АМИР

     По дороге в вагоне было еще  много свободных мест, но я искала уединения, и села в конце - чтобы почитать. Я ехала в Тель-Авив на первый в своей жизни каббалистический  конгресс.
     Сомнений не было: я обязательно во чтобы то ни стало должна, наконец,  там побывать. Уже много лет во мне живёт мечта о новой Вере, не разъединяющей, а объединяющей людей, страны, народы… Сколько проблем это могло бы решить! Уверена, что большинство людей на земле это уже поняли, не хватает лишь лидера и практического плана, как это можно осуществить физически.

    Но думала я тогда   не об этом, а о том, какая это замечательная идея: устроить прямо на вокзале библиотечку:  чтобы каждый пассажир мог взять с собой в дорогу книжку в дорогу без длительной процедуры. А когда вернётся – поставит её обратно на полку. А если  не поставит…  беда не так уж велика,  другие пассажиры с удовольствием принесут из дому уже прочитанные ими книги. Книги, не знаю, к счастью или к сожалению, утратили сегодня свою рыночную стоимость. А вот ценности своей они не утратили и, надеюсь, никогда не утратят… И места на полках будут снова и снова заполняться…

    В этот момент я увидела, как мимо меня по вагону пробирается странная фигура. Худые ноги были одеты в широкие винного цвета трикотажные  шаровары,  а   рука за собой тащила огромный, тоже винный и потёртый чемоданище. Такой величины, как будто кто-то собрался переезжать куда-то на ПМЖ.
   Носом он втягивал воздух так громко и выразительно, что я невольно подняла на него глаза. Неожиданно он остановился:
- О, наконец, я нашел тут положительную женщину!
На иврите эта фраза звучит не так двусмысленно…

    Он сел на скамейку напротив меня, а я не встала и не перешла на другое место, как наверняка сделала бы на моем месте другая,  менее «положительная», но более благоразумная женщина.   
    Вместо этого я стала  доволно бесцеремонно разглядывать интересного попутчика, с которым свёл меня случай. Его черные волосы, вероятно, уже много дней не знали расчески. Но несколько  прядей у висков были заплетены в косички, на которые были нанизаны наивные цветные бусины. Его лицо, наверное, много дней не знало бритвы, но бороды у него не было.  На нем был старый и выцветший оливковый свитер с вытянутыми нитками, поверх которого были надеты две низки бус: деревянные и выточенные  из какого-то камня,  винного цвета.  И пахло от него каким-то пряным благовонием.  Заметив, мой заинтересованный взгляд, он достал из холщевой сумки желтый шарф и накинул его на шею.

- Правда, так лучше?  – спросил  он меня, но не дал мне ответить – Этот цвет создаёт радостное расположение духа. Какая красота! Тучи рассеялись! Какая красота!  Этой зимой земля получила много воды. Всё будет расти,  цвести, будет урожай … Какая красота! Спасибо, Господи!
   Я посмотрела в окно но ничего, кроме мокрой после дождя земли и большого количества луж не увидела.
Он сделал небольшую паузу  и  неожиданно добавил:
-  А телевизор тебе надо выбросить! 
- Почему? – удивилась я.
- Там всё время разжигают и распаляют.  А тут! Ты только посмотри, посмотри какая красота!  - и он указал на окно.
    Я  послушно еще раз посмотрела в окно. Вдалеке на западе стояли небольшие разноцветные облака, хотя до заката было еще далеко. Сквозь них на землю струился такой густой свет, что казался дождём..

 - Амир, – протянул мне руку попутчик. Я знала, что по-арабски это слово означает - принц. Его рука была чистой и  неожиданно светлой, почти белой – по  контрасту со смуглым лицом.
    - Ирена, - протянула я ему свою. Так я привыкла здесь называться.
 
 Он вдруг встревожился.
- Что означает твоё имя?
- Мир и покой –  по-гречески, – ответила  я
- Какая красота! – мир и покой!  – повторил  он за мной. И я уже заранее знала, что  он прореагирует именно так.
      Он достал из холщевой сумки початую плитку.
 - Ты хочешь горького шоколада?
 - Нет, я сейчас ничего не хочу.
 - Жаль, искренне опечалился он. Горький шоколад радует.
         И положил плитку обратно в сумку.

- Куда ты едешь? – спросил он меня.
- В Тель-Авив.
- Зачем ты едешь в этот город радости и отчаяния?
- На всемирный Конгресс каббалистов.
- Какая красота! - опять воскликнул он. – Конгресс каббалистов! Если бы я не ехал сейчас в Эйлат, я бы пошел туда с тобой.
 
     Я не удержалась, и задала мучивший меня с самого начала вопрос:
- Ты был в Индии? – ну что я могу поделать, если в иврите не существует обращения «вы» в применении к одному человеку? Он ответил, немного подумав:
-  Да, когда-то очень давно я был в этой стране. Это тяжелая страна. Там много грязи и болезней. Не надо ехать туда. У нас всё для счастья есть здесь.  Сейчас я еду в Эйлат. Там тёплое море и можно каждый день плавать. Я очень люблю плавать. Но летом там жарко.
- А где ты  вообще живёшь? – задала я ему еще один беспокоивший меня вопрос.
- Как где? – удивился он. – Сейчас я живу в этом теле. В своём сердце.
И  этот ответ меня не удивил.

 - Ирена, ты разрешишь мне съесть кусочек горького шоколада?
- Конечно, - в этот  раз всё-таки удивилась я…  – это же твой шоколад.
- Какая разница, чей он? Я не хочу, чтоб тебе было обидно.
- Но телевизор, тебе всё-таки надо выбросить. - Вдруг опять ни с того - ни с сего произнёс он.
- Не могу. - ответила я искренне. если бы мне предложили живой идти в рай, и разрешили бы взять туда только одну вещь, я бы, наверное  взяла телевизор.
Он удрученно покачал головой.
 - Всё-таки надо...
  "Что они все к телевизору прицепились, -подумала я: муж всё грозится его разбить, старшая дочь туда же - выбрось да выбрось! А он же работает как новенький - одно удовольствие в жизни!"

    В это время объявили  остановку для пересадки в Хайфе. Нам обоим надо было сойти с этого поезда. Я пожелала Амиру счастливого пути. Он поклонился, прижав руку к груди. А потом встал и со своим чемоданом пошел к передней двери вагона. Я пошла – к задней. Мы расстались друзьями. Последним фразам я вообще не придала никакого значения.  Эта встреча даже добавила света в моей жизни.  Так редко это теперь бывает … 

P.S. Через день после написания этого рассказа и его публикации на "прозе" мой муж случайно стулом задел экран, жидкие кристаллы потекли, все изображение стало невыносимо полосатым. И телевизор-таки пришлось выбросить. Хотя, конечно, мы тут же купили новый...

Надо быть очень осторожным со словом. Тем более, с написанным...