Инстинкт Убийцы. Глава 5. 1

Глава 5.
5.1.
Утро 20 августа выдалось просто ослепительно красивым. Чистое прозрачно-голубое небо все еще сохраняло по краям дымчатый цвет ночи, тогда как на востоке первые солнечные лучи уже начали окрашивать небесный свод в нежные золотисто-розовые тона, где-то на горизонте за морем висели белоснежные пушистые облачка, обещающие приплыть к городу в середине дня и дополнить собой идеальный райский пейзаж. Воздух был чистым, ароматным и уже по-осеннему свежим, а возле моря и вовсе стал уже прохладным. Синяя громада воды лениво ворочалась, волн почти не было, как будто море тоже еще спало и сейчас не спеша ворочалось в своем огромном ложе, ласковым шепотом встречая новый день. Стояла удивительная тишина, даже птицы еще не начали свою бесконечную песню, природа замерла, как будто в ожидании чуда, как будто сама  боялась потревожить хрупкую утреннюю красоту неосторожным звуком, и ветер, дующий с моря всю ночь, к рассвету утих. Немногие люди видели это чудесное утро, 99% жителей Ялты еще сладко спали, поэтому рассветная красота, как редкий бриллиант, открывалась не каждому, лишь горстка людей наблюдали волшебное начало нового дня, да и те не все оценили то, что увидели.
Например, молодой человек, стоящий на берегу моря у самой кромки воды, казалось бы, находился в самом центре чуда, но глаза, смотрящие в пустоту, не видели ничего, кроме картин, которые рисовало богатое воображение этого молодого мужчины. Он давно уже не спал, собственно, сегодня он вообще не спал, и дело было вовсе не в ожидании ослепительно красивого рассвета, просто его мозг никак не мог отключиться, и в этом было счастье и проклятие этого молодого человека. Так уж сложилось, что если он начинал о чем-то думать, остановить могучую машину своего разума он потом не мог, пока разум сам не останавливался или пока решение не было найдено. Так было и в этот раз, только вот решение всё не приходило.
Он очень устал, за эти две недели, что провел в Ялте, мужчина спал не больше 56 часов, то есть примерно по 4 часа в сутки. Но и эта цифра убивала его – 56 часов своей жизни он пропустил, проваливаясь в темноту каждый раз, когда его измученная голова касалась подушки. А спал он не каждый день, например, со вчерашнего утра он так и не сомкнул глаз, просто не мог. И теперь он стоял на берегу моря, вдыхая чудный воздух, а вокруг него расцветал день, но он даже не замечал этого. Он был крупным мужчиной, под 2 метра ростом, с широкими плечами и узкими бедрами, но сейчас сильно ссутулился, глубоко засунув руки в карманы своих широких джинсов. Подул легкий ветерок, принося с собой порцию прохлады и ароматов, слегка прошелся по коротким темным волосам задумавшегося человека, подергал его за широкую салатовую майку и, добавив в свою композицию легкий аромат дорогого одеколона, полетел дальше, а мужчина все стоял. В мягком утреннем свете он выглядел каменной статуей, выброшенной на берег из морских глубин, он стоял совершенно неподвижно, даже когда волны, постепенно поднимаясь, начали касаться носков его кроссовок. Он этого просто не замечал, как не замечал усталости и боли в натруженном теле, которому он забывал давать отдых. А вот что он никогда не забывал, так это следить за чистотой, он мог не спать сутками, но вот душ принимал по два раза на день, если, конечно, обстоятельства позволяли. И никто и никогда не видел его с щетиной или в неопрятной одежде, нет, этот мужчина всегда был свеж, опрятен и пах дорогими духами, причем именно пах, а не вонял – в этом он знал меру, как и во всем, кроме двух вещей: мыслительной деятельности и амбиций. В этих вопросах он был просто неудержим.
Ледяные голубые глаза смотрели вдаль, не видя ничего, руки по-прежнему покоились в карманах. Со стороны могло показаться, что этот мужчина просто курортник, встречающий рассвет на море, чтобы потом рассказать друзьям, как это было красиво и романтично, тем более, его одежда и поза как раз дополняли такое предположение, но стоило лишь подойти ближе и увидеть эти жесткие холодные глаза и задумчивый далекий взгляд, как сразу становилось понятно – красота утра здесь ни при чем, и вышел этот громила на берег явно не за тем, чтобы полюбоваться морем. И было еще кое-что, что тоже никак не соответствовало образу романтика – мужчина стоял на пляже особняка, где всего 15 дней назад был убит человек. И не просто убит, а застрелен в собственной постели.
И сейчас он стоял, снова и снова прокручивая в памяти фотографии – залитая и пропитанная кровью постель, пустые глаза и две черные дырочки от пуль. Но нет, он не был в ужасе, это был не первый и далеко не самый жуткий труп в его карьере, уж он-то на своем недолгом веку навидался прелестей, так что мысли его занимало вовсе не мертвое тело, нет, он думал о многом другом. Например, о том, кто сделал это тело мертвым.
Быстрое движение на море недалеко от берега отвлекло наконец мужчину от мыслей и заставило сменить позу. Он потянулся, выпрямил спину и вытянул руки к небу, как будто хотел потрогать набирающий яркость небесный купол, тряхнул головой. Мысли не ушли, но, по крайней мере, он немного отвлекся, наблюдая за винд-серфингистом одиночкой, ловящем ветер в парус своей доски. Надо же, подумал мужчина, еще кто-то не спит в такую рань. Из всех немногочисленных обитателей особняка, не спали только охранники и он. Даже его коллеги все мирно посапывали в гостевом доме, где расположился их штаб на время расследования. Отдел Специальных Расследовании при ФСБ занялся этим делом сразу же, как стало известно о смерти посла, так что крупный мужчина в одежде, никак не соответствующей его должности, торчал тут уже больше двух недель. И все бы ничего, но за эти две недели сделал он не так уж много, и это бесило его даже больше, чем напряженные дни, бессонница и куча идиотов из местных органов. Ему бросили вызов, а ответить он пока не сумел, и это поражение разъедало его душу как кислота, лишая его покоя и душевного равновесия. Он привык всегда побеждать, всегда добиваться цели, всегда быть лучшим, и тот факт, что дело скорее всего так и не раскроется – и не просто дело, а его дело, дело, расследование которого возглавляет он – бесил и изводил его. К личным причинам прибавлялось еще и эта – его направили сюда как самого молодого эксперта, так что это дело стало его проверкой, залогом его успешной карьеры, а стоя сейчас на пустом пляже особняка, он буквально чувствовал, как его будущее начинает терять четкие контуры и тает, как дым.
За эти две недели много вопросов было задано, много ответов получено, кроме двух самых главных – кто убийца и как он проник на территорию особняка. И если на второй вопрос он еще надеялся получить четкий и доказуемый ответ, то что касается первого…
Впрочем, одна догадка у него была, поэтому именно он сейчас стоял на этом пустом утреннем пляже и никак не мог уснуть. Фатима - вот его догадка, вот его надежда на будущее и его проклятье. Он знал, что это она, знал, но доказать не мог и, вероятно, так и не сможет. Но это ее стиль, ее почерк, ее уровень. А откуда такому молодому сотруднику знать об этом? Все просто – он спец по Фатиме, причем настолько хороший спец, что в свои 29 уже стал сам руководить расследованием при таком серьезном отделе. В верхах ему верили, более того, ему доверяли, он понимал это. Как понимал и то, что погоня за неуловимой и призрачной Фатимой стала для него гораздо большим, чем просто рывком по карьерной лестнице, для него эта охота давно стала личным вызовом, на который он пока так и не мог ответить. Но это пока, он всегда добивался всего, чего хотел, любой ценой, любыми усилиями. А когда один хищник начинает охотиться за другим, побеждает тот, у кого зубы острее, остальные факторы просто исчезают.
 - Ничего, мои клыки давно заточены, - прошептал мужчина, глядя, как парень на доске гоняется за ветром, - я давно готов к битве.
Он с детства понял, что все живое на планете делиться на два лагеря – хищники и их пища. А то, что он хищник, маленький Вадим, так звали этого крупного мужчину, понял сразу. Помог в этом и отец, тренер по боксу, именно он всегда внушал сыну, что главное уметь как следует врезать, это единственный универсальный язык, который понимает всё живое. И отец оказался прав, когда говорил, что никому и никогда нельзя давать спуску, всегда надо драться отчаянно и не думать о последствиях. Денис Канаренко воспитывал своего сына так, чтобы мир не смог сломать его, повторяя при этом, что и мир сломать не возможно, и самый достойный путь – битва равных соперников. Вадим не разочаровал отца, пусть и не стал чемпионом, хотя мог бы, если бы захотел, воля к победе у него была такая, что даже собственный отец иной раз боялся сына, хоть, конечно же, не подавал виду.
В маленьком городке на Урале, где рос будущий «зведный» следователь ОСР, за ним уже в 10 лет закрепилась репутация опасного человека. Уже в детском саду он дрался со всеми, кто задевал его или просто не давал игрушку, доставалось и воспитателям, пытавшимся усмирить драчуна. Он извивался, кусался и царапался как настоящий дикий зверек, когда взрослые пытались поставить его в угол или оттащить от ревущего пацана, он кидался чашками и тарелками, дрался стульями и совершенно не слушался, так что в 5 лет все три детских сада Чербушевска (город вымышленный – прим. авт.) отказались от него. Мама, конечно, была в ужасе, зато отец был доволен и горд – его сын никому не дает вытирать о себя ноги и растет настоящим мужиком. Потом было еще много драк и много жалоб, а в 12 лет случилось то, что заставило Дениса Канаренко серьезно испугаться и задуматься о будущем своего буйного сына.
Дети – жестокий народ, причем их жестокость носит чистый, первобытный характер, тогда как взрослые уже умеют изощряться. Детям всегда нужна жертва, всегда нужна свежая кровь и ко всему они относятся гораздо спокойнее, нежели взрослые. Да и взрослые переживают лишь тогда, когда сами побывали в роли жертвенного барашка, никакой школьный садист не заплачет, узнав о пожаре в детском доме или о маньяке, убивающем детей. Не трогает это и детей, как хищников, так и их жертв, ведь сострадание – просто еще один способ защиты, открытый взрослыми, еще один способ объединиться и оградить себя от повзрослевших хищников. А маленькие дети, живущие в своем примитивном мире, ничего этого пока не знают, зато они твердо знают, что одни обижают других, а другие это терпят, они не усложняют простую жизнь и видят ее именно такой, какая она есть – жестокая и несправедливая. Вадим, меняющий школы с пугающей частотой, всегда сталкивался с одним и тем же – везде тебя пробуют на прочность, везде пытаются съесть, ведь только так в мире людей определяются хищники и их жертвы, у нас ведь нет тигриной окраски и острых клыков, все мы на вид одинаковы. Но это только на вид. Перейдя в новую школу, 12 летний Вадим столкнулся со старой проблемой – дети начали высмеивать его фамилию. Причем, едва он успел прийти в новый класс и выйти на перемену, отряд местных зубастых окружил его и начал дразнить.
 – Эй, канарейка! – кричали они, - может, повыдергивать тебе перышки?
Однако Вадим знал, что делать. Он не то что не заплакал или сделал вид, будто не замечает их, а сам попытался поискать глазами учительницу, нет - он радостно улыбнулся совершенно сумасшедшей улыбкой и спокойно вышел во двор. Как он и ожидал, преследователи последовали за ним, уже разгоряченные мнимым бегством жертвы и готовые к нападению. Во дворе он взял самый большой булыжник и спокойно свернул за угол. Стая мальчишек двинулась следом, громко выкрикивая угрозы и оскорбления. Вадим спокойно ждал. Спустя секунду, из-за угла показались трое обидчиков, еще двое отставали – стояли на стреме.
 - Ну что, канареечка, сейчас мы тебе устроим! – прокричал вожак, крупный свинообразный мальчик и ринулся на Вадима.
То, что было дальше, еще годы обсуждали в школьных столовых городка и на лавочках во дворах. Прекрасно умеющий драться Вадим, по крайней мере, для своего возраста, особо не напрягаясь, ушел в сторону от первого удара толстяка, а потом со всего размаху ударил его булыжником прямо по лицу. Послышался жуткий треск, изо рта хлынула кровь и зубы, пацан побелел, даже стал почти прозрачным, упал на колени, а потом заорал так, что этот крик услышали, казалось, даже за городом. Остальные нападающие замерли, многие стали такими же белыми, как вожак. Но Вадим не остановился, как машина он начал надвигаться на оставшихся двоих, держа в руке запачканный кровью их друга камень. Он продолжал улыбаться, но вот в глазах застыл лед. Один мальчик попытался оттолкнуть его, просто из страха, но Вадим, уже почуявший вкус крови, расценил это по-другому. Он снова размахнулся и врезал одному по лицу, но тот в панике успел увернуться, так что тяжелый камень попал по ключице, сломав и раздробив ее, третий понял, что они напали на психа и, несмотря на крики товарищей, повернулся и начал убегать, громко зовя на помощь. Вадим кинул камень ему в след, кинул со всей силы и, наверное, убил бы его, не беги мальчик так быстро – камень попал ему точно в голову, разбив ее, но не нанеся серьезный повреждений.
 - Ну что, суки, пощипали мне перышки? – все еще улыбаясь, процедил Вадим, наклоняясь над вожаком, который уже явно терял сознание от боли и шока. – Может, вам пощипать перышки? А? Может, я сейчас пощипаю ваши сраные перышки?
 И он начал надвигаться на мальчиков, которые подползли друг к другу и сжались, как пара котят в грозу, сидя прямо на земле, они оба выли и пытались отползти от сумасшедшего новенького, от былой бравады не осталось и следа. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы за угол не примчалась их учительница вместе с военруком. Они-то и оттащили разъяренного Вадима от избитых обидчиков. Все учащиеся высыпали во двор и теперь смотрели, как военрук ведет Вадима к кабинету директора, как опасного преступника, никто не встречался с мальчиком взглядом, хотя все видели, что голубые глаза по-прежнему холоднее льда. Всеобщий шепоток заглушали истошные крики и рыдания троих пострадавших. Двое их друзей, стоявших на стреме, спрятались в задние ряды, чтобы этот псих не смог их увидеть или заподозрить. Занятий в тот день больше не было. А после школьного совета военрук по секрету признался директрисе, с которой уже 20 лет крутил роман, что и сам испугался этого парня.
 - Он сумасшедший, - проговорил военрук, качая головой и глядя в пол, - просто самый настоящий чертов псих.
 - И мне было страшно, - тихо поделилась директриса, - у него глаза убийцы.
В той школе учиться Вадиму так и не пришлось, а в новых школах его боялись как огня – история быстро распространилась, обрастая, как и положено, совершенно невероятными подробностями. И вот тогда отец бесстрашного Вадима понял, что перегнул палку, сын вышел из-под контроля и стал опасен. Но он не посмел ругать его за то, чему сам учил, вместо этого он начал напряженно думать, куда пристроить сына, пока он не сел в тюрьму.
Следующие 4 года семья прожила как на пороховой бочке, сын продолжал тренироваться у отца, но мало кто хотел становиться с ним в спарринг, с ним вообще предпочитали не общаться, открыто не высказывая неприязнь, просто обходя стороной. А в 16 лет Вадим уехал в Москву учиться в академии Министерства Безопасности в Институт подготовки оперативного состава. т. Весь городок вздохнул с облегчением, в том числе и родители Вадима. Там он без труда поступил на следственный факультет, на учете он не стоял – благодаря всем сбережениям семьи, откупившейся от трех искалеченный мальчиков – а бойцовские качества в сочетании с тонким умом и фантастической целеустремленностью делали его идеальным кандидатом в будущие защитники страны на высшем уровне. Потом он получил второе образование – юридическое и пошел вверх, как всегда, не терпя поражений и неистово добиваясь цели. Он любил власть, любил быть первым, любил выигрывать, у него были очень долгосрочные планы, по дерзости не уступающие планам Наполеона, и он верил, нет, он знал, что все будет так, как хочет он, Вадим Денисович Канаренко.
Небольшой экскурс в прошлое отвлек его от мыслей, вторые сутки раздирающих голову. Он изменился, не изменяя себе, он стал более сдержанным, понимая, когда надо прижать свой гнев, а когда можно отпустить его на волю, он стал еще умнее и еще опаснее, поэтому-то его и назначили главным в этом важном расследовании. Просто руководство верило, что только хищник поймает хищника, Фатиму может вычислить и уничтожить только подобный ей.
И они не ошиблись в выборе, он и сам давно начал собирать материал об этой таинственной женщине, еще до того, как его перевели в ОСР, а там-то его увлечение помогло ему занять руководящую должность без особых усилий. Он и сам понимал, что они одинаковые, но по разные стороны баррикад, он – безжалостный и амбициозный убийца, она такая же; он умен - она тоже. Он бы и сам не встал на сторону закона, если бы не одно «но» - в отличие от Фатимы он понимал, что если и есть на этой планете абсолютная сила – так это Закон. Прикрываясь им, ты становишься неуязвимым, получая безграничную власть, когда за тобой стоит целая страна, целое общество одобряет твои действия – хотя на одобрение он плевать хотел, просто общество это тоже оружие – когда ты делаешь, что хочешь и получаешь поддержку и любую помощь. То есть фактически можешь вытирать ноги и использовать весь мир, получая от него добровольное согласие и содействие.
А вот такие как Фатима этого не понимали, поэтому он и считал свои шансы на выигрыш гораздо более высокими, ведь сила – это количество, а одиночку ничего хорошего в этом мире не ждет. Мир всегда проще, чем кажется, сила это всегда сила, страх это всегда страх, и какие бы красивые футляры в виде законов и морали ни придумывало бы общество, под ними всегда одно и то же оружие – миром правят сила и страх, а не добро и мораль. И когда общество всей своей силой вкладывает в твои руки это оружие и само просит использовать его, никто не сможет победить тебя. И его преимущество заключалось в том, что Вадим Канаренко это понял, а вот Фатима – нет.
Но дом строится с первого кирпича, рутина и однообразие будней сделали увлечение Вадима не таким ярким и интересным, поимка Фатимы виделась ему порой не блестящим проектом на картинке, а серым каркасом и медленным выкладыванием стен по кирпичику.
И все же он не отступал, в каждом городе, где поработала эта невидимка, Вадим методично и упорно собирал материалы, опрашивал возможных свидетелей, раз за разом убеждаясь, что объект его охоты намного более совершенный противник, чем могло показаться человеку со стороны. Она не оставляла следов и свидетелей, ни отпечатков – хотя они вряд ли чем-то помогли бы, в базе данных ее точно нет – ни зацепок, за ней тянулся только шлейф из трупов, а больше ничего.
Но и эту цепочку мертвецов сложить в единую картинку местные органы не могли. Трупы находили не сразу, да и те, что были найдены, на первый взгляд никак не относились к главному убийству. Однако относились, стоило лишь глубже копнуть, поэтому, приезжая в новый город после работы Фатимы, Вадим всегда задерживался там дольше положенного срока, гоняя свою команду, что называется, и в хвост и в гриву. И первое, что делали он и его команда – требовали отчеты обо всех трупах, найденный за последний месяц, а то и два. А потом начиналась та самая рутина, каждый труп они прорабатывали, каждую версию проверяли и перепроверяли. Иногда Вадиму начинало казаться, что он сойдет с ума от бесполезной и медленной работы, но вознаграждение было всегда, рано или поздно, но какой-нибудь мертвяк обязательно приводил их к планам Фатимы. И каждый раз Вадим поражался той тонкости и жестокости, с какой эта дама делала свое дело, она продумывала все до мелочей, безжалостно убирая тех, кто стоял на ее пути или просто отслужил свое, выполнив свои задачи в ее игре. И она ему нравилась, он восхищался ею так же сильно, как и хотел поймать и доказать, что с ним ей не тягаться. Она бросила вызов, что ж, он его принял. Он с удовольствием поиграет с настоящим противником, не уступающим ему ничем, но он выиграет, потому что не родился еще тот, кто будет водить за нос Вадима Канаренко.
Итак, теперь он главный, в этот город он впервые приехал не как талантливый молодой следователь, подающий такие надежды, что ему даже дали собственную группу, в Ялту он приехал уже как начальник расследования, имеющий в подчинении не только группу, но и двух следователей. Правда, они ему больше мешали, нежели помогали, по природе он тоже был одиночкой, как и Фатима, но таковы правила, да и потом, когда ты главный, подчиненных можно и потерпеть, это начальство терпеть сложно. И он терпел, выслушивая их нелепые советы и смешные предположения, его козырем, обеспечившим ему место начальника в столь раннем возрасте, была очень простая вещь – понимание. Он понимал Фатиму, интуитивно чувствуя, как она действует и как думает, он сразу мог сказать, по верной дорожке пошло расследование или они идут в тупик, а вот остальные таким свойством похвастать не могли, поэтому и вынуждены были быть рабочими муравьями при молодом короле. Даже Аркадий Давыдович, опытнейший 45 летний следователь, как его это ни бесило, должен был спрашивать разрешение у мальчишки и докладывать ему обо всех мелочах. Вадим не мог не заметить, как бесит это «старика», всю жизнь тянущего упряжку и так и не добившегося повышения, иногда его это забавляло, но по большей части он просто не обращал внимания – жизнь такая штука, наверх лезет тот, кто не боится высоты, а удерживается тот, у кого хватка крепче.
Каждому свое, а у Вадима были дела поважнее, чем сочувствовать или злорадствовать очередной рабочей лошадке. И потом, он по праву занял свое место: где сейчас эти заслуженные следователи? Храпят в гостевом доме, развалившись на диванах как два мешка с дерьмом, в то время как он уже двое суток не может даже прилечь, вот и поговорите о справедливости. В общей сложности его команда заняла не только гостевой дом, но и весь первый этаж особняка, даже в бельевой они оборудовали маленькую лабораторию, заставив вынести все барахло крайне недовольных этим охранников. Но, конечно же, никто не протестовал, все послушно исполняли приказы, потому что Вадим был не из тех, кто позволял вольности или недоработки. Сложности возникли только с начальником личной охраны, но удостоверение Вадима и короткий звонок его начальства быстро поставили этого спесивого козла на место. Может, этот старый вояка и сотрудничал бы охотнее, если бы не жесткая фраза Вадима о том, что не ему качать права, начальнику охраны, под носом у которого киллер вошел в дом и прямо в спальне укокошил посла. После этого они не здоровались и вообще не разговаривали без крайней необходимости, но зато и Виктор Владимирович стал тише воды ниже травы, не лез со своими указами и запретами. Словом, после первого же дня все, кто еще оставался на вилле признали полное лидерство Вадима, он опять добился своего.
Наведя порядки и наладив рабочую атмосферу, он тут же принялся за работу. Двое его следователей, Аркадий Давыдович и 32-летний улыбчивый Сергей, незамедлительно отправились в милицию за месячным списком мертвецов, а сам Вадим вместе с начальником Ялтинской милиции начал восстанавливать события той ночи. Началась рутина, дни и ночи без сна и отдыха, но Вадим не жаловался. «У вас собачья работа», -  сочувственно сказала ему однажды вечером одна из горничных, которую он допрашивал наверное уже 50 раз. «Нет, - ответил он тогда, - у меня самая человеческая работа в мире, а это гораздо хуже, поверьте». Он и его команда опросили всех работников виллы, всех охранников и даже обслуживающие организации, прачечные, продуктовые магазины и ремонтников. Ничего. Все, кто мог описать Фатиму, мертвы, а те, кто живы, понятия не имеют, о ком вообще речь. Однако за эти две недели он сделал самое важное – нащупал нить. Именно он связал воедино 4 трупа, ничем, казалось бы, не связанные. Плюс труп охранника, но тут как раз все понятно.
И вот какая получалась картина. Началось все с заявки одной молодой проститутки о том, что ее подруга и сожительница пропала. Однако не прошло и двух дней, как эта самая девка, пойдя за чем-то в сарай, нашла там свою подружку, уже порядком разложившуюся. Подозрение пало бы на нее, не будь она в таком сильном шоке, что первые два дня просто сидела в палате, тупо уставившись в одну точку. И если бы еще не одно «но» – подруга этой шлюшки работала не где-нибудь, а в особняке посла! Вот и отправная точка, картина начала складываться, правда, на выяснение этих подробностей ушло много времени и сил, чего стоила, например, записка покойной, в которой она говорила, что едет в Киев к больному отцу. Экспертиза показала, что почерк ее, правда, писал человек, сильно нервничающий. Я бы тоже нервничал, если бы к моей башке приставили ствол и надиктовывали бы предсмертную записку, подумал Вадим. И опять Фатима сработала очень тонко, дед по соседству видел, как якобы покойная карабкалась на ворота, сказав ему, что подруга увезла ключи, он ничего не заподозрил, ведь у девушки были такие же рыжие волосы, а лица он не видел. Браво, Фатима! Хотя еще одна маленькая зацепка в копилку ее образа у Вадима добавилась – комплекция Фатимы совпадала с комплекцией убитой. Уже хоть что-то.
Устав стоять, в конце концов,  он на ногах уже двое суток, Вадим еще раз потянулся и присел на теплый песок, может, до осени было и недалеко, но здесь лето еще прочно держало свои позиции. Усевшись, он прижал колени почти к подбородку и с удовольствием ощутил, как расслабляются натруженные мышцы ног и спины. На несколько секунд он даже позволил себе зажмуриться и просто наслаждаться моментом тишины и покоя. Хотя в голове кипела работа, ни на секунду не прекращаясь.
Итак, картина складывалась вполне логичная: Фатима выследила и убрала одну из горничных, чтобы потом занять ее место и войти на территорию виллы. Но как быть с лицом, ведь все работники друг друга знают? Как пройти охрану без специального пропуска с фото, которого у нее быть не могло? И вот тут на сцену выходили следующие главные лица. Ей нужен был свой человек внутри, причем не рядовой работник, а тот, кто мог бы прикрыть тыл. И как раз по списку мертвецов есть подходящая кандидатура – пропавшая без вести главная горничная, 46 летняя Евгения Юрьевна Мешочкина. В том, что она не легла на дно и не смылась, получив от Фатимы приличный гонорар за помощь, доказывал тот факт, что две ее подруги совсем недавно были найдены мертвыми. Да и Фатима не из тех, кто будет нанимать помощников и оставлять им жизнь. Нет, в том, что главная горничная мертва, Вадим ничуть не сомневался, просто тело еще не нашли. А может, не найдут никогда, ведь это тоже своего рода ложная нить – ищите предательницу, гадайте где она и жива ли вообще. И как бы ни настаивали на версии подкупа его помощники, сам Вадим интуитивно чувствовал, нет он знал, что мертвое тело главной горничной скорее всего нашло последний приют на дне морском. А искать его не имело никакого смысла, по крайней мере, для их расследования, поэтому он строго запретил своим следователям копать в том направлении и посоветовал лучше заняться поиском свидетелей в баре.
Он понял, как мог понимать только он, что Фатима не платила никому ни копейки, она просто вошла в тесный контакт или подружилась, как говорят обычные люди. А где проще всего завязать знакомство? Конечно, в баре, тем более, что три подруги, две из которых мертвы, любили проводить свободное время именно в таких заведениях.
И вот еще сюрприз! Бармен и совладелец «Кокоса» найден мертвым в своем собственном дворе за баром. По крайней мере, не пришлось наводить справки, в каком именно месте любили выпивать подруги Фатимы. Опрос свидетелей – завсегдатаев бара – ничего, конечно же, не дал, никто не мог описать ни лица, ни каких либо других примет четвертой подруги шумной и хорошо известной всем троицы. Многие вообще ничего не говорили, просто не обращали внимания на подруг, а те, кто видел новую девушку с ними, ничего кроме темного каре и стройной фигуры вспомнить не могли. А это почти ничего, в мире миллионы стройных девушек, а прическа – это вообще не примета, особенно у женщины, сейчас такая, через час уже другая. Тем более, на ней был парик, это он тоже чувствовал, Фатима не из тех. кто меняется внутренне, а смена прически у женщин, как правило, сопровождается и внутренними переменами. Она же просто надевает парик, а вместе с ним и  очередной образ, прячась под ним, но не впуская его в сердце. Но каков ход! Она познакомилась с этими тремя алкшками, она втерлась к ним в доверие настолько, что одна из них, нарушив все правила и законы, проводила ее в особняк!
Да, теперь он понимал, почему на услуги Фатимы такой спрос. Его отдел и сам не раз посылал ей письма с предложениями, но она всегда распознавала в них ловушку. Как? Для Вадима это до сих пор оставалось самым неприятным секретом, от этого ему казалось, что она видит их, пока они не видят ее, она знает все об их ходах и замыслах, в то время как он и его команда ничего не знают о ней. Правда, на этот счет у него были кое-какие мыслишки, причем появились они опять-таки у него одного. А не связана ли его Фатима с другой громкой фигурой, поимкой которой как раз занимался его приятель из соседнего кабинета в ОСР? Вадим готов был держать пари, что Фатима и некий хакер, известный как Пророк, плотно общаются, более того, хорошенько помогают друг другу. За этим Пророком гонялась целая толпа «лучших» хакеров во главе с его соседом по кабинету, но кавычки он употребил не зря, лучшим оставался Пророк, так и не пойманный и так и не опознанный. Лучшие тянутся друг к другу, так же как и худшие, подобное притягивает подобное, это закон жизни, все его знают, поэтому Вадим и предположил, что неуловимость Фатимы обеспечивает этот Пророк, если он, конечно, вообще существует, а в ОСР было немало таких, кто серьезно в этом сомневался. Пророк это вирус, запущенный кем-то или просто вышедший из под контроля, говорили они, но доказать это не могли, также как и их оппоненты - обратное. А почему Вадим так интересовался чужим расследованием? Да потому, что Пророк мог стать еще одной ниточкой, ведущей к Фатиме, а Вадим был серьезно намерен ее поймать.
А пока он продолжал методично выстраивать свой блестящий проект по кирпичику, правда, в его стенах по-прежнему было слишком много зияющих дыр. Вот, например, как она проникла в особняк ночью? Да, он знал, что Фатима в рыжем парике разгуливала по территории в образе покойной Анжелы, рабочие видели ее, но, конечно же, и подумать не могли, что это не их знакомая.
 - А лицо, вы видели лицо? – спрашивал Вадим, даже позволив себе надежду, хотя умом понимая, что ее нет.
Ее и не было.
 - Нет, у нее была аллергия, она все время носила маску. – Раз за разом отвечали все, кто ее видел.
Он, конечно, мог предположить, что такая умная женщина как Фатима не просто мыла окна и знакомилась с персоналом и распорядком дня. Она знал, что она изучала камеры наблюдения и их мертвые зоны. И вот тут начиналась главная интрига. Как она могла узнать, что видят камеры, а что нет, не заходя в главный штаб охраны? А зайти туда даже она не могла бы, там всегда кто-то был, а вход запрещен всем, кроме охраны. Уборщицы, и те делали свое дело под надзором, но «Анжела» там не убирала, это он выяснил. Но как тогда объяснить тот факт, что в записях камер не хватает нескольких дисков, как раз тех, где должна быть их знакомая? И это уже поистине тянет на фантастику, потому что все записи хранятся в сейфе, а код она никак добыть не могла, даже если влетела в комнату невидимкой. Сговор с охраной? Пока ничего на это не указывало, кроме мертвого охранника под балконом посла, но он и сам не знал код сейфа, слишком мелкой сошкой был. Да и убила она его, уходя, в этом Вадим не сомневался, хотя и рассматривал версию о том, что она пришла и ушла с одной стороны – по воде. Оставалось это, раз в сейф она залезть не могла, а следовательно, не могла и изучить мертвые зоны камер. Конечно, свою роль – насколько важную он мог только гадать – сыграла и халатность охраны, но теперь они тщательно скрывали все свои огрехи, а раскопать их не представлялось возможным, кто же добровольно будет подставляться под удар, признаваясь в несерьезном отношении к такой работе? В этом деле вообще многое не сходилось, что наталкивало Вадима на мысль о том, что работала не Фатима, а сами спецслужбы, умело замаскировав свою работу под почерк известной киллерши. Если бы только Фатима могла узнать эти мысли, она бы громко смеялась – ее заказчик и хотел выдать дело именно под таким углом. Значит, не зря она получала свои миллионы, она стоила и большего.
Но все-таки он верил, он чуял ее. Это она работала здесь, она оставила ему свой невидимый след из флюидов и видимый из трупов, один хищник чуял другого, как и должно было быть. Работы еще предстояло много, он был только в самом начале расследования, но не сомневался, что чем больше будет узнавать об этом деле, тем больше появиться доказательств, что здесь работала именно Фатима. Например, ему еще только предстояло хорошенько проработать запись, где двое подростков швыряли баллоны с краской в стены особняка. Зная телосложение Фатимы, он был почти уверен, что одним из хулиганов была она. Просто еще один тонкий отвлекающий маневр, который она исполнила как всегда безупречно. Вадим лично решил дежурить в парке возле фонтана, где обычно собирались придурки вроде тех, что забросали стены баллонами с краской, но для начала надо было как следует просмотреть запись, снять с нее все, что можно. Хотя вряд ли получится много, он уже один раз просмотрел диск и не увидел ничего, кроме теней и двух фигур непонятного пола, эти двое могли быть мальчиками, а могли быть девочками. Но он не сомневался в одном, одна их этих темных фигур – Фатима.
Он так же просмотрел отчеты и данные экспертизы по записи, ничего, ни лиц, ни хотя бы цвета волос. И дело было не в камерах или в темноте, просто подростки мастерски скрыли лица под кепками и банданами, а фигуры под бесформенной одеждой. И это еще раз доказывало, что режиссером этого маленького спектакля была Фатима, только она могла так мастерски подставиться под камеры, не засветив лицо, но и не скрываясь. Оставалось только найти ее помощника, если он, конечно, жив. В сводках не было ни одного трупа подростка, но ведь тело могли еще и не найти, как не нашли еще тело главной горничной. Но Вадим не думал, что она убрала парнишку или девчонку. Подростки тупые, агрессивные, тщеславные и легко управляемые при надлежащем подходе, а такой умелый дирижер как Фатима наверняка сумел найти подход и заставить их бунт против всего мира поработать на ее дело. Умело - очень уело, как говорила иногда его бабушка, когда ей нечего было противопоставить в бесконечных ссорах с дедом.
Итак, парень, а скорее всего это именно парень, жив и сейчас наверняка растрепал всем друзьям о своем «подвиге», значит, задача Вадима найти этого засранца и хорошенько надавить. Может, даже пригрозить, что посадит его за соучастие, но может этого и не сделать, если парень подробно опишет ему лицо автора этой гениальной идеи. Конечно, портрет получиться не очень точным, память хранит потрет нападающего или просто случайного знакомого максимум трое суток, потом вносит свои коррективы, но это уже будет просто громадный прорыв в целой череде безнадежных дел.
Надо же, какой-то тупоголовый сопляк моя единственная надежда поймать эту суку, с горькой иронией подумал Вадим, вглядываясь в бесконечность моря. Ему нужен был этот великий арест, иначе он так и останется навеки в ОСР, причем не факт что на своей должности. Он прекрасно понимал, что занял свое кресло слишком рано и только благодаря – опять ирония судьбы – Фатиме, и только благодаря ей он сможет выбраться оттуда и пойти на повышение. Да, жизнь это колесо, со вздохом подумал молодой начальник. Ему нужно было повышение, нужна была власть, его манили новые горизонты, у него были великие планы, и все это зависело сейчас от того, сможет ли он сделать то, для чего его вытащили на свет – не проиграть в схватке с себе подобным. И как тут можно спать, когда каждая минута решает твою судьбу?
Самые счастливые люди – те, кто ничего не хочет от жизни, кроме самой жизни. Он не из таких, но и у него будет свое счастье, когда он нажмет на курок и увидит как из красивой  - а он почему-то верил, что Фатима красива – головки этой сучки вылетают мозги. Конечно, можно взять ее и живой, это даже эффектнее, но никому не нужно, да и вряд ли получится, такие как она не сдаются до последней капли крови. Да и потом начальство довольно недвусмысленно намекнуло, что живой она никому не нужна, итак уже достала всех за свою долгую для киллера карьеру. Нет, он и сам понимал, что его пустили по следу зверя не для слежки, в этом деле он тоже киллер, только с лицензией.
Пока он сидел на берегу и думал, солнце все поднималось и поднималось, нагревая воздух и растворяя прозрачные краски утра, заменяя их выгоревшими пейзажами дня. Пора было приниматься за работу, время не ждет, а каждая минута решает его будущее. Сначала надо растолкать этих лентяев, что храпят сейчас на шелковом белье в гостевом доме, надо раздать всем поручения и план работы на день, а ему не мешало бы принять душ и позавтракать. На ходу, конечно, если уж он не тратил время на сон, то на посиделки за столом не станет старить тем более, просто он должен есть, чтобы жить. По крайней мере, пока идет расследование, а вот когда он поймает ее, он сможет позволить себе пожить, чтобы вкусно поесть и сладко поспать.
 - И когда-нибудь этот день настанет, - твердо сказал мужчина, сидящий на берегу.
Он не ошибся. Правда, сейчас он и предположить не мог, какой будет их встреча, каким будет он, какой будет она, когда их глаза встретятся. Сейчас, сидя на берегу моря, Вадим Канаренко даже в самых смелых мечтах не мог предположить, как именно сведет судьба двух хищников, двух заклятых врагов.
Сейчас их разделяли тысячи километров и тысячи единиц времени, его ждала работа, ее тоже. Он делал свои маленькие шаги навстречу мечте, она не отставала, они оба летели к будущему, расправив крылья, безжалостные и беспощадные, уверенные, что судьбой правят они  сами. По крайней мере, чужой судьбой.
А пока где-то на другом конце времени молодой мужчина встал, расправил плечи, глубоко вдохнул свежий морской воздух и улыбнулся новому дню. Сила бурлила в нем, как будто не было уже двух бессонных ночей и напряженных дней. Просто он не мог медлить, его ждало великое будущее, он нашел свою дорогу и шагал по ней уже сейчас. Опасная улыбка еще раз сверкнула на молодом и жестоком лице, а потом молодой человек отвернулся и пошел в дом, прокручивая в голове мероприятия предстоящего дня.