Хрусталь сквозь улыбку, хах!

Хрусталь сквозь улыбку, хах! вы все знаете, ч т о за улыбка —
не этот печальных времён беззащитно-беззубый оскал.

Жизнь просыпается у окна, на ветру заскулившего хлипко,
заспанно смотрит мне в спину, а я уже час как встал.
Её волосы падают на подушку с листвой и пылью,
пулей в голову догоняет спокойное доброе утро; и ты
поворачиваешься с ухмылкою, понимая, что это были
последние сокращения мышц на лице, прикрывавшие тыл.
Шаги повторяются в бесконечных движеньях кругами
с налётом безудержной надобности походить —
на кого-то или куда-то? Я лучше сделаю оригами
из наволочки и пущу в небеса путешествовать во всю прыть.
Ещё раз — по-моему, уж в неизвестнадцатый — сутки зарделись.
— Ахахах! — это кто-то вдруг бесконечнадцать раз опоздал
на рождение, на четыре тысячи восемьсот с чем-то там недели
одиночества* и на себя; но опаздывают поезда —
никто не смеётся, уткнувшись в чужое плечо, как в колонку газеты,
голова, что осенний туман, переполнена мутной водой.

Жизнь, поднявшись в соседней кровати, интересуется, где ты
будешь ей изменять со смертью. А ты отвечаешь всё не о том.
И вы оба смеётесь — синхроннее, чем этого требуют вкусы;
смех, заплетаясь, теряется в этих блестящих отравой губах
и направляется прямо противоположно его изначальному курсу —
в горькие мёртвые капли, прозрачнее сока берёзы. Хах.

3. VIII. 2018