Приключения в мире девочек-19

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

...Всем вам должно быть известно, что с 1989 года существует компания "Булах и сыновья", её основал мой незабываемый отец, Платон Фёдорович. Компания быстро набрала обороты, и потому выстояла в лихие девяностые годы. Я же после окончания школы, уехал учиться в Киев, в университет имени Тараса Шевченко, вместе со мной там же учился и Аристарх Самойловский. Габи и Даниэлла тоже учились в Киеве в том же университете. Я на истфаке, Аристарх на экономическом факультете, а Габи и Даниэлла изучали психологию, в частности детскую, это их стихия! Владимир Свидюк и Андрей Чибирев, ваш отец, мадемуазель Клеменция учились в Виннице в медуниверситете имени Николая Пирогова, оба изучали общую медицину, хирургию и генетику. В 1996 году я, Аристарх, Владимир и Андрей встретились во Франции, в Сорбонне, где проходили стажировку и изучали дополнительные курсы по своим специальностям. Я к тому времени уже и журналистское образование получал. Стажировался я у профессора Франсуа Эммануэля Буавье, Аристарх попал на курс профессора Антуана Ле Юванье, а Владимир и Андрей на курс профессора Михаэля Филиппа де Жардена. Габи и Даниэлла оказались в Англии, в Кэмбридже. Ещё одна пара наших друзей, родители Валюшки и Софьюшки Алексей и Любовь Поливановы учились в Москве, в МГУ. Люба была урождённая Шмелёва. Мы с ней выросли вместе. Она и её родители Павел Владимирович и Прасковья Ильинична жили по соседству с моей покойной бабушкой по матушке Верой Григорьевной, и так случилось, что в доме Любы случился страшный пожар средь бела дня! Люба, ей тогда лет девять было, чудом спаслась. Моя незабываемая бабушка выходила её, и привезла сюда. Вы прекрасно знаете, что моя матушка и мои бабушки, Вера Григорьевна, и Татьяна Ивановна, мама моего батюшки, создали при поддержке отца и дедушки моих благотворительный фонд " Доброе сердце", основали сиротский приют, превратившийся вскоре в комфортабельный детский дом, также все вместе они взяли под опеку возрождённые институт благородных девиц и кадетский корпус. Сейчас это благородное дело продолжают моя матушка и мои сестрицы. Я вернулся из Франции домой весной 2003 года, вернулся, ибо в тот год не стало Веры Григорьевны, моей бабушки, матери моей дорогой матушки. Тогда матушка была убита горем, ведь у них с бабушкой были очень доверительные отношения. Вера Григорьевна болела очень последние годы жизни, её похоронили рядом с мужем, моим дедом, Петром Фёдоровичем… Не удивляйтесь, так уж вышло, что оба моих деда имели отчество Фёдорович! Пётр Фёдорович умер, едва мне исполнился год от роду. У него из-за нежелания лечиться, ибо он был ещё тем трудоголиком грипп, перенесённый на ногах, дал осложнение на сердце... Я оставался здесь, матушка была подавлена тяжёлой утратой, и я был с сестрицами неотлучно рядом с ней. Постепенно боль ушла, и матушка с сёстрами и Татьяной Ивановной снова занимались любимым делом. Именно тогда отец, точнее наша компания и выиграла тот самый тендер, приведший в ярость Германа Брониславовича. Он чуть не обанкротился тогда, и мой благородный отец протянул ему руку помощи, и летом 2003 года родилось СП " Булах, Штерн и Ко" Дела пошли в гору, но к концу 2003 года, я и отец поняли, что кто-то всеми силами пытается нас разорить. Тогда мы перевыпустили акции своей компании, и на бирже купили ещё по меньшей мере двадцать процентов акций СП "Булах, Штерн и Ко". Но Герман Брониславович на собрании акционеров закатил форменную сцену, обвинив меня и моего отца чуть ли не во всех смертных грехах и ушел, грохнув на прощание дверьми так, что чуть стёкла в окнах не повылетали! Мы искренне с отцом надеялись, что Герман Брониславович успокоится, и мы поговорим по-человечески, всё обсудим и решим, но... В день своего тридцатилетия я узнал, что у Габи есть дочь, Клеменция... Я был сражён этим известием наповал... Габи призналась мне, что болеет, и родила в 2001 году дочь, то есть вас, мадемуазель Клеменция. Я ведь стал вашим крёстным там, в Париже, когда вам, мадемуазель Клеменция был почти год от роду. Но тогда Габи ничего не объяснила, а только спустя три года она мне назвала имя вашего отца... О, как она плакала тогда, в моём кабинете, с какой надеждой смотрела на меня тогда, как умоляла меня позаботиться о вас, Клеменция, если с ней что-либо случится. Я успокоил её, и заверил, что люблю её как сестру и как… женщину, и позабочусь о вас, мадемуазель Клеменция. Даниэлла, вы должно быть, помните, как я и незабываемая наша Габи уединились в моём кабинете, верно? Так вот, уже тогда я вёл журналистское расследование в отношении Германа Брониславовича, и то, что мне удалось узнать, привело меня в ужас! Но об этом чуть позже я расскажу подробнее. Герман Брониславович уже тогда возненавидел меня лютой ненавистью. Он знал, что пока я здесь, он не сможет вершить свои чёрные дела, вот потому он и решил навсегда заткнуть мне рот. Андрей Чибирев следом за Габи со слезами на глазах рассказал мне о романе с Габи, и рождении вас, мадемуазель Клеменция. Он был настоящим другом мне и братом. Я и в мыслях не имел ничего против него и уверил его в том, что не держу зла. И вот 20 февраля 2004-го года где-то в половине пятого вечера, когда я шёл к Владимиру, меня догнал запыхавшийся Андрей.

- Андрей?! Ты что здесь делаешь, дружище? - удивился я.

- Александр, дружище мой дорогой! Я здесь, потому, что узнал из надёжных источников, что на вас готовится покушение! Вы догадываетесь, кто стоит за всем? - спросил Андрей, отдышавшись.

- Покушение?! На меня?! Ага. Кажется, я начинаю понимать... Герман Брониславович... Это чудовище решило заткнуть мне глотку! Ой-ля-ля! Ну чему быть - того не миновать, друг мой! Пойдемте скорее! Нельзя терять время! - сказал я.

- Ваша правда, друг мой! Пойдёмте! Вы же прекрасно знаете, что Габриэлла с Даниэллой под домашним арестом, Герман Брониславович приказал своим людям глаз с них не спускать! А госпожа Мадлен быть может, сумеет улучить подходящий момент, и дать нам весточку! - сказал Андрей.

- Знаю, друг мой! Знаю! Пойдёмте! Время не терпит! Но будем начеку! - сказал я.

Мы и представить не могли, что произойдёт совсем скоро, и какую страшную цену за моё спасение заплатит Андрей…

...Мы огляделись вокруг, и уже вдвоём пошли  к нашему другу, присутствующему здесь Владимиру Свидюку. Признаться, у меня уже несколько дней было плохое предчувствие, я ночью плохо спал, но… Дело не терпело отлагательств, и потому я уже в сопровождении Андрея продолжил путь к Владимиру…
...Негромко разговаривая меж собой, мы с Андреем спустились вниз по нашей улице Котляревского, потом свернули на улицу Троицкую и, пройдя примерно квартал, свернули влево, на улицу Грибоедова и пошли, пересекая её к улице Достоевского, где живёт Владимир. Как раз сквер Влюблённых разделяет эти две улицы. Мы уже подходили к концу сквера, и на углу улицы Достоевского на нас и напали, подло со спины. Мы приняли неравный поединок с четырьмя вооруженными головорезами. Некоторое время нам удавалось отражать атаки негодяев, пока один из них,  зайдя сзади, ударил меня чем-то по голове. У меня потемнело в глазах, я прислонился к забору, и Андрей закрыл меня собой, защищая от наседавших бандитов. А те, словно стая бешеных псов, учуявших кровь, всё яростнее атаковали нас. Не помню уже, как мне удавалось отбиваться от бандитов, но всё же силы оказались неравны, меня повалили на землю и стали яростно избивать сначала руками, потом ногами. Андрей отчаянно оборонялся и тогда... Тогда один из бандитов вытащил пистолет и трижды выстрелил. Андрей закрыл меня собой и все пули, предназчавшиеся мне, угодили в него. Он захрипел. 

- Андре-е-е-й! Не-е-е-т! Держи-и-и-сь! Дру-ж-и-и-и-ще-е! Держи-и-и-и-сь! – прокричал я, увидев умирающего друга.

- А...Але...Алекса...ндр... Дру...жи...ще мой... Как...же так...? Бе..ре..ги... Клеме...Клеменцию... и... Га...Габи... Вспоми...Вспоминай ме...ня... доб...добрым сло...словом... Пока..покарай...         этих мер..мерзавцев... дру...жи...ще…- еле смог проговорить Андрей и затих...

- Не-е-е-е-ет! Не-е-е-е-е-ет! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! - страшно закричал я.

- Хозяи-и-и-и-н! Александр Платонови-и-и-ч! Держите-е-е-сь! - раздался вдруг зычный голос верного Гаврилы Семёновича, который с Павлушкой и верными людьми спешил на помощь.

- Надо уходить! Шнель(быстро)! Шпацирен(бегом)! - раздался скрипучий голос с сильным немецким акцентом, и мерзавцы поспешили убраться, пока целы.

-Господи, да что же это?! Андрей Василич?! Александр Платонович, господин мой, кто?! Кто посмел?! Кто это сделал?! Кто?! - вскричал Павлушка, рухнув подле меня с Андреем на колени.

- Святые угодники! Хозяи-и-ин! Что же это?! О, Боже, Андрей Васильич?! Как же так?! Держитесь, Александр Платонович! Держитесь ради всего святого! - горестно закричал Гаврила Семёнович.

- Гаврила... я... я... жив... но... Андрей... он... он спас меня... це... ценой собс...собственной жиз...жизни... - прошептал я, и провалился в темноту…

Я ничего не помнил, не помнил как попал в больницу… я не видел и не слышал ничего… Сознание то возвращалось ко мне, то снова покидало меня… Когда я всё же очнулся, то я почти ничего не видел и не слышал… - сказал я.

- О, Господи... Мой муж оказался чудовищем! Я случайно подслушала его разговор с кем-то по телефону и, услышав ваше имя Александр, и то, что он приказал убить вас, сумела передать записку Гавриле Семеновичу, и он с верными вам людьми бросился вам на помощь и опоздал… - сквозь слёзы сказала госпожа Мадлен.

- Поверить не могу, что мой отец оказался исчадием ада! Сколько слёз пролили мы с Габи, горячо моля Бога даровать вам жизнь. Габи, несмотря на запрет отца, организовала похороны Андрея, и так же сбор средств для вашего лечения. Отец был в ярости! Вас доктор Свидюк увёз во Францию, туда же улетели ваши родители и сёстры, дома остались только управляющий Иван Федосеевич да прислуга. Аристарх стал вести сам все дела компании, и именно он сообщил нам с Габи, что ваш батюшка, едва не помер, узнав о случившемся... - сказала Даниэлла.

- Да, так и было... Отца сразил инфаркт, когда он узнал о покушении на меня и о гибели Андрея. Но я тогда этого не знал… Владимир и Аристарх сделали всё возможное, чтобы меня спасти и моего отца… - сказал я.

Все молчали, потрясённые этой историей и ждали продолжения…