Памяти писателя Виктора Николаевича Кудрявцева

Умер Виктор Николаевич Кудрявцев 9 марта 2018 года. После тяжёлой продолжительной болезни.

Последние годы он активно сотрудничал с Русской Народной Линией. Где регулярно появлялись его задиристые полемические статьи, зашкаливающие рейтинг популярности. Тексты эти резко выделялись своей литературностью, погружённостью в великий русский язык, музыкальностью,  фонетическим разнообразием, с острыми смыслами и тонкими оттенками мысли. И непременно с шуткой, воинствующей или грациозной. Неукротимый дух Виктора Кудрявцева возмущался пошлостью в любых её проявлениях. И писатель, как снайпер, отстреливал её сатирой. 

Виктора Николаевича знали многие, не только в СП России. Он был весьма заметной фигурой в слое вольных питерских писателей. В среде, добывающих свой насущный хлеб мирским трудом и относящихся к литературе бескорыстно, с донкихотским благородством –  как к возможности говорить правду о мире, в котором живём.

Не нам подводить итог жизни человека. Но хочется отдать должное. Поделиться той памятью, которая будет согревать сердце, пока оно бьётся.

Впервые я увидела его лет пятнадцать тому назад. Его статную фигуру, шагающую по пустынной аллее вдоль Павловского парка. Он останавливал внимание своей «высокостью», простотой, соединенной с элегантным достоинством.  Одет он был весьма заурядно, намёк на принадлежность к богеме давали седые кудри, ниспадающие из-под художнического берета. Оказалось, что пути наши совпадают. Мы встретились в салоне литературного объединения, неизменным участником которого он был.

Это было объединение вольных литераторов. Праздничный дух необязательности и прекрасной неожиданности происходящего с непременным благорасположением друг ко другу освящал собрание. Здесь объединялись люди гуманитарно ориентированные, переполненные словом, для чтения, обсуждения стихов и прозы. Встречи заканчивались в кафе с витринными окнами, смотрящими в сад.  Председателем собрания и разрешителем всех организационных вопросов был Гумер Каримов. Здесь бывали как матёрые писатели, так и начинающие свою литературную судьбу. Николай Солохин, Николай Кузьмин, Николай Бельтеньев, Максим Швец, Владимир Кудрявцев, Светлана Филиппова, Людмила Аникеева, Валерия Морозова, Антонина Каримова, Юлия Вертела, Сергей Выжевский, Тамара Панкова, Анатолий Козлов, Александр Вотинов и многие-многие-многие. (Впоследствии мы вновь встретились с большинством из них в Доме писателей на Звенигородской.) Заглядывали сюда художники, музыканты и просто читающая публика.

Здесь царил дух высокого братства, душевного отдохновения, в поэтических  пейзажах, среди прекрасных разговоров милых людей. Издавались журналы, книги. Была среда единомышленников, столь необходимая пишущему человеку для осознания себя в русле общего литературного процесса. Без официоза, в дружеском кругу, в литературном процессе с человеческими лицами. И как ни мал был источник, но в нем струились живые воды.

В этом союзе вольных литераторов, принявшем со временем статус Союза писателей Ленинградской области и СПб,  Виктор Николаевич Кудрявцев был весьма заметен. Он навсегда привязывал сердце человека, однажды узнавшего его, своим масштабом. Своим поэтическим даром, своей бескомпромиссностью, определённостью пристрастий и убеждений. Его курс, как курс большого корабля, сохранялся неизмененным и при большом волнении моря.

Родился Виктор Кудрявцев в Ленинграде 24 июня 1941 года. Отец погиб, защищая город от нашествия немцев. Послевоенное детство прошло в огромной коммунальной квартире в Коломне.  Об этой квартире и её обитателях с большой теплотой и юмором он вспоминал всю жизнь. Соседи стали прототипами героев литературных произведений. А таинственная старинная Коломна была увенчана целым циклом удивительно петербургских стихов. В укладе жизни семьи, в отношениях царил дух верности и любви. Этот дух и стал определяющим в становлении личности писателя. Послевоенное, скудное материально, но духовно окрылённое победой, пропитанное пафосом социалистического мировоззрения детство сформировало взгляды Виктора Кудрявцева. А ещё его взгляды сложились под воздействием огромного корпуса русской классической литературы, отменным знатоком которой он был.

Виктор Николаевич был «литературным литератором». Он знал литературу ни как ученик, ни как учитель,  но как современник и участник событий. В его произведения литературные персонажи и события иных эпох входили реальными обстоятельствами и героями. Время и пространство литературной и исторической действительности разных веков оказывалось единым. Реминисценции из сочинений Достоевского, Блока, Пушкина, Салтыкова-Щедрина неизменно появлялись и в его романах, рассказах, пьесах, стихах. Указывали на единство точки отсчёта. Укрупняли масштаб. Высвечивая в фантасмагорической очевидности абсурды нашей действительности. Особо любим был Щедрин. Его крупность, несгибаемость, недоуменное неприятие пошлости соответствовали духу Виктора Кудрявцева. На литературном фронте они были единомышленниками и соработниками.

В творчестве Виктора Николаевича сохранялась детская распахнутость, щедрость, бескомпромиссность. Он вставал за правду, вооружившись мечом сатиры, обнажая абсурдность зла, посрамляя ничтожество и алчность. Но снисходительное любящее  сердце автора все примиряло и венчало шуткой. Самый злодейский злодей, на которого был занесён меч карающей десницы, в последний момент, сопровождаемый пинком, отпускался автором на волю. Законы гармонии и милосердия в поэтике Виктора Кудрявцева не допускали иного исхода. Пушки стреляли, самолёты бомбили нечисть, но удивительным образом при этом все оставались живы. Литературным приемом оказывалась  евангельская истина об осуждении греха, но снисхождении к человеку. Это великодушие автора не всегда принималось серьёзным читателем, требующим возмездия, не удовлетворённого водевильным концом.

Взгляд на мир с улыбкой – художественный метод Виктора Кудрявцева. Он освещает всё творчество писателя. Сатира, ирония, насмешка, шутка. Но никогда писатель не допускает скабрёзности, ёрничества, ехидства. Его шутка  мужественна,  великодушна. Он идёт чисто и честно, с открытым забралом, являясь представителем великой русской словесности, её духа, её совести.

Сатира Виктора Кудрявцева резко социально направлена. Он не изменял своим идеалам. Он не любил капитализм. И то, что произошло с нашей страной в начале девяностых, стало большим ударом для писателя. Едко, остро высмеивал он порок, изумлялся мелкости, ничтожности человеческой. Но в его отношении к негодяям всегда присутствовала театральная условность. Он как бы приподнимал их за шиворот для лучшего всеобщего обозрения, показывал, высмеивал и выпихивал вон из истории. Под видом литературного экстремизма скрывалась нежная и тёплая уверенность писателя в сохранении и возрождении народных смыслов жизни страны. Все его трагедии чудесным образом были оптимистичными.

Виктор Кудрявцев тонко чувствовал природу. Очаровательны его рассказы и стихотворные зарисовки о красоте тварного мира, о Петербурге, о любимой Коломне.

Биография Виктора Николаевича была типичной для послевоенного времени. Учился в техникуме. Служил в Советской Армии. Работал. Закончил политехнический институт. Принимал участие в двух конференциях молодых писателей Северо-Запада. Первая публикация стихов в журнале «Сельская молодёжь» оказалась в одном номере со стихами Николая Рубцова. Забота о материальном обеспечении семьи не позволила  сделать основную ставку на сомнительные литературные заработки. С точки зрения стереотипа личностного успеха и творческих амбиций это решение можно оспаривать. Однако, в существе своём это «наше», правильное решение. В народной культуре – сначала труд, ответственность за кусок насущного хлеба, а уже затем песни. Это самосознание чистой, праведной совести.

Океан русской словесности не выпускает человека, однажды изведавшего наслаждение погрузиться в его шёлковые переливчатые воды. Виктор Николаевич писал всегда, регулярно публиковался в периодике. Когда появилась возможность самостоятельно издавать книги, он взялся за дело. Первые сборники стихов и рассказов разошлись быстро. Но изменились времена…  Человек потерял собственную мотивацию читать, думать, выбирать. Его приучили потреблять лишь то, что разрекламировано. Книги «нераскрученных» литераторов нигде не берут на реализацию. Стопки мёртвым грузом лежат у авторов. Печальная и типична судьба постигла последние издания писателя. Шоу-дельцы правят бал. Внесистемная русская литература заблокирована от читателя. Это трагедия для писателя. Но Виктор Кудрявцев мужественно продолжал работу и использовал всякую возможность выхода к читателю. Только что издан коллективный перевод с белорусского  поэмы Якуба Коласа «Симон-музыкант», одним из авторов которого является Виктор Николаевич. С 2010 года Виктор Кудрявцев является членом Союза писателей России.

Та же нежная мужественность, неизменная верность любви, ответственность  пронизывала семейные отношения Виктора Николаевича Кудрявцева. Рядом с ним всегда были любящая жена, прекрасные дети и внуки, столь же бескомпромиссные идеалисты, которыми он гордился.  Виктор Николаевич взрастил добрые семена, укрепил их в национальной культуре, на родной земле.
В быту, в отношениях с людьми ему были свойственны такт и деликатность истинного петербуржца. Грациозно расправляясь с литературными негодяями, он изумлялся и смущался, встречаясь с хамством в жизни.

Все мы связаны друг с другом духовно. Как камни одной стены, одной эпохи. Вынимаются один за одним камни, растут трещины, рушатся стены эпох. Меняются времена, люди, взгляды.  Но остаётся самое дорогое, что укрепляет, даёт силу, назидает реальным опытом возможности достойно прожить жизнь.

Людмила Московска




Виктор Кудрявцев

                Коломна

Этот город шагами моими довольно измерен.
О! Как призрачно всё здесь, как зыбко бывает, неверно.
Этот город… Он в имени даже своём не уверен.
Всё-то здесь происходит с надрывом всегда и на нервах.
Слишком много поэзии, вымысла, фантасмагорий,
Слишком много накручено мистики, мифов, пророчеств…
И поди, разбери: то ли слышишь ты поступь истории,
То ли это тебе беллетристика в ухо бормочет.
Здесь прогулки без цели порою бывают чреваты…
Ты за угол свернул, ничего не почувствовав даже,
Только что это? Боже мой! Вдруг осознаешь себя ты
Не читателем вольным, а чьим-то чужим персонажем.
Кто-то водит пером по бумаге, тобой помыкает.
Он и воли тебя, он и мыслей заветных лишает.
О! – В какие он бездны тебя, ухмыляясь, толкает!
О! –  К каким он вершинам тебя воспарить приглашает!
Но однажды, не справившись с фабулой, в раздраженье,
Он – в солдаты тебя! На Кавказ… но потом чаю выпьет
И тебя возвратит, на вдове экзекутора женит
И напишет «конец»…
                Подчеркнёт и песочком посыплет…