Жуков безусловно виноват:
Войну повёл верховный невпопад,
Как Жуков предсказал, всё было снова.

Он говорил, нельзя идти вперёд,
Резервов нет, была бы оборона.
Он был, с генштабом, белая ворона.
А отвечать подставили народ.

Опять «ура!», и снова окруженье.
Опять горит Украины земля,
Колонны танков снова мнут поля,
Разорван фронт, над родиной затменье.

Опять пошла Европа на восток.
Кому такой поход остановить,
Полсотни километров в день ходить?
Сорок второй, как этот год жесток!

Потеряны Донбасс, Кубань и Дон.
И сеет смерть люфтваффе в небесах,
А Паулюс на волжских берегах.
И слышен матерей солдатских стон.

***
Москва опять агрессора манит.
Ударом в тыл страны вермахт грозит.
Вдоль Волги фюрер требует транзит.
Победа – вот его мечты магнит.

Вот Азия за этим перевалом,
Всего рывок альпийского стрелка.
И свастика, как ноги паука,
Над Эльбрусом на фоне алом.

Эффектный снимок миру напоказ.
Мы в Сталинграде, на Баку идём,
Мы славу фюреру стократ поём!
Но кто опять не выполнил приказ?

Не выполнен приказ убить Ивана.
Развалин города не поломать.
За каждый бой, где столь медалей взять,
Когда на силу сила без обмана…

Тебе, солдат, здесь память на века.
Матросский тельник здесь брони под стать.
Здесь тысячам победы не видать,
И Волга, братцы, больно глубока.

***
Гремят в Сталинграде бои.
Потребовал Гитлер трёхсменку.
Вам что, не сломать в доме стенку?
Что с вами, солдаты мои?

Да, стену им ту не сломить.
Она из костей и зубов.
Здесь каждый погибнуть готов,
За Волгой, один хрен, не жить…

***
Стоять насм;рть, ни шагу без приказу!
Назад ни шагу, сделал шаг – жди смерть.
Заградотряды ждут за Волгой сразу.
Им дан приказ патронов не жалеть.

А те отряды всех фронтов примета.
Их аргументы – девять грамм в лицо.
Жаль, не было их в сорок первом лета,
Сам шёл народ назад, прорвав кольцо.

***
Не в силах я, читатель мой и друг,
То называть, что ищет откровенья.
Скажу одно, здесь Сталина испуг
Достоин был того войны мгновенья.

То был момент трагедии великой,
Борьбы со злом, как Бога с сатаной.
И в тот момент святой Георгий с пикой
На Волгу-матушку пришёл на бой.

Да, там пришёл главкома заместитель,
Для армии он первый человек.
Насытился игрой в войну властитель.
И Жуков принимает пост и век.

Теперь пойдет война его путями.
Запомни бой на волжском берегу.
Тут ход войны был продиктован нами,
И остановлен враг на всём скаку.

***
Хоть и получилось так, что в огне войны
Стал бичом карающим вождь своей страны,
На фронтах кровавых стали, стали, как нигде,
Власть и управление не в его узде.
Власть и управление к смерти подошли,
И её дыхание слышат короли.

Короли колхозные дочиста метут,
Короли обозные только внутрь берут.
А тузы индустрии по ночам не спят,
Ты не дай им, Боже наш, не закрыть наряд.
Вот и получилось так, что теперь везде
Профессиональная сила при узде.

Болтунам и трусам, друг, не нужна та власть,
Где со смертью рядом вдруг можно в грязь упасть.
Отошла в стороночку комиссаров рать,
Длинный нос по ветру им надо удержать.
Мехлиса подельщики по щелям сидят,
Большевистской поганью перерывчик взят.

Храмы открываются на святой Руси.
Богу, если веруешь, кайся и проси.
А навет позорящий с православья снят,
Христианской совести больше нет преград.
То залог великий, друг, жизни на земле,
А победы будущей то залог вдвойне.

***
Так великое чудо свершилось,
Русский Феникс из пепла восстал.
Сердце нации верой забилось,
И надежды рассвет заблистал.

***
Хороший слух – большое дело!
Когда о деле говорят,
Хотя навытяжку стоят.
А вождь подслушивал умело.
Так он узнал, склонясь устало,
Что тихо Жуков говорил,
Что немцу сделать предложил
Почище Канн у Ганнибала!

Начало дела – разговор,
Для немцев смертный приговор.

***
Читатель мой, включи воображенье.
Представь донские степи без конца,
И в той степи огромное сраженье,
Там фронт, где тыл, и битве нет конца.

Войны законы здесь неумолимы.
Степным буранам их диктат под стать.
Презрел бураны фюрер, гений мнимый.
Не смог законы те Адольф понять.

Я шел домой из третьей смены школьной.
Был вьюжный вечер, на мосту огни,
Два ватника передо мною шли.
Их разговор услышал я невольно.

"Ты знаешь, – голос девичий спросил -
Как много немцев наши окружили?
Их двести тысяч, в сводке говорили…"
Домой, скорей домой, что было сил!

Бежит пацан домой, сказать про чудо.
Не он один так чудо принимал.
Весь божий мир той новости внимал,
Скажи, Россия, столько сил откуда?

***
Напрасно Гитлер бьётся над задачей,
Как Паулюса вырвать из мешка.
Не допустить всех окружённых сдачу,
Выходит, у него тонка кишка.

Законы боя там неумолимы:
Не спи на флангах, упреждай удар.
На флангах рейх заслон поставил мнимый,
Заслон романский*, для танкистов дар.

Они заслон тот мигом раздавили,
И по тылам в степи пошли гулять,
Чрез Дон мосты без боя захватили,
И юнкерсам пошли хвосты считать.

Они считают вёрсты в одночасье,
Самих их было трудно сосчитать,
Им Родина тогда дала такое счастье,
На новых танках немчуру ломать.

Разгромлен танковый кулак Манштейна.
Не выйдет деблокады благодать.
А значит, есть теперь одно решенье:
На темп* солдат немецких поменять.

Солдаты те не робкого десятка,
И знают, как приказы выполнять.
В котле номер один им всем несладко,
О сдаче третий сможет услыхать.

Так рейх услышал звон заупокойный,
Их мрачный траур землю посетил.
То фюрер делает аванс достойный.
Придёт пора платить, раз натворил!

А колесо войны катит на запад.
К весне оно вернулось на исход.
Теперь скажи, кто лучше может драпать?
Ответь на это, сорок третий год!

Как в прошлом, богатырь в огонь ходил
И познавал науку побеждать,
Взошла звезда Суворова опять.
И первый орден Жуков получил!

ПРИМЕЧАНИЯ  (*)

Цейс

Был мастер Карл типичнейшый нем;ц,
Из оптики он выжал весь предел.
А цейс-бинокль так далеко глядел,
То точной технологии венец.

Заслон романский

Мы имя Рима вечного не поминали б лучше.
Его сыны и пасынки с мечём на Русь пришли.
Сыны послушались приказов Дуче,
А пасынков, крестьян румынских, привели.

Темп

Просто темп – это скорость процесса.
В нашем случае – нужен в игре.
В ней по шахматам мастер-профессор
Может жертвовать в острой борьбе.

Чтобы жертву забрать нужно время,
Это темп-время жертвы цена.
А в реальности жёсткой сраженья
Вам полцарства дают за коня.

СКАЗ 5. ;гнем и м;чем

Трёхтомника, наверно, мало
В апофеозе Курск, Дуга:
Сначала – планы и как было,
Том третий – саван для врага.

Но мне трёхтомник не осилить.
Что делать? Жукова читать.
Ему на слово можно верить,
Он Нестору войны под стать.

Его рассказ нам интересен.
Войны анализ бьёт на взлёт.
Отчёт бойца от мыслей тесен,
Наш сказ с собой его возьмёт.

Дай, Боже, дай мне три стиха
О тех кровавых днях войны!
Клянусь, не совершу греха.
Клянусь, лжи лавры не нужны.

***
Ой ты, мать моя, земля русская!
У тебя теперь есть два барина,
Две дуги, ещё – лента узкая,
То ничья земля, без хозяина.

А первой из них на восток глядит,
Хочет всю тебя в европейский плен.
А второй из них в блиндаже сидит,
И блиндаж тот стал выше всяких стен.

А война идёт всенародная,
Всенародная да тотальная.
Всё на фронт она выжимальная,
Уважительно-выжидальная.

Сколь лежит костей по лесам-полям,
Сколь желез-машин поразбросано,
З;млей пахано, д;мов ломано…
Но зато еси уважение к вам.

Танкограды, знать, напрягаются,
Там рабочий люд день и ночь не спит.
И в Европе труд на пайках сидит,
С Рура «тигры» тут, разминаются.

А ещё идёт там война штабов.
Битва скрытая, битва тайная.
На семь раз она измеряльная,
По живому чтоб, будь всегда готов!

***
Пришла война к кровавой середине,
Баланс весы истории дают.
И две дуги с изломом посредине,
Как приглашение к сраженью тут.

Здесь приглашение к смертельной схватке,
Прыжку могучему громад вперёд.
Победы и реванша лавры сладки,
Но страшен мясорубки горький плод.

Да, страшен тут просчёта грех тяжёлый.
И Жуков здесь расчёт представил свой:
Удар у выступов – прием не новый,
Но внове гибель в схватке лобовой.

Теперь расчету полное доверье,
Генштаб и ставка у руля войны.
А фронт степной, как древнее поверье,
Полки в засаде в трудный час нужны.

Не приняла Россия приглашенье,
Дуги Орловской не прошёл поход.
На Курской ждет дуге Иван решенье,
Пусть танк к прицелу Иохан подведёт.

И грянул бой, история не знала.
Стратег-Адольф идёт играть ва-банк.
Он ставку делает на мощный танк,
На самоходки рейнского металла.

Уже пора Германию спасать,
В Америке ползут конвейеры вала.
А для него земли в России мало,
Москву собрался снова воевать.

***
Но вот опять сюрприз, и снова Жуков.
Приказ "огонь!", и скрытности не стало.
И это лишь лиха беда – начало.
Ты танками прорвись, пробуй, ну-ка!

И смертный бой пошёл дугой Орловской
Сжимают немцев Жукова тиски,
К тевтонским Каннам страсти и тоски
Пришёл испуг попасть в мешок московский.

Но главный клин враг забивал южнее.
Здесь цвет вермахта, главных сил СС.
Не ждали мы, что этот фланг важнее,
И стало ясно, Жуков нужен здесь.

Его стихия – управлять сраженьем,
Призвание – удары упреждать.
Идут бои в четвёртом измерении,
На «мессер» – «миг», а танку «ил» подстать!

Армада грозно с юга наползала,
И был раздавлен не один рубеж.
Снарядами дорогу расчищала,
Под Прохоровкой встал её картеж.

Он остановлен был ударом танков.
Сошлись две ярости, две правоты,
Снарядов камнепад и бой таранов,
И победить для них предел мечты…

Но контрудар достойнее удара.
Засады силы враг не рассчитал.
Он шел вперед, но не было навара,
Приказы Жукова он выполнял.

Не победил Манштейн, как делал прежде.
Его солдатам надо отступать.
Затмило солнце гарь, но быть надежде,
Что отданное сможем мы забрать!

Да, мы забрали всё, что потеряли,
Но Жуков ощущает темп страды.
И вынужден ему дать время Сталин,
Чтобы не быть под Харьковом беды.

Беды не будет, будет всё как надо.
Готовит маршал верно наш удар.
Москва ночным салютам первым рада,
Орёл и Белгород – бесценный дар!

***
Игрок под Курском ставку проиграл.
Сложили головы в броне колонны,
На фронте поредели батальоны.
Но сил верм;хт ещё не потерял.

Резервы от Атлантики идут.
Нехватку сил ефрейтор восполняет.
Восточный вал Европу защищает.
Где вала оборона швах, там лгут.

Где оборона швах, опять прорывы.
К Днепру подходят двух фронтов войска.
Черна водица, смертная тоска,
Но приз плацдармов на днепровских гривах.

На плотиках восточный вал пробит.
Приплыл солдат и на валу сидит.
Махра при нём, и диск его набит.
"Отсюда не уйду…" – под нос ворчит.

Пожни, вермахт, плоды сражений курских.
Твоих легла там сил отборных рать.
Живые научились удирать,
Штабы страшит судьба охватов русских.

Но этот год не густ на окруженья.
Боится Сталин немцев окружать.
Он требует фашистов выбивать,
И тем спасает их от пораженья.

За Днепр уходит недобитый зверь
На кручах укрепляет оборону.
Но на Днепре в крови открыта дверь,
А Киев к празднику и по закону.

***
 – Скажи, старшой, вы Киев отдавали,
Ты думал, что придёшь сюда опять? –
– Сомненья, братцы, год одолевали,
На Волге Бог сподобил побывать.

Там немцы заплатили нам за Киев,
К разгрому Жуков руку приложил.
Год гнал сюда, смертями путь усыпав.
Я сразу понял, в Киев путь входил.

А кем взят Киев? Взят тобой, солдатом!
Ты Днепр могучий чудом переплыл.
И взят в бою он молодым комбатом,
Что в крепость правый берег превратил.

Взял древний город генерал, набатом
Его приказ для войск тогда звучал.
Взят древний Киев Жуковым, ребята.
Его манёвр победу намечал! –

– Эге, старшой! Ты прям, как политрук
По полочкам всё чинно разложил.
Так что ж, выходит год ты драпал, друг,
А после Жуков год тебя школил? –

– C моим "унирситетом" не балуй,
Подумай, как закончить ЦПШ*.
У фрица ещё очень длинный …
Догонит, школа будет хороша.

Проржётися, портянки получать!
Угодникам молитесь за меня,
Портянок враг боится, как огня.
Приехал Жуков, скоро наступать.

А что в науке драпать-воевать,
Теперь садись на «студер»* и гони.
А пёхом день не хочешь отмахать?
Да со станком*, да в выходные дни…

Нас немец по степям весь день гонял,
И соколов нам было не видать.
А нынче взвод гвардейский вдруг заржал,
Стал ребус с подковыркой задавать! –

***
Что нам добавить к мудрости солдатской?
Прикинем мы, о чём молчал солдат?
Давай не будем в душу лезть под каской,
И отчего попал он в медсанбат!

Что до того, что пишется в газетах?
И чем анализ их поможет нам?
Нам нужен смысл шекспировских сонетов,
Где есть любовь и ненависть к врагам.

Нам надо рассмотреть страстей клубок,
И мерить смысл интриг не на глазок.

И если каждый в мире уникален,
По крайней мере, можно так считать,
То кто же был тогда, по сути, Сталин?
Его судьбу как с Жуковым связать?

Но мы не станем обмерять гигантов,
Что необъятно, не стремись объять.
Рискнём пойти путями дилетантов,
Взяв логики на помощь благодать.

Классическая схема – треугольник,
Ключ к истине – простой чертёж с углом.
Возможно змий – проматери поклонник.
Для всех эпох сюжет такой найдём.

Быть может, наш пример и неудачен,
Ведь ревность вовсе нечета любви:
Когда ревнуем – потерявши плачем
О том, чего, увы, не сберегли…

***
Классическая схема – треугольник.
Природа выполняет свой отбор.
У жизни лона не один поклонник,
Тут нужен бой, и шансов перебор.

И в сказе о войне есть треугольник.
Здесь лоно – армия, приказы – страсть.
Жених здесь Жуков. Есть ещё поклонник,
Что в армии! В России его власть!

А двор его – политбюро, курятник,
Что в лести порождает власти страсть.
Кто близок по делам, любой привратник,
Шагнуть боится, чтобы не упасть.

Пришла война, и кое-кто поднялся,
Потом за это счастье заплатил.
А Жуков пред силой не сгибался,
В окоп и в Кремль он, как солдат, входил.

Вождь звал его в бессилии пред судьбой,
И Жуков верно выполнял свой долг.
Но Сталин вновь с надеждой голубой
Использовал холуйской лести шёлк.

Ревнивца отрезвил лишь Сталинград.
Допущен Жуков к алтарю войны,
В бессмертие, на запад, на закат.
Там свет побед и подвигов видны.

Кончая сказ про битвы за Днепром,
Заметим, завершал их маршал Жуков.
Был рядовым, а маршалом потом,
Прошёл все звания, постиг науку.

Востребован был землепашца сын.
Он в сидоре свой жезл судьбы носил.

***
Из грязи в князи не проста дорога,
Из грязи в князи не простой удел.
Но князя ждал жестокий век такого,
Чтоб в грязь и в кровь, без страха был у дел.

И Жуков-князь – без страха и сомнения.
Он ход войны привычно понимал.
Профессоров войны он проверял,
Как выполнявших Родины веления.

Он краток был и в гневе и в приказе,
Не тратил слов, чтоб власть употребить
С мужицкой грубостью к любой заразе,
В которой видел ложь. Мог пристрелить.

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

ЦПШ – церковно-приходская школа

Когда с презреньем – недоучка, значит.
Когда по сути – грамотная Русь.
Чтоб заповеди Бога обозначить,
Назвать понятней школу не берусь.

Студер

Грузовик Студебеккер был сделан трёхосным,
Работяга из Штатов на десять колёс.
По России бескрайной, просёлком колхозным
Он пехоту в обмотках в Европу привёз.

Станок

Что такое пулемёт, знают даже дети.
А станковый образец ездит на лафете.
Он для боя всем хорош, в том его призвание!
На горбу его таскать – просто наказание.

СКАЗ 6. М;ЧЕМ И ;ГНЕМ

Год великий сорок третий,
Год четвёртый в битвах встретил.
За Днепром зимой солдат
Сделал новый Сталинград.
От Гумрака* до Карпат
Сотни вёрст прошёл солдат.

Сотни, если по прямой,
Тыщи, взяв расчёт на бой.
Есть закон, за год три брать,
Вёрсты на ; (пи) умножать:
На войне, как на войне,
Каждый шаг трудней втройне.

Где кобзарь великий пел,
Вихрь военный пролетел.
Корсунь немец защищал,
Но в большой котёл попал.
Гитлер вырвать обещал,
Жуков этот план сорвал.

Знатно маршал воевал,
Фронт восточный разорвал.
И в предгорьях Карпат
Группу «Юг» добил солдат!
А «Победы» орден новый
Стал для Жукова обновой.

Но для славных ратных дел
Украина – не предел.
В этот год лихой войны
Рифмы присказки слышны.
Сказка будет впереди:
Русских войск Европа жди!

***
Исчезнут зависть вместе с сожалением
В оценке огненных ушедших лет,
И «пентиум"* включив, да со смирением,
Нам рейтинги историк приведёт.

Там будут рейтинги потерь и пленных,
На боль расхода танков и винтов.
Там есть рекорд, которому нет равных:
Удар, что потрясёт весь рейх, готов.

Так положил нам Бог, в начале – слово,
На картах штаба стрелами горит.
И снова слово немцам стало ново,
В них Жуков на три фронта говорит.

***
Войны пожар огромен и жесток,
Его театры Божий мир покрыли.
На запад – запад, на восток – восток,
Актёрами народы мира были.

А каждый нёс на сцену, что имел,
И близко атома уже явление.
У русского народа много дел,
Он жаждет мира, жаждет избавления.

Он всё победе, фронту отдаёт,
Свой труд и хлеб, сынов и дочерей.
Он русских полководцев шлёт в поход:
Добейте зверя в логове скорей!

Как мне назвать весь цвет родной земли.
Послушай, как звучат их имена.
Всех их имён мы память сберегли.
Их ратными делами Русь сильна.

Толбухин, Иван Конев, Мерецков,
Антонов, Василевский и Чуйков,
Берзарин, Катуков и Рокоссовский.
Продолжим. Казаков и Соколовский.

Ватутин был под Киевом убит.
Под Кенигсбергом Черняховский пал,
По радио приказ открыто слал…
На их могилах вечный свет горит.

Три фронта, три коня в руке умелой.
Всяк понимает боевой манёвр.
На фото Жукова тех дней, взгляд смелый
И твёрдый, всем смертям наперекор.

Он вновь стоит на главном направлении,
Проявит маршал здесь своё умение.

***
Да, было чем в то лето воевать.
В руках надёжных техника была.
Удара Белоруссия ждала,
Готовя партизан лесную рать.

Три года Беларусь тот день ждала,
Три года бой в болотах и лесах.
Те жертвы, что победе отдала
Русь Белая, всех больше на весах.

Удар огромной силы Русь ждала.
И он потряс всю группу армий «Центр».
Никто не выйдет из того котла.
Там Жуков объял мыслью каждый метр.

***
Лесистый край, болота, бездорожье.
На кочках здесь восточный фронт стоит.
И «постен»* с пулемётом в изголовье
Безумцев роту точно отразит.

То роту, но дивизию едва ли.
А тут не роты, армии идут.
Мосты и гати им путями стали.
Топорик плотницкий ударил тут.

От этого удара стонут сосны.
И танки через грязь болот ползут.
И партизаны летним утром росным
Их тропами в обход врага ведут.

Горит сражение дугой огромной.
И  волнами соколики идут.
Они бомбят штабы, мосты, колонны.
Резервам немцев ходу не дают.

Да, оборона здесь была прекрасна.
Сильны и тренированы войска.
Но все усилия теперь напрасны.
Их обошли и разгромят дотла.

Вот наши танки на простор выходят.
Оперативный в самый раз простор.
Там обороны нет, где танки бродят.
Они выносят немцам приговор.

За Неманом тот приговор-приказ.
Счастливчики в лесах попали в плен.
Стоят кресты тевтонцев напоказ
Пока их не снесут, и будет тлен!

Куда Германии ушли сыны?
Где счастья обещали отпустить?
Кто новой стражей станет у стены?
С фольксштурмом долго ли тебе прожить?

Повтор, друзья, повтор. Такое было.
Кутузов Жукова опередил.
Европа также в Русь в тот раз ходила,
Обратно ноги сотый уносил.

***
Три года этот край Россию ждал,
И в три недели был освобождён.
Кто на Москву так яро наступал,
Кольцом Садовым прогулялись в плен.

В Москву они попали под конвоем,
То Жуков ей подарочек прислал.
А сам, как зам главкома после боя
В Болгарию принять дела слетал.

Отдав кусок правобережной Польши,
По Висле фюрер новый фронт создал.
Но русский Ваня сделал всё ж чуть больше,
За Вислой Фриц  плацдармы прозевал.

Зато не прозевал СС Варшаву.
Её в расстрел отдали за гроши.
И Лондон здесь с Москвою делят славу:
Чтоб Польшу взять, все средства хороши.

Войти в Германию, счастливый шанс,
Который Кейросу* в бегах под стать:
Калейдоскоп разгрома дал лишь час,
Чтоб Пруссией Восточной обладать.

И Жуков хочет этот шанс принять.
У армий Василевского ключи.
Пока нет войск форты оборонять,
Без крови в Кенигсберг могли б войти!

Упущен шанс в кремлёвском кабинете.
Для Польши отданы мгновения эти.

И здесь де-факто Сталин стал верховным.
Он в Польше власть в три фронта снова рвёт.
Солдат заплатит кровьналогом полным,
За то, что Жуков фронт один ведёт.

Но это – семечки. Оплатим всё!
В Арденнах зимний бой проигран янки.
Чтоб их спасти сгодятся наши танки,
Их траки автострадой понесёт!

***
Зима в Арденнах – это не подарок.
Мороз, высокий снег в горах лежит.
И белый «тигр», как снег в пургу не ярок,
А с хода бьёт, не всякий устоит.

Ударил «тигр», не устояли янки.
Над фронтом западным навис разгром.
И просьба, чтоб с востока двинуть танки,
Вот тема у тревожных телеграмм.

Теперь им не до Польши, как отбиться?
Как Гитлера к порядку им призвать?
Один есть способ, если разобраться:
Ивана бросить надо наступать!

История торопит наших хлопцев:
Быстрей, ребята, кони запрягай!
Грузись на студер, скоро земли Фрицев,
Дороги здесь для самоходок – рай!

***
Черна твоя вода, мать Польши Висла.
Над берегами тишина повисла.
Длинна, темна, тиха твоя вода,
Где фронт проснётся? Отгадай, когда?

На берегах твоих то снег, то дождь,.
В Москве удары утверждает вождь.
Обманчив белого пейзажа сон,
Где тысячи машин, взорвётся он!

У Жукова новинка для сезона:
Дивизии в порядках батальона.
Сжимается войны фронтов пружина.
Сорвётся, к Одеру пойдёт лавина.

Черна зимой вода, мать Польши Висла.
Пустынно всё и тишина повисла.
Длинна твоя нейтральная вода,
Попробуй, отгадай, удар когда?

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Гумрак

Район с аэродромом в Сталинграде.
У нас звучит последней битвы ради.

Пентиум

Пятая версия микропроцессора, мозга компьютерных схем.
Мал, да удал чип – малютка кристалл, три миллиона бит в нём.
А нарицательно, тип замечательный, пентиум – новый ПК.
Персональный, компьютер настольный, самый он быстрый пока.

Постен

Так по-немецки говорится, часовой.
Он охраняет пост, всегда готов на бой.

Кейрос

Мифический бегун и счастья благодать.
Его любой не прочь по случаю поймать.
Но он хитёр и гол, как в свет пустила мать,
И смазал тело всё, чтоб очень скользким стать.

На голове есть спереди чупрына,
Дала Эллада и природы стать.
А выбежит, хватай за чуб детину,
Не схватишь, случай больше не поймать.

СКАЗ 7. В проклятой стороне

Сначала кое-что и без эмоций,
По шхерам новых дел нельзя без лоций.

***
В науке о войне есть том «На море».
Господствовать в нём, значит побеждать.
А нет господства, то большое горе
Кто побережьем хочет обладать.

Балтийский флот хозяин был с Кронштадтом,
И в Чёрном не одна врага слеза.
С их флотской артиллерии набатом
Разрывы залпов, смертная гроза.

Коммуникации – господство в море.
В Атлантике флот лодки победил.
И Новый свет Германии на горе
Армейский голод в Старом утолил.

И если разобраться без эмоций,
Тогда в Атлантике фронт проходил.
Но нас интересует, гарны хлопцы,
Как русский фланг вдоль Балтики ходил.

Тут он ходил в атаки к побережью,
Где флот немецкий сам хозяевал.
И волн балтийских серому безбрежью
Тот флот коммуникаций смысл давал.

Немецкий флот – вот тормоз наступлений.
Балтийский флот не вышел на простор.
А результат: в Курляндии последний
Очаг сопротивления фриц простёр

Флот заблокирован в заливе Финском.
Но тут Суоми вышла из войны,
Дала возможность лодкам ходом близким
От финских баз разить из глубины.

Но это был всего лишь эпизод,
Где вражеских господство сил морских.
Понятно нам, где фланг ходил в поход,
Как флот немецкий подкреплял своих.

И  Жуков правым флангом озабочен,
У Рокоссовского несладко очень.
Но мы закончим это отступление
И возвратимся к главному сражению.

Начало – середина января,
Исходный старт – за Вислою земля,
Конечный пункт – окрестности Берлина.
Бросок в Европу сделали машины!

***
А наш рассказ неспешный будет беден,
И знатоков дотошных не проймёт,
Когда в его литературный бредень
Американский термин не войдёт.

Логистика – методики снабжения,
Логистика – мир складов и дорог.
И сотни «Либерти»* пришли в движение,
И тысячи машин везут паёк.

А вот плывёт паёк по волнам бурным,
И едет по голодным деревням.
«Улыбки Рузвельта»* во сне лазурном
Я банку за два фронта не отдам!

Логистика сработала, что надо!
Под пробки все канистры у машин.
С бронёй уральской парк детройтский рядом
На многих тысячах Ленд-лиза шин.

Они грозой поедут по Европам,
И до столиц Ванюшу довезут.
Их очень много, хватит каждой роте,
Скрепляя скоростями ратный труд.

***
Вот прорван фронт немецкий на плацдармах,
Огнём подавлены все рубежи.
А армии в прорыв, как на манёврах,
Летят вперёд, забыв про виражи.

Они летят, другого нет глагола.
На скоростях мелькают города.
Заслонов нет, всё поле битвы голо,
Не состоялась смертная страда.

У их тылов догнать стремленье,
Не отстают пехотные полки.
А городков таблички-объявления,
Сверять с машин по картам им с руки.

Летит лавина днём и ночью тёмной.
И будит бюргеров ужасный рёв.
К лавине этой страшной и огромной
Никто в Германии был не готов.

Захвачены все рубежи без боя.
А группировки по котлам сидят.
На Одер-Кюстринском плацдарме стоя,
Приказ на оборону ждал солдат.

Солдат полка аж тысяча шестого,
Две сотни шестьдесят шестой полка.
И танк заветный рядом для родного,
Катюша, пушка ИПП*, пока.

Он въехал в Кюстрин к поезду в столицу.
Из ресторанов фрицев разогнал.
Встречая перекошенные лица,
Привычно оборону занимал.

Стоять в той обороне напоследок,
Отбить атаки, отстоять плацдарм.
Его окоп – объект военных сводок,
Большой стратегии и мира драм.

***
Ему приказ дал маршал в оборону.
Бросок в полтыщи вёрст – рекорд войны.
На левом фланге догоняет Конев,
Но справа боль разрыва стороны.

Там в Померании собрались тучи,
Оттуда танки могут в бой пойти.
Но Жуков фронт загнул к приморским кручам,
Помочь и здесь порядок навести.

А бой нешуточный, где флот – резервы.
Открытый фланг заманчиво разбить.
Рёв танковых боёв, девиз – «кто первый!»,
Кто первый врежет, тот и будет жить.

Здесь раннею весною в сорок пятом
Последний раз шёл рейх атаковать,
Мечтал последним танком и солдатом
Последствия разгрома избежать.

Почти два месяца реванша проза.
Два месяца «Хайль Гитлер!» и «Ура!»
Разгромлена последняя угроза.
Подлодки, распугали крейсера.

И снова передышка на войне.
Теперь врагу ответ за всё держать.
Последний нынче бой трудней вдвойне.
Кто руки вверх, отучим воевать!

***
Но не сдаётся Гитлера машина,
Идёт к самоубийству на войне.
И каждый дом огромного Берлина
Становится проклятьем на земле!

Огромный город строгого Берлина,
Ты грешным миром вздумал управлять.
Войне не пожалел родного сына,
Послав на фронт подростка умирать!

Приказ суров, а немец непреклонен.
Не зря мечтал рабом повелевать.
И даже старец как немецкий воин,
Приказ “всем насмерть” будет выполнять.

В огромный мегаполис – все резервы,
Тотальной чистки собраны плоды.
СС стрелять в того, кто дрогнет первый,
Цветут в Берлине адские сады.

Германия, твой дух и гений вечный
Нацизма идол ложью обуздал,
Идеей совратил бесчеловечной,
И «С нами Бог» на пряжках написал.

Увидел Бог дела, воздал всей мерой.
Жестокость в человеках покарал.
Три русских фронта для борьбы с химерой,
Три сгустка ненависти Он прислал!

Его огонь и в танке, пусть, подбитом,
Он шлёт огонь «эрэсами»* с небес.
Приказ души кончать войну, финита!
Их в бой с Небес сзывает трубный глас.

Как смерч пошло сраженье-избиенье,
Никто пощады в нём не обещал.
Шло наступление без отступленья.
Вперёд полки, где немец погибал.

И он погиб в траншеях на высотах
И в бункерах, и в тысячах домов.
В плен попадёт, спасибо, если сотый.
Он участь фюрера принять готов.

***
Скажу, что я театр разлюбил.
Причин не мало, но не в этом суть.
Мне грустно, что актёр, по мере сил,
Свой подвиг повторит кому-нибудь.

А режиссёру изголяться надо,
Чтоб фокус-покус публике подать.
И вот квадрат, черней, чем совесть Яго,
Каноны жанра силится менять.

Милей кино, хоть полуправдой жизни:
Сыграл актёр, но раз и навсегда.
В стихах устроит даже рифма «брызни»,
Абстрактной брызги не найти, беда.

Я не люблю войну, причин не мало.
Но мне понятен этот хоровод.
В нём плагиата нет, лгать не пристало,
Повторов нет, и точен перевод.

А бой – непостижимая загадка.
У каждого в бою своя судьба.
Здесь побеждает тот, кто без остатка,
Всё отдаёт, когда идёт борьба.

***
И делает расчёты Жуков точно.
Его задача – оборону смять.
В свету прожекторов, глубокой ночью
Пошли войска к Берлину наступать.

Они идут к Зееловским высотам,
Там рейха ключевые рубежи.
А инфантерии её работу
Две танков армии проводят в жизнь.

Тут главный час берлинского сражения,
Здесь выложился немец до конца.
Он бросил под удар без сожаления
Резервы все у внешнего кольца.

Там перемолоты все укрепления,
И армии выходят под Берлин.
Они идут в прорыв без промедления,
На штурм идут, у каждой есть свой клин.

У каждого полка есть путь работы.
Она в две смены, день идёт и ночь.
По горло сутками тылам заботы
Везти снаряды, раненым помочь…

Не знала Клио* равного сражения,
И дай ей Бог, чтоб Он не повторил.
Бой рукопашный, бой на окружение
В парадных снизу вверх происходил.

Кварталы чердаков, домов подвалы,
Цеха заводов, склады и метро –
Вот нынче поле русской бранной славы,
Для штурма группам Жуков дал добро.

Для этой группы нет преград в кварталах.
Сапёр, где надо стенки подорвёт.
Лихой стрелок расчистит путь в завалах,
И с автоматом ряд домов пройдёт.

Нигде такого нет в уставах ратных,
То творчество солдат, до жизни жадных.

***
Подходят с юга Конева войска,
И к бункеру недолго ждать броска.

Берлин отрезан, враг к лицу лицом,
Берлин пылает огненным кольцом.

Что Гитлер мёртв, сомненьям есть резон.
Но точно, труп в воронке был сожжён.

Воронка рядом с бункером зияла,
Бьют крупные с Силезского вокзала.

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Либерти

От английского «свобода» этот чудо-пароход.
Изготовлен на конвейере и, конечно, тихий ход.

Корпус сварен очень быстро, чтоб скорей идти в поход.
Плавать, если не сломают, предназначен только год.

Инженер дотошный янки всё, как надо, рассчитал,
Чтоб пока один утопят, три конвейер флоту дал.

«Улыбка Рузвельта»

Не умаляя Рузвельта величие,
Не помышляя Штаты осмеять,
Колбаску в банках стали называть.
Она вкусна, и хорошо обличие.

ИПП – Истребительно-противотанковый полк

Полк особый, полк такой,
Что с бронёй готов на бой.
Бронебойный, знать, снаряд
Пробивает всё подряд.
В землю пушки зарывает,
Лишь прицельно поражает.
Служба – танки истреблять,
Промахнулся – умирать!

«Эрэс»

По калибру он снаряд,
По полёту – мина.
Поражает всё подряд
С крыльев и с машины.

Клио

То муза вдохновенная Эллады,
Способная историю воспеть.
Девиз – былое лицевать не надо.
С наукою ей вместе не сидеть.

СКАЗ 8. Победа!

Ушёл из жизни фюрер и тиран.
Ушёл безумец, что навеял быль.
Не счесть от этой были страшных ран,
А пол Европы – просто прах и пыль.

Ужасный пункт в его мозгу сидел,
То миром мания повелевать.
Он немцу обещал чужой надел,
Порядок и законов благодать.

Германия наживку проглотила,
Работает, рейхсмарками шуршит.
И каждый знает, право – это сила,
И каждый верит, Гитлер победит.

Не станем ничего предполагать,
Рассмотрим только фактов грубых ткань.
Нельзя было капитулировать,
Не заплатив вождём разгрому дань.

И Жуков дань от немцев получил.
Иван-царевич вскрыл сундук немецкий.
Где Одер, селезня он подстрелил,
Где бункер, больше нет иглы имперский.

Там был не просто акт самоубийства,
И не подмога дружеской руки.
То результат ночей и дней геройства,
Приказов, чтоб в точку шли полки.

Раздавлен дух тирана в подземелье.
А тело сразу тащат на костёр.
Кощей погиб, и спало наважденье.
Кто жив остался, руки вверх простёр.

Таков итог берлинского сражения,
Таков итог войны в Европе всей.
И будет прочный мир на поколения,
И будет мир, где жди, люби и сей…

***
Мир в человеках – Божья благодать,
Его ждала страна четыре года.
За Мир готовы вся и всё отдать,
И ФЗУ в цехах и мать пехота.

Мир много жертв себе и тяжких ран
В боях с врагом потребовал кровавых.
Мир всего мира Жукову отдан,
А жертвы на войне – не ради славы.

***
Шестнадцать суток пламя полыхало.
Без Гитлера погасло б через день.
За двести тысяч раненых лежало,
Здоровых семьдесят попало в плен.

Теперь прикинем, сколько фюрер стоил?
И сколько стоил каждый мирный день?
Он миллион на битву в строй поставил,
И рядом с каждым воевал, как тень.

Но самые жестокие бои
С отборными немецкими войсками
В центральном поясе кварталов шли:
СС охраны бой с фронтовиками.

Охрану наш солдат согнул в дугу.
Кто больше ненавидел, победил.
И сдался гарнизон СС врагу.
И алый флаг Егоров водрузил.

Две сотни шестьдесят шестая шла
На ратушу от Кюстрина плацдарма.
Доверен ей Берлин теперь недаром.
Великой славы дар она несла.

Идут солдаты, рейх уничтожая.
Все здания у ратуши прошли,
И дымзавесой крепость ослепляя,
Ворвались внутрь, в историю вошли.

А сколько наших там легло ребят?
В  Берлине только триста тысяч спят.
Где взять другие цифры в сорок пятом,
Поломана игла простым солдатом!

Иглу от Балтики до синих вод Дуная,
Сломал солдат в боях в начале мая.

***
Карлсхорст, восьмое мая, полночь скоро.
Положен акт для подписей стол.
Берут места корреспонденты споро.
Лик Жукова суров, судья пришёл.

Он сел за стол не в кресло с балдахином,
Не на помост фигляров и глупцов.
На трон побед страна сажает сына,
Он выполнил завет Святых отцов.

Он сделал то, что ждали миллионы:
«Введите немцев!» – громко приказал.
И Кейтель, поражением потрясённый,
Вошёл в затихший и враждебный зал.

Он силится держать судьбы удары,
И жезлом маршалу салютовать.
Но Жукова победные фанфары
Дают ему приказ парад кончать!

К столу союзников подходит Кейтель.
Здесь свой конец он вынужден признать.
Сюда привёл его Адольф ефрейтор.
Вильгельм вождя боится вспоминать.

А было, громче всех кричал «Зиг хайль!»
Теперь притих и акт пять раз скрепляет.
Нет, здесь не тот всегда надменный Кейтль,
А дело сделал, Жуков выставляет…

Поздравив всех с победой долгожданной,
Всяк  шумно выход дал для чувств своих.
И генеральских лиц слезой нежданной
Не удивить, в ней море слёз других.

Та ночь прошла в банкете  небывалом,
Союзники гуляли до утра.
И с «русской» маршал вышел, как бывало.
Всю ночь была стрельба, ракет парад!

***
Если ты к стихам причастен,
Не заглядывая вдаль,
Вася Тёркин был согласен
На военную медаль.
И понять его нам можно,
Подвиг в сидор не возьмёшь.
А рассказ проверить сложно,
Может это даже ложь.

Знаю, много ты, читатель,
Видел на своём веку.
Не тебя ль ковбой, приятель,
Потешал на всём скаку?
И тебе, читатель строгий,
Деревянных не всучить.
Только золото при пробе
Ты согласен оценить.

Дважды орденом «Победным»
Маршал Жуков награждён,
Этой чести самым первым
Кавалером утверждён.
Орденов высоких много
У того, кто впереди.
По делам и по дорогам
Все награды на груди.

«Легион почёта», знамя,
Дядя Сэм не зря даёт,
А английский орден «Бани»
Высший рыцаря доход.
И практичный вождь, с чего бы,
От своих щедрот грустил,
Три «Звезды» геройской пробы
Он для Жукова отлил.

Оцени, мой друг бывалый,
Все те звёзды и кресты,
Высшей пробы драгметаллы,
Камни чудной красоты.
Ты представь не для беседы,
Что наградам повод был.
Каждый орден был победой,
Каждый – подвиг приносил.

Если слов тебе не надо,
И газеты разлюбил,
Подержи в руках награду,
Что на фронте дед добыл.
Не за каждый подвиг ратный
Там давали ордена,
Но платилась многократно
Там высокая цена…

***
Войне конец с победой небывалой,
В Европе рейх разгромлен наповал.
Союзников, повенчанных со славой,
Фотограф нам на снимке передал.

Стоят в ряду бывалые солдаты.
Не важно, кто, когда, где воевал.
Они в войне победою богаты,
Для мира их великий час настал.

Своя у каждого из них повадка.
Английский сэр с иронией глядит.
Он испытал, как отступать не сладко,
Не раз английский флот давал кредит.

Он Роммеля сломал под Аламейном,
И гнал его Монтгомери в Тунис.
Ему, потомку кельтов, в мире знойном
В сорок втором там выпал первый приз.

Техасский босс-ковбой в себе уверен,
Он знает правила большой игры.
Его парням в Европе фронт доверен,
Здесь все союзники, но до поры.

Взял Эйзенхауэр в контроль Европу,
Он силы исполинской командир.
Теперь пред ним везде снимают шляпу
Везде, куда принёс он хлеб и мир.

Де Латр вандейский строг и элегантен.
Познал он все превратности судьбы:
Разгром во Франции, Петен-предатель,
Подполья будни, маки, кровь войны.

Средь них крестьянский сын Георгий Жуков,
Он испытал, что хватит на троих.
И трое понят, как он принял вызов,
Когда у них пожар войны притих.

Не вхож он в академию Сандхерст*,
И славный форт Уэст-Пойнт* не посещал.
Хоть по степям проехал много вёрст,
Но на урок в Сен-Сир* всё ж не попал.

А приглядеться к снимку зорким оком,
Учитель он в значении высоком.
Хоть в среднем всех моложе лет на восемь,
Глядит, как старший брат, хотя не осень.

И в этом нет ошибки никакой.
Ведь он творец стратегии большой.

***
Лик площади суров и величав,
А контуры знакомы всему миру.
С холма кремлёвского свой путь начав,
Мужик понёс по свету в царство веру.

Державный дух кремлёвских стен и башен
Недаром всех величием пленил.
Он звёздами надменно разукрашен,
Здесь спит кумир, ЦК постановил.

Свершалось здесь святое правосудье,
И буйные вели на плахи лбы.
А Минин и Пожарский словно судьи
Сегодняшним вершителям судьбы.

По площади прошёл поход столетий,
История любила здесь бывать.
А в дни торжеств и чёрных лихолетий
Здесь принято часы страны сверять.

Истории музей – сродни находки.
Его ансамбль не портит старины.
И здесь не плавали в забвенья лодке,
Архитектуры  блудные сыны.

Здесь древний храм палитрою блестит,
Как сказочное чудо Иоанна.
Спасён  от взрыва, хоть фитиль горит,
Рукой другого грешного тирана.

С четвёртой стороны  стоит торговля,
Купец смекалистый здесь выступал.
Дары земли, ремёсел, зверя ловли
Торговый люд столице предлагал.

***
Двадцать второго в июне,
В день годовщины войны
Мирным приказом по линии
Армиям сроки даны.

Сроки прославить победу,
Красную площадь занять
И показать всему свету
Выправку, силу и стать.

Двадцать четвёртого, братцы,
Вышли полки на парад,
Было всего их двенадцать,
Все орденами звенят.

Дождичек льёт, как сквозь сито,
Солнца в глазах их горят.
Знамя Победы раскрыто,
Вынес на площадь солдат.

Двести штандартов Германии
Ниц на брусчатке лежат,
Брошены в ноги охране,
Что мавзолей сторожат.

***
Настал момент прекрасный, долгожданный!
Куранты Спасской десять в вечность бьют.
И звуки «Славься» над громадой бранной,
Над стенами и башнями плывут.

На белом скакуне стратег Георгий.
Своим копьём победу нам принёс.
Прими парад, Победоносец строгий.
Мы счастливы и не скрываем слёз.

Скупые слёзы радости-печали,
И мелкий дождь смывает их следы.
Приказ великий командиры дали,
И мы в бессмертье двинули ряды…

***
Пришёл к концу неспешный сказ восьмой.
Сподобил Бог сказать все до конца.
В Европе, развороченной войной,
Хмель радости согрел людей сердца.

Я не берусь их грёзы осуждать,
Они из ада вдруг попали в рай!
Их пули научили умирать,
А их мечты, как хочешь, понимай.

Европы мир притихший и голодный,
Ты птицей счастья для солдата стал,
Гармонией в трудах людских предстал
Твой древний мир и облик благородный.

Весна и песнь без края, без конца,
И кружится свободой голова.
И кажется, что жизнь всегда права,
Чтоб посетить Париж, попить винца.

***
– Поедем? – Можно! А бензин в пути
Нам янки щедрые всегда нальют.
Поедем быстро, чтоб Париж найти.
А тут тебя со мною подождут.

В Европе благодарной и хмельной
Для нас с тобой сегодня нет границ.
Наш старый «Зис» не подведёт, родной.
Возьмём перемещённых лиц-девиц! –

Сбылась их жизнь, но не сбылись мечты
Решать судьбу, как боя «да» и «нет».
Опять политики мостят мосты,
В холодную войну ввести весь свет.

Их жизнь под знаком «надо» потечёт.
Идеями их станут донимать.
Но был в войне уже на жизнь зачёт,
С иронией всё будут принимать.

ПРИМЕЧАНИЯ (*)

Сандхерст, Уэст-Пойнт, Сен-Сир

Имена академий военных,
Где командовать учат не год,
Офицеров муштруют отменных,
Выпускают культурный народ.
И для Англии, Штатов и Франции
С их дипломом открыты вакансии.