Когда ей становилось совсем грустно...

Когда ей становилось совсем грустно, и зима морозила не только реки, но и ее сердце, которое от холода бледнело, она облачалась в красный цвет, душилась мужским парфюмом и брала прямой рейс на Грузию. Там с упоением пила до сумасшествия, вкуснейшее вино, ела гранат, сок которого стекал с губ окрашивая их ненароком в ее любимый цвет соблазна. А вечерами отправлялась в ресторан, слушать звонкие голоса, где за соседними столиками можно было взахлеб слушать истории на перебой с красивыми тостами. Затем она шла в пляс, где в танце выглядывали из-под платья подвязки чулков и самый мед для ее души был в том, что это не воспринималось, как нечто аморально, ведь именно здесь, тебя никто за это не назовет пленительной змеей из Райского сада. Именно здесь, под пламенным солнцем, можно было найти такого же сумасшедшего, с красивой улыбкой, кто бросит все дела и сойдет с ней с ума, до ее отлета, проводя вечера с вином, поцелуями, и у кого в крови красный перец. С кем можно танцевать под вой струн разносящихся из-под юрких пальцев, на балконе, куда он тебя закинув на плече унес, и никто не покрутит у виска пальцем, сказав, что девушка перебрала. Именно здесь она цветёт вместе с этой страной и не имеет значения, поливаешь ты её или нет, даёшь ты ей свет или нет. Она существует без твоего существования. Оставляя на память подвязку от чулков и больше никогда не зайдет к тебе в гости на фужер красного, со свечами и шепотом. Ее сердце окрасилось, как губы от граната в счастливый-красный: "Спасибо. Мой маленький Иерусалим." - слышится на борту отлетающего от границ Грузии лайнера.

Lionheart©