125. Третий день свадьбы

Проснулся в объятиях двух женщин. Сзади меня обнимала Эльза. Она была так же раздета, как и Фаина.
-- Что хотите со мной делайте, я от вас не отстану. Согласна быть прислугой, но рядом с вами. Даже если мне не разрешишь к нему притронуться. Мне, просто, с вами очень хорошо! Такого уважения к обоим я ещё нигде не видала.
Перегнувшись через меня, она поцеловала Фаину, приложившись ко мне всем телом и коленом чуть надавив на член. Возвращаясь обратно, она поцеловала и меня.
-- Если согласна за меня рожать, я вовсе не против. Ну, немножко его мне оставляй. Я же его тоже люблю.
Теперь то же движение через меня сделала Фаина, поцеловав Эльзу. Они будто сговорились, повторив действия друг друга. Он касания их коленей я невольно начал возбуждаться. Хоть и устал, воздержание давало о себе знать.
-- Вы пока лежите, я чайник подогрею.
Спрыгнув с кровати, Эльза в одной сорочке проскользнула в кухню.
-- Чайник пустой был. Придётся ждать, пока закипит.
-- Красивая у тебя любовница стала! Как ты её облагородил!
-- На себя посмотри! От тебя глаз отвести невозможно! Как всё же счастье украшает женщину!  Спасибо, что ты признаёшь меня любовницей, а не соперницей. Я постараюсь это звание полностью оправдать.
-- Но-но! Не забывай мне хоть немого оставлять. Я же тоже женщина и люблю его не меньше.
Эльза легла на своё место. Они одновременно поцеловали меня в щёки, а потом друг друга в губы.
-- А меня здесь уже не спрашивают? Может, мне уйти?
-- Молчи, капитан, когда рядом с тобой мичман-адмирал лежит. Твоё дело выполнять её приказы. Я буду вам детей рожать, она будет всем командовать и детей воспитывать, а твоя задача подчиняться и тянуть наш воз.
-- А если не справлюсь?
-- Не хочешь – заставим, не знаешь – научим, не сможешь – поможем. По улице жизни тебя поведём.
-- В песне не так поётся.
-- У них своя песня, у нас – своя.
-- Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела. Что-то ты разговорилась сегодня.
-- Я так за вас счастлива, что не выразить. Будто сама замуж вышла.
-- Вот и вышла бы. Чем вчерашний кандидат не нравится?
-- Нет уж! Такой молодой у меня может быть только любовником. Я однолюбка. Если бы ты не соблазнила меня родить от него, так и любила бы того, кто мне целку сломал. Теперь только какая-нибудь катастрофа заставит любовника поменять. Ой! Кажется, чайник закипел.
Так и не накинув халат, умчалась на кухню. Фаина с задумчивой улыбкой смотрела ей в след. Будто с облегчением вздохнула.
-- Хорошая у тебя любовница оказалась. Весёлая, красивая, стройная. Мне очень нравится! А тебе?
-- Мне нравится всё, что нравится тебе. Только я хочу тебя одну.
-- Старовата я стала. Иной раз много тебя становится.
Фаина опять полулегла на меня и поцеловала в губы.
-- Эй! Не дразни нас! Видишь, как ты его завела? Теперь успокаивать придётся.
Эльза поставила стаканы с чаем на стол.
-- Она – жена. Ей положено успокаивать.
-- А я любовница, мне полагается помогать, если она не справляется. Шутки в сторону. Нас, наверно, заждались. Пьём чай и идём к родителям.
-- Я не пойду. Идите без меня.
-- Это что за новости?
-- Что, так идти?
Я встал с постели. Бугор трусов показал мою «оплошность».
-- Тут где-то жена была. Ну-ка, быстренько на кухню и успокоить! Не получится, я подхвачу.
-- Ой, балаболки! Как султаны в гаремах жили? Если сто жён начнут так болтать, евнухов не хватит, чтобы их успокоить.
Я умылся и немного успокоился. В кухню зашла Фаина с пустыми стаканами.
-- Ещё чаю хочешь?
-- Кроме тебя никого и ничего не хочу.
-- Да ну вас! Чешете языками!
Поймав её, крепко поцеловал в губы. Она ушла обратно. Я вышел следом и стал одеваться.
-- Вот что значит настоящая жена. Три минуты – и муж доволен.
-- Одевайся, а то так и поведём.
Когда пришли к родителям, мама посмотрела в окно.
-- Что ребёнка рано подняли? Ночь ещё на дворе.
Все присутствующие дружно грохнули смехом. Мама непонимающе обвела всех глазами.
-- Здесь солнце взойдёт только в конце января. Полярная ночь называется.
-- Как вы тут живёте? Это как же можно так долго спать?
-- Зато высыпаемся досыта.
-- Товарищ капитан третьего ранга! А почему форму одежды нарушили?
-- Разве это была не шутка? Я же приказа не читал, не расписывался.
-- Завтра распишешься. Товарищи! Представьте себе, что на его плечах погоны капитана третьего ранга. В остальном к нему претензий нет. Давайте выпьем за нового офицера среднего уровня.
-- И его жену, которая сделала его таким. – добавил я.
Выпили.
-- Согласно моему приказу и в соответствии с полученным званием и в связи с его днём рождения капитану третьего ранга Самсонову Александру Павловичу предоставляется двухкомнатная служебная квартира со всеми удобствами. В общем, мы, товарищи, сидим сейчас в его квартире. Вот тебе ключи от неё. Благодарю за службу!
-- Служу Российской Федерации!
Лешка отпустил глаза. Сёстры-близнецы, наоборот, смотрели на меня во все глаза. У папы по щеке покатилась слеза. Мама поставила рюмку и приложила к лицу ладони. Выпили, как на похоронах, молча.
Я налил всем присутствующим.
-- Хочу выразить самую искреннюю благодарность моим родителям, руководству училища, а особенно квартирной хозяйке Паше и её мужу Макарычу, за то, что вы сделали меня таким. Только под вашим руководством и с вашим воспитанием я смог стать тем, кем стал. Благодарю моего брата Алексея, дядю Петю и его дочерей за их положительное влияние, руководство порта, эскадры и всего Флота за доверие. Именно от вашего прямого или посредственного влияния я вышел на это уровень. Особую благодарность выражаю моей жене и её подругам Мае и Эльзе, которые оказали неоценимую помощь в моей жизни, а моей милой жене я могу только поклониться. Это невероятной души человек, ради которого я не колеблясь пойду, хоть в бой, хоть на смерть. Предлагаю выпить за вас, за всех, кто оказал на меня положительное влияние, кто помог в трудную минуту.
Выпив рюмку, я встал перед Фаиной на колено и склонил голову. Вскочив, она попыталась меня поднять. Встав, я обнял её и поцеловал. Присутствующие выпили и зааплодировали.
Сославшись на необходимость, ушли наши адмиралы и штабные офицеры. С нами остались мои родители, дядя Петя с дочерьми, Паша с мужем и представители училища. Конечно, Лукьяненко и Эльза с Маей.
Поговорили, о том, о сём. Выпили по рюмке.
-- Вот ведь, как жизнь устроена! Совсем недавно смотрели на него, как на юнца. А он взял и догнал меня. Шутя!
-- У хорошего учителя всегда ученики лучше его становятся.
-- Нам на поезд пора.
-- Тогда на посошок и мы вас проводим. По городу прогуляемся.
Выпили прощальную и училищные представители начали собираться. Дядя Гена стал капитаном первого ранга и возглавил училище, а Кузьмич ушёл в отставку. Дядя Гера вышел на пенсию. Едва вышли из подъезда, как полыхнуло северное сияние и заколебалось разноцветной шторой. Мама от неожиданности отшатнулась, схватилась за папин локоть.
-- Мама! Не бойся. Это северное сияние. Оно так часто у нас бывает, что мы не обращаем на него внимания.
-- А красота-то какая!
Прощаясь, девчонки по очереди обнимали меня, Фаину и Лешку. Одновременно с ними уехали и Паша с Макарычем. Паша обливалась слезами, почти не переставая плакать. Макарыч успокаивал её. После короткого раздумья ко всем присоединились и наши родители.
Уже на посадке в вагон я пригласил родителей приезжать к нам почаще.
-- Было бы внуков побольше, приезжала бы и чаще.
-- Так все трое это кровные твои внуки.
Родители знали, кто из детей какой женщины. Но услышав такое, мама оторопела, переводя взгляд с одной женщины на другую. Проводница оттеснила их от двери и выставили флажок. Вагон плавно тронулся. Мама пыталась пробиться к двери, но папа втащил её в вагон. Что мама говорила, было непонятно. Видно было только, как она раскрывала рот, грозя мне кулаком. Фаина держалась за мой левый локоть, прислонясь к плечу головой. Эльза подхватила меня под правый и точно так же прислонилась к правому плечу. Только Мая держалась за левый локоть Фаины. Лешка стоял со стороны Маи, Лукьяненко – со стороны Эльзы.
Со станции шли тремя парами друг за другом. Лёшка подхватил под руку Маю, Лукьяненко – Эльзу, а мы с Фаиной шли позади всех.
-- Были бы бабы помоложе, поженить бы их.
-- Ни в коем случае! Это я, дура, за тебя пошла. Так и то потому, что родить не могу, а у тебя дети брошенные. Кому нужны чужие дети? А эти своих настрогают.
-- А в чём разница?
-- Если ты меня бросишь, я останусь при детях нянькой. Ты можешь без зазрения совести жениться на той, которая примет твоих детей, как своих. Разницы между мной и той не будет. А эти своих родят, то твои дети будут для их мужей чужими. Дискриминации у детей быть не должно.
-- Я бы ни на одной из них не женился. Кстати, где дети?
-- В твоей однокомнатной квартире. Мы наняли няню, которая ими занимается. Только Эмма пока не может без материнского молока. А Мая своего уже отлучила от груди. Саш! Не хочешь остаться на полчасика с Маей? Вы вряд ли в ближайшее время ещё встретитесь. Завтра она улетает, билет уже куплен.
-- Кроме тебя никого не хочу.
-- Я у тебя буду в любое время, а её больше не будет. Она очень хочет побыть с тобой наедине.
-- Они с Лёшкой нравятся друг другу, вот пусть и побудут.
-- Ревнуешь?
-- Тогда рвался бы уединиться. Я люблю только тебя.
-- Глупый! Ох, и надоем же я тебе! Ну да ладно. Попользуюсь, пока не надоела.
Я не видел, как Фаина передала моё отношение к уединению с Маей. Шедшие впереди Мая с Лешкой так и зашли в подъезд с Фаининой гостинкой. Маю я больше не видел. Похоже, они с Лёшкой «прекрасно» провели время. Лёшка после отлёта Маи ещё целый день ходил, как только что вернувшийся из штормового плавания.
Эльза с Лукьяненко прошли под руку мимо дома, а мы с Фаиной зашли в предложенную двухкомнатную квартиру.
-- Есть хочешь?
-- Только тебя хочу! Наверно из-за этого уже надоела эта кутерьма.
Поцеловав меня, Фаина расстегнула мне рубашку.
-- Ты всегда такая послушная теперь будешь?
-- Должна быть. А буду ли, будет от тебя зависеть. Муж да жена – одна сатана. Пошли скорее, а то у меня ночное дежурство сегодня. Три положенных молодожёнам дня кончились.
-- Как кончились? А у меня ещё день.
-- А забыл, что меня до празднества целый день красили, завивали и одевали? По закону суббота считается, как рабочий день. И день сегодняшний. Вот тебе и три дня.
Разговаривая, Фаина по-деловому раздевалась, совсем от меня не прячась. Около постели сняла трусики и сунула их под подушку, проверила наличие тряпки и, откинув одеяло, деловито улеглась боком. Теперь на ней были только бюстгальтер и комбинация. Подперев рукой голову, стала наблюдать за моим раздеванием.
-- А трусы?
-- Я не хочу свет выключать.
Едва оказался под одеялом, Фаина потянула с меня трусы. Когда спинал их куда-то в ноги, она обняла меня и стала ласкаться. Я смотрел на её лицо, на плавные округлые плечи, заглядывал в декольте на очень аккуратные груди, охваченные колпаками бюстгальтера. Мне казалось, что Фаина обманывает всех с возрастом, что ей много меньше лет, чем она говорит.