Мы близимся к началу своему

   Как волновала с детства меня эта строка! Почему – к началу? Ведь логичнее было бы сказать – «к концу»?  «Невидимо склоняясь и хладея», - к чему же ещё двигаться?.. Но – нет, - какое чудо, сколько в этом надежды: не к концу, к началу! Откуда взял Пушкин это парадоксальное «начало»? А взял он его, похоже, из статьи своего родственника - поэта-любомудра Д.В. Веневитинова «Анаксагор, Беседа Платона», в которой есть такой отрывок:

   «Всякий человек рожден счастливым, но чтобы познать свое счастие, душа его осуждена к борению с противоречиями мира. Взгляни на младенца -- душа его в совершенном согласии с природою; но он не улыбается природе, ибо ему недостает еще одного чувства -- совершенного самопознания. Это музыка, но музыка еще скрытая в чувстве, не проявившаяся в разнообразии звуков. Взгляни на юношу и на человека возмужалого. Что значит желание опытности? Взгляни, наконец, на старца: он, кажется, вдохновенным взором окидывает минувшее поприще и видит, что все бури мира для него утихли, что путь трудов привел его к желанной цели -- к независимости и самодовольству. Вот жизнь человека! она снова возвращается к своему началу».

   Получается, начало – в согласии с природой, и конец – в нём же… Начало – в счастье, и конец – в нём. В счастье как полноте и согласии. Но это, конечно, в идеале. У Пушкина здесь всё же проскальзывает горькая нотка. Потому что за этой  строчкой следуют: «Кому <ж> из нас под старость день Лицея Торжествовать придется одному? Несчастный друг! Средь новых поколений докучный гость, И лишний и чужой…». Но – «… Он вспомнит нас и дни соединений, Прикрыв глаза дрожащею рукой…». То есть, этот состарившийся друг вновь приблизится  к началу своему, - и станет счастлив, полон.