129. Домой

Ни с Лешкой, ни с Лукьяненко за всё время сессии мы ни разу не встретились – наши занятия проходили в разных зданиях. Кроме того, сессия у Лешки не совпадала с моей на неделю. Зато с Лукьяненко мы встретились в поезде. Они с Эльзой, встретившись, простояли в коридоре часа два, разговаривая о чём-то. Эльзе пришлось зайти в купе, чтобы покормить Эмму. Не смотря на столь близкие отношения, в купе она его не пустила, чтобы он не видел её грудь.
Мне очень нравятся аккуратные груди. У всех моих женщин, кроме Минодоры, они были хоть и разные, но именно такие. Возможно, и у неё в молодости они тоже были такими, а, высохнув к старости, повисли пустыми мешками с небольшими уплотнениями в нижней части. Да она их и не показывала. Отвращение вызывали безобразно большие, как вымя, свисающие чуть не до пояса, груди. Да ещё в верхней части очень похожие на оголившиеся ягодицы. Я понимаю, что эти женщины не виноваты, что природа наградила их таким «добром». Тогда не для чего выставлять напоказ столь не слишком приятные для глаз телеса. Бывают и небольшие груди, но тоже висящие чуть не до пупка. Мне не встречались такие женщины, но их часто показывали по телевидению, как голливудских актрис. При этом узкое декольте почти до пояса открывает вид на эти висящие узкие мешки. Трудно понять, кого они могут заинтересовать.
Как я уже сказал, мне нравились груди всех моих женщин. Не смотря на обильное наличие растяжек, мне очень нравились упругие груди Эльзы. Только присутствие Фаины не позволяло мне поцеловать оголённую для кормления ребёнка грудь Эльзы. Осторожно целуя доступную для поцелуя часть груди, я старался не мешать малышу пользоваться ею. Эльза в это время целовала меня в висок и затылок. Эти лобызания заканчивались взаимным крепким поцелуем. Вставать после такого я не смел, потому что очень сильно возбуждался, даже если только что закончил очередную близость. Даже округлые, чуть сползающие вниз груди Паши всегда вызывали такое же состояние. А о достаточно больших, но по девичьи упругих грудях Нади и говорить не приходится. Я подозреваю, что больше они вызвали у меня желание жениться на ней в тот злополучный год. Специфичное отношение вызывали у меня и малюсенькие, как у двенадцати- тринадцатилетней девочки, груди Маи, больше похожие на созревшие фурункулы. Но и они тоже очень нравились.
Особое отношение вызывали у меня груди Фаины. Скорее всего, из-за того, что она не до конца выносила обоих своих детей, её груди хорошо развились, но не имели ни одной растяжки. После начала нашей сексуальной жизни они будто начали расти, став более упругими, чем у соседок-девчонок, но из-за постоянного давления на них во время близости постепенно размякли, но всё равно сохраняли свою форму. Но баловаться ими, как позволяла это Эльза, Фаина мне не разрешала.
Едва Эмма уснула (а Миша так и не проснулся), Эльза дала понять, что не против близости. Возбуждённый поцелуями груди, не отказался удовлетворить свою похоть. Я не стал растягивать удовольствие и кончил вместе с ней. Мне кажется, получилось очень хорошо. Эльза захлопотала, угостила конфетой, поправила одеяла на детях, накрыла одеялом меня и, поцеловав, села на краешек сиденья. К концу моей сессии она научилась вязать. Я купил ей вязальных ниток, в том числе и шерстяных на рынке. Первые изделия она распустила, забраковав. Однако, одни носочки для Эммы она всё же связала. Теперь достаточно успешно, хоть и медленно, вязала носочки для Миши. Вот и теперь, взяла в руки вязанье. После близости она уже поправила макияж и изредка поглядывала на меня. Я смотрел на неё и радовался её счастливому выражению лица, которое мне казалось достаточно симпатичным. Незаметно заснул.
Проснувшись, не увидел её в купе. Требовалось сходить в туалет. Одев туфли, выглянул в коридор. Была глубокая ночь. В коридоре ни одного человека. Только Эльза и Лукьяненко, опираясь локтями на поручень соседнего окна стояли склонившись, чтобы не устали спины и, видимо, о чём-то тихонько разговаривали.
-- Посмотри за детьми.
Она кивнула, не прекращая разговора. Туалет оказался запертым, пришлось идти в другой. Проходя мимо своего купе, увидел, что дверь в него приоткрыта, видимо, для лучшей слышимости. А парочка стояла в той же позе. Поняв, что я прохожу мимо, они пропустили меня. Я слегка ухватился за таз Эльзы. Под рукой явно прощупывалась резинка трусиков. От качка вагона, едва не вышиб дверь соседнего купе.
-- Шли бы в купе, а то мешаете проходу.
Оба кивнули и снова встали в прежнюю стойку. Второй туалет оказался свободным. Вернувшись обратно, поправил одеяла на детях и снова лёг. Часы показали два часа ночи. Не успел задремать, как в купе прокралась Эльза. Я сделал вид, что сплю. Она посмотрела детей, сняла юбку и кофточку, достала халат, но не надела его, а повесила на крючок. Прогнулась, опираясь руками на поясницу – видимо, устала от не самой удачной позы, в которой они стояли – глотнула воды из стакана и посмотрела мне в лицо. Я вовремя прикрыл веки. Вздохнув – я уже опять стал подглядывать – привычным движением сняла трусики, подсунула их под матрас и осторожно легла на самый краешек сиденья, стараясь не потревожить меня. Я прижался к стенке, освобождая ей место, и притянул к себе.
Любовно соединившись с ней, ехал так почти до самого Мурманска, коротко тихонько двигаясь даже во сне.
Замелькали фонари предместья Мурманска. Эльза встала. Меня всегда удивляло, откуда у них с Фаиной берутся тряпки. Такое впечатление, что эти тряпки спрятаны всюду, где только можно. Вытирая влагу, она наклонилась и поцеловала меня в губы. Я не успел ответить. Пока состав стоял, проснулись дети. Эльза проверила памперсы обоих. Оставшись довольна состоянием, стала влажной салфеткой протирать им личики. Ещё до прибытия на станцию туалеты закрыли. Иногда их не открывают до Североморска.
Пора начинать собираться. Эльза стала кормить Мишу какой-то смесью, пока не закапризничала Эмма. Приложила её к груди. Я не удержался и поцеловал несколько раз в округлую верхнюю часть. За что Эльза погладила меня по голове.
Без суеты и спешки, пока состав шёл до Североморска, собрали и сдали постели, прибрали за собой мусор, Эльза поменяла халат и одела несколько слоёв тёплой одежды, одели детей.
Выйти сразу не удалось. От Мурманска до Североморска очень много народа едет с простыми билетами во всех типах вагонов. Нам на помощь пришёл Лукьяненко, но мы решили переждать в купе. Выходили одними из последних. Эмму сразу упаковали в коляску, всю дорогу простоявшую под столиком. Эльза взяла на руки Мишу, а Лукьяненко наши чемоданы. Я вышел первым, чтобы Эльза придержала коляску на выходе из тамбура. Но вагон остановился у высокой платформы, поэтому её помощь не потребовалась. Она отняла один из наших чемоданов, которых у Лукьяненко оказалось в руках целых три. Я попробовал отнять у него ещё один, но он не отдал.
На площади около вокзала не было ни автобусов, ни такси. На них уехали вышедшие раньше нас. Спешащие уехать первыми так набивались в автобусы, что те, как в советские времена, ехали задевая шинами за брызговики. Ждать пришлось относительно долго. Первыми вернулись такси, но все были без детских кресел. С креслами пришло такси, когда начали появляться автобусы. Сложенную коляску и чемоданы спрятали в багажник. Водитель не хотел везти двоих детей. Уговорили тем, что остановившему гаишнику скажем, что мать взяла ребёнка на руки, чтобы покормить. Помогла небольшая купюра, приложенная к плате за проезд.
Через 10 минут мы уже поднимались в квартиру. Лукьяненко нёс чемоданы, а я коляску с Эммой. Эльза на одной руке несла Мишу, а в другой – чемоданчик Лукьяненко.
Эльза сразу проскользнула в свою комнату, и вскоре вышла, переодетая в домашний халат. Мы только успели снять с детей верхнюю одежду. Эльза сразу же унесла детей в ванную комнату. Зашумела вода.
-- Саша! Сходи за Шурочкой. Фаина останется в ночь. Она только что позвонила. По пути унеси в мусорку памперсы.
Из ванной комнаты высунулась рука с полиэтиленовым пакетом и пахнуло детскими фекалиями. Хотя воды ещё не набралось, дети уже зашлёпали, залепетали что-то.
Я проверил наличие хлеба, продуктов. Всего было в достатке.
-- Ты извини – придётся тебя покинуть. Пожал Лукьяненко руку и вышел.