Какая пластика в мыслях о времени...

Какая пластика в мыслях о времени, как движения ластика
по стене — ничего не стираешь, но всё-таки он уменьшится;
и, конечно же, всё это потому, что внутренняя гимнастика
перемалывает часы, как зерно — ветряная мельница.
Поэтому там, где нет тебя, мне так много приходит в голову
этих неровных бусин — целое поле! попробуй перекати его...
И только одно одиночество у основания черепа голого
лишает воображение чего-то губительного и картинного.
Я почти что гоню себя в прозу, как раньше осенними грозами
мы сами себя заталкивали в непонятное и глубокое.
Стараясь скрывать друг от друга, что мир иногда становится розовым,
две тёмные краски смешались, создав нового бога и,
открывая ему глаза, не позволили миру склониться в серости —
поэтому небо теперь всё пронизано разноцветием,
и ветви деревьев, привыкшие в предрассветной росе расти,
наблюдают движение манекена в космическом кабриолете.
Ты просыпаешься. Я, конечно же, просыпаюсь, ведь пока ты ми-
молётно ресницами сбрасываешь оковы другого сознания,
я не могу не последовать за тобою своими покатыми
веками, скулами, рёбрами, что готовы были за век заранее.
Какова предопределённость всего будущего, не правда ли?
Я пытаюсь заново верить в Эйнштейновы и Пифагоровы
формулы, но эфемерное зарево растекается там с утра вдали
и сравнивает мои низины, овраги и ямы с высочайшими в мире горами...
И грудь, задевая собою океанически-перламутровый
контур бессмертия, каждым дыханьем кричит о рождении
столь неожиданного, но единственно ожидаемого нами утра,
с чьим первым сигналом мы стали сильнее и совершеннее.

8.02.2018