057. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.


№ 24       Harrogate, May 23th, /94.

Душки Ники,
 
Frl. Schneider & the owl took a charming drive this afternoon, up & downhill got out & picked some flowers growing by the side of the road. It was windy, not warm. The sun is setting gloriously & a haze is over everything, so we can hope for fine weather.

I have been reading Russian geography to the ladies whilst they worked, & now I’m going to scrawl a bit before going to bed.

Our room is really quite genuitlich with all the flowers put about wh(ich) we bought this morning, & with my photos, some I left at Windsor.

The Easter cushion I have got with me too, as it is most comfortable. Tonight I am for the first time wearing my pink Schlumper, as you// call it, again & it reminds me oh so much of our happy evenings in my room at Coburg. I only wear this & another white one here, as why put on anything smart when we are only three Ladies.

Over an hour Schneiderlein & I did Russian, but it was not quite easy as a Punch & Judey with extraordinary singing was going on at the same time out in the street. We read about a Boy & his sick mother, & the grandmother’s namesday, & a basket of apples, a good little story, but when I was to tell it afterwards, I felt most helpless, knowing a good many of the words, but not being able to put them in a sentence together.//

Before slipping into bed, I am going to read your sweet letter again, & it makes me happy. Oh, what an indescribable joy it is, to know one is loved and longed for. – I pray on my knees that I may become daily worthier of your great love. Oh, my Nicky, my own sweet Boysy dear. God bless you now & for ever. I could cry for love of you.

Not only that I miss you, but I long also for Ernie, who used always be running into my room at every hour of the day –well, he is happy und ich ganne, es shim von Herzen. A kinder, dearer Brother never was, except my old cow. – And beloved Papa. Oh, it is terrible to know that I shall nevermore see him in this world.—I miss// him daily more and more, especially now that through you my heart is so full.

Tomorrow my little sister May would have been 20, think only, quite grown up. Sweet little child that she was.

But, my love, I think I better go to bed, as my legs have been so painful today, & as I had my first bath, it is also getting on for eleven, & Archie would be very angry if she knew I stopped up so long, only in the evening, when all is quiet, one can write the best. In the day, when everyone comes in & out one cannot concentrate one’s thoughts properly. Good night, sleep well, sweet darling mine.//

24th. Good-morning, my darling Boy & many many tender thanks for your dear, long letter, I received this morning whilst still in bed, & so I had a quiet time to read it. All you say is always so dear & kind, oh, my boysy had I best words to thank you for all, but they are too poor.

By your telegram I see that you are now already in the camp, poor lovely, if it is so hot, I fear it cannot be such a joy.

There are some poor people playing outside in the street, & not at all badly—one the harp, violoncello, cornet-;-piston, & violin. I think it reminds me of my beloved Venice, only I miss the good singer.

We have just breakfasted, & I must hurry with my letter, as Schneiderlein wants me for my lesson. She translated your words—bless you for them, my Nicky dear.//

Your letter smells beautiful from the cowslip therein enclosed.

I am sure Granny will be delighted that you have written to her.

You know I have often tried massage, but it has never done any good, & the Dr. thinks it will even be bad for my sciatica, as it is a nerve pain all down the whole leg, not only in the knee, you see.

This morning it is at last warmer, & the sun is shining brightly—last week they had a little snow here; think only;—well, you see we are half way up to Scotland, between Leeds & York. – People are the whole time driving about in little carts, & I long to hire one too some afternoon.

I am sure it would make you laugh if you saw us 3// not quite little maids from school, but extraordinary creatures.

But now I must say good-bye for today.

God bless you, my one sweet one, many tender kisses & fond love.

Ever you own deeply loving & truly devoted old
Alix.

I think of you much, & hope your work is not too tiring, tho’ I know how much you like it.


№ 24.       Хэррогейт. 23 мая [18]94

Душка Ники,

Фр[ойлейн] Шнейдер и Сова сегодня утром чудесно покатались, вниз и вверх по холму, выходили и собирали цветы, растущие по краям дороги. Было прохладно. Дул ветер. Солнце садится в облака, повсюду туман, так что мы можем надеяться на хорошую погоду.

Пока дамы работали, я читала им русскую географию, а теперь собираюсь кое-что написать перед тем, как идти спать.

Наша комната выглядит так уютно с этими цветами, что мы купили сегодня утром и расставили повсюду, с фотографиями, часть из которых я оставила в Виндзоре.

Пасхальная подушка, которую я взяла с собой, самая удобная. Сегодня вечером я первый раз одела розовый Schlumper [капот (нем.) – женская домашняя распашная одежда широкого покроя], как ты// называешь его; он напоминает мне о счастливых, таких счастливых вечерах в моей комнате в Кобурге. Я ношу только этот, а иногда еще и белый, так как к чему наряжаться, если нас только три дамы.

Больше часа мы со Шнайдерляйн занимались русским, но это было нелегко, так как на улицу, громко распевая, вышли Панч и Джуди. Мы читали про мальчика, чья мама была больна, были именины бабушки и большая корзина яблок – хороший маленький рассказ, но когда я должна была потом пересказать его, то почувствовала себя совсем беспомощной, ибо знаю уже много слов, но не могу составить их в одно предложение.//

Перед тем, как скользнуть в постель, я собираюсь снова перечитать твое нежное письмо, это делает меня счастливой. О, какое же это счастье знать, что тебя любят и по тебе тоскуют – я на коленях молю Бога, чтобы каждый день я могла становиться достойнее твоей большой любви. О, мой Ники, мой милый, дорогой мальчик, благослови тебя Господь отныне и во веки веков. От любви к тебе мне хочется кричать.

Я скучаю не только по тебе, но и по Эрни, который мог всегда вбежать ко мне в комнату в любой момент – что же, теперь он счастлив и я радуюсь за него от души [нем.]. Никогда не было более любящего существа, чем он, за исключением моего старого Теленка – и любимого  Папa. О! Ужасно осознавать, что в этом мире я его никогда больше не увижу. Каждый день// мне все больше его не хватает, особенно теперь, хоть мое сердце и заполнено тобой.

Завтра моей сестре Мэй исполнилось бы 20 лет, подумать только, совсем была бы взрослая. Какое это было нежное дитя.

Но, думаю, любимый, лучше мне пойти в постель, ноги мои ужасно болят сегодня. Я приняла ванну, и время идет к одиннадцати, Орчи ужасно рассердилась бы, если бы узнала, что я так засиделась вечером, когда все спокойно, и когда пишется лучше всего. Днем, когда все то и дело приходят и уходят, тяжело сосредоточиться по-настоящему. Спокойной ночи, дорогой. Приятных тебе снов, мой любимый.//

24-е. Доброе утро, мой дорогой мальчик. Бесконечно и нежно благодарю тебя за твое замечательное письмо, которое пришло сегодня утром, когда я еще не вставала, так что у меня было время спокойно прочесть его. Во всем, что ты говоришь, чувствуется такая доброта. О, мой мальчик, если бы только у меня нашлись слова, чтобы поблагодарить тебя за все, но они слишком бледны.

По твоей телеграмме я вижу, что ты сейчас в лагере. Бедный мой, если стоит такая жара, боюсь, не будет ничего веселого.

На улице играют бедняки, и совсем не плохо, – на арфе, виолончели, трубе, скрипке. Думаю, это мне напоминает мою ненаглядную Венецию. Не хватает только хорошего певца.

Мы только что позавтракали. Надо мне спешить с моими письмами, так как Шнайдерляйн просит меня на урок. Она перевела твои слова, благослови тебя Бог за них, Ники, дорогой.//

От твоего письма изумительно пахнет полевым клевером, вложенным туда.

Уверена, что Бабушка будет счастлива, что ты ей написал.

Знаешь, я часто пробовала массаж, но он никогда не приносил мне ничего хорошего, и д[окто]р думал то же самое, даже если он и назначал его мне, поскольку, видишь ли, при ишиасе боль нервная, пробегающая по всей ноге, а не только в колене.

Этим утром, наконец-то, стало немного теплее. Ярко светит солнце. На прошлой неделе даже выпал снег, подумать только. Понимаешь, мы находимся на полпути к Шотландии между Лидсом и Йорком. Люди все время разъезжают в маленьких колясках и мне тоже не терпится нанять себе такую, чтобы выезжать после полудня.

Уверена, ты бы смеялся, если бы видел 3// не то что бы школьниц, но необычных существ.

Теперь я должна прощаться.

Благослови тебя Бог, мой любимый, целую много раз с неизменной любовью.

Всегда твоя любящая и глубоко преданная
Аликс.

Очень много думаю о тебе, и надеюсь, что твоя работа будет не слишком утомительной, хоть и знаю, как ты ее любишь.