Плагиат. Из Алексея Толстого

               
     - И вот когда ты, барин, вымырнешь из Мальстрема стремный такой, - запугивала крючковатыми своими пальцами вещая цыганка трепещущего от ужаса и с похмела Невзорова, подкараулив того за дровяным складом, что во дворе прямо сразу за домом Тряпичкина, ежели повернуть посолонь в нужную сторону, не обращая внимания на орущих кошек, - и вскричишь : " Дайте, суки, промедолу ! ", вот тогда - то - и не ранее - прошибет тебя мысля, что Ртищев - не настоящий.
      - Какой - такой Ртищев ? - бормотал Невзоров, отталкивая цыганку и стремясь вырваться из окутывающего его тумана невнятности, с самого спросонья застрявшего в пересохшей глотке, не помог даже огуречный рассол,  " Огуречный " же лосьон благополучно вылакали вчерашние гости, ввалившиеся в комнатушку Ртищева буйной толпой григорьевцев. - Не знаю я никакого Ртищева, баушк, - он отпихивал ее локтями, прорываясь к засветлевшему выходу между штабелей осиновых плашек калиброванного дуба РЕН ТВ. Невзоров хихикнул, некстати и придушенно, вспомнив какого - то мордатого мусора, громыхающего правдой - репкой о скурвившемся Япончике, сидевшем на столе а ля Доцент, бухавшем конину с икрой, а происходило все в полосатом лагере в бане из калиброванных бревен. Этот сраный мусор словно зациклился на этой бане, может, строился козел, может, просто мечтал о таком благоденствии, но на следующий день в передаче о педофилах, рыча и оскорбляя всего лишь подозреваемых, он опять скатывался к калиброванным бревнам, намекая уже на могучие члены маньяков - педофилов. Таких, уверен, лишь на РЕН ТВ нутциге юде Лесневские держат, хотя, может, и везде они, не знаю, слава Бегемоту, сшибло антенну тиви ветром и теперь я жирую, наслаждаясь смутными воспоминаниями об увиденных несколько лет назад мудаках, самым гнусным из коих был Вассерман, напарник национальных рыжебородых и с тросточкой Миллероввеллеров на каблуках хиппозной моды семидесятых. Там еще брюки - клеш, бакенбарды, рубашки с воротниками и Паша Деревянко в самой важной роли батьки Махно, орудующего супротив Слащова тремя кониками армии. П...дец, короче.
      - Не знаешь, - грозила Невзорову гадалка в спину сухим кулачком, плюясь и выкрикивая личную неприязнь, - ни х...я ты не знаешь, даже о своих правах на престол и то позабыл.
      Вечером, полулежа в креслах у Вареньки, дергая покрасневшим и влажным носом, закусывая привычный холод кокаина румяным яблоком, Невзоров вспомнил слова гадалки и вскочил, развеселив Вареньку.
      - Вспомнил ! - заорал он, опрокинув мутное зеркальце с аптечным кокаином. Каким - то металлическим голосом, расхаживая по комнате Вареньки взад и вперед, дергая шеей, словно его душил утраченный еще вчера галстук, подмаргивая и куря одну папиросу за другой, Невзоров вспоминал, и то, что он вспоминал, весьма не нравилось Вареньке, как и самому Невзорову. Но делать нечего, раз уж вспомнилось, то само собой.
     - Что само собой ? - шептала Варенька, не понимая ни слова.
     - Да все, - ошалело выдыхал Невзоров, метнувшись к окну, - и Ибикус, и сундук, и матрос.
     - Какой матрос ? - уже визжала, некрасиво покраснев от злости, Варенька, ища телефон. Она хотела позвонить Ртищеву, тот как раз отдыхал культурно в яре, но не в старорежимном, а самоновейшем, бабьем, гостеприимно распахнувшим глинистые створки покорным шеренгам недочеловеков, лишь через пять лет по обету обещавших переродиться в людей, что и произойдет, нисколько не опровергая социал - дарвинизм и даже не противореча теориям нацистов, просто человеком стать очень просто, двуногие же привыкли искать сложные пути, заводящие их в калиброванные дубы осинников, если взять за пример колоссальную глупость шершавого и некогда любимой блондинки, воплотивших сказочку столь уё...но, что и Пелевин проклял Епифанцева да и зарядил пяток романов еще хуже поколения некст, где чахоточный Абдулов козырял заворованностью перед нашей Миллой Йовович Ниной Усатовой.
     - Обыкновенный, - снова рушился в кресло Невзоров, жесткой рукой наливая себе холодный чай с лимоном, - на одной ноге. И три шиллинга, - добавлял он, развертывая конфету, - за дым от паровоза.
      - Так ты хочешь сказать, что они обнаружили Снарка ?
      Бэйли очень внимательно посмотрела в полузакрытые от удовольствия глаза коалы, рассказавшего Богине очередную невероятную историю, пока Хичкок и тощая Хенесси пыхтели под вечным июльским солнцем на пляже Флорида - кисс, развратно топырясь на шезлонге, подпертом для надежности семью томами Эдгара Аллана По.
      - Ну да, - промурлыкал коала, расцеловывая пышную ароматную грудь, приютившую его всегда. - Только они еще не знают, что Снарк вполне себе может оказаться Буджумом ...
      - Но так еще интереснее, - закончила за него Бэйли, подзывая Хичкока.