А. Глава третья. Главка 2

2


     – Тебе бы не хотелось уехать отсюда? Надолго? – спросил я затем.
     Юля некоторое время сидела неподвижно, пристально смотря мне в глаза и неторопливо пережёвывая ломтик ананаса. Затем покачала головой.
     – Вовсе нет. Ты, наверное, намекаешь на мою вчерашнюю поездку?
     – Может быть.
     – Я странница, Саша, если хочешь знать. Помнишь, как я говорила это ещё в детстве? Но странничество моё не географическое, оно не связано с местом. Душа у меня неспокойная, неприживающаяся. Потому и тянет порой куда-то вдруг сорваться, поехать, затеряться в пространстве – да и во времени. Затем как-то всё успокаивается и примиряется. Хотя ненадолго. Вот и вчера случилось нечто в таком роде.
     – А он… знает? – с трудом выговорил я.
     Юля окинула меня оценивающим взглядом.
     – Тут было много боли, братишка, в этих твоих словах. Неужели ты настолько его терпеть не можешь?
     Я смутился и не ответил.
     – Ну вот, теперь ещё и покраснел. Право, Саша, в этом ведь нет ничего странного – заботиться о своей сестре.
     – Заботиться?.. Я думал, ты это воспринимаешь как ревность и…
     – И считаю тебя очень глупым? Ничуть. Ты в полном праве беспокоиться за меня и с подозрением относиться к человеку, с которым я связалась.
     Воспоминания о вчерашнем дне ударили мне в голову. Тёмная, зловещая Богоматерь в углу, крошки на губах Плешина. Нет, какие уж тут подозрения!
     – Мне прекрасно известен человек, с которым ты “связалась”! И я знаю…
     Юля остановила меня лёгким движением руки. Это всегда получалось у неё как-то невзначай, изящно и своевременно. Она пододвинула ко мне чашку с кофе.
     – Выпей, пожалуйста, и не волнуйся так.
     Я послушно взял чашку в руки. Горячий, обильно сдобренный сливками кофе был необыкновенно вкусен. Всё внутри словно загоралось от него, а раздражение улеглось само собой. В Юлиных глазах проскользнула улыбка, спокойная, знающая улыбка, уверенная в своей силе улыбка молодой, но повидавшей жизнь женщины. Меня это всегда удивляло и даже казалось в какой-то степени обидным. Откуда в этих юных и неопытных существах столько иногда уверенности и знания – самого настоящего знания? Словно какие-то тайны бытия открываются им ещё с рождения и принимаются ими как должное. Величайшая загадка в мире – загадка проникновенности женщины. Но в такие минуты не хочется размышлять над тайнами и вопросами, хочется просто отдаться волне их ненажитой мудрости и тихонько плыть по течению.
     – Тебе кажется, что ты изучил Сергея вдоль и поперёк, не так ли? Но братишка, как это может быть? Ты знаком с ним дольше меня, несомненно. Ты работал на него и в некотором роде стал даже его поверенным, однако знал ли ты его как человека? Для тебя он всегда был – да и всегда останется – только боссом, причём далеко не из приятных. А я – я смогла заглянуть глубже. Не потому, что прозорливее тебя, просто так сложились обстоятельства. Не заглянула бы, так никогда бы и не осталась. А я осталась.
     – Что ж… – пробормотал я, – допустим, так оно и есть. Но не отменяет же это того факта, что Плешин… нечестный человек!
     – Почему же ты так думаешь?
     – Он бизнесмен. И он баллотируется в депутаты областного заксобрания.
     Юля рассмеялась, на этот раз совершенно весело и без задней мысли.
     – Это тебе Крепилов внушил? Признайся, братишка, такая вздорная мысль никак не могла самому тебе прийти в голову!
     – Ну при чём тут Крепилов? Как будто ты сама не знаешь, что честно заработать большие деньги в нашей стране…
     – Абсолютно невозможно, не так ли? Не буду с тобой спорить, – вдумчиво произнесла она, – потому что, конечно, не вникала подробно в дела Сергея, да он бы этого и не одобрил. Однако мне не кажется, что ты вправе так однозначно судить. В конце концов, ты был у него лишь…
     Я невесело ухмыльнулся.
     – Договаривайте уж, Юлия Вадимовна, договаривайте. Мальчиком на побегушках я был у него, и слов тут стыдиться нечего. Но именно поэтому я знаю, в каких делах – или, по крайней мере, в какого рода делах – Плешин был замешан. Не скажу, что сталкивался с откровенным криминалом, но…
     – Послушай, – прервала меня сестра, – прекрати это. Я уже взрослая девочка и за свои поступки отвечаю. И хочу подчеркнуть лишь то обстоятельство, что как человека ты Сергея знаешь плохо и вряд ли можешь тут судить.
     – Молится он, впрочем, довольно картинно, – не сдержался и съязвил я.
     Но ожидаемого эффекта не случилось. Юля лишь кивнула головой и без тени замешательства объяснила:
     – Он звонил мне вечером и рассказал о вашей встрече. Сергей – человек весьма верующий, это правда. Однако он очень неловок, как бы странно это ни звучало, иногда совершенный ребёнок. И, конечно, он выбрал не лучший способ показать тебе эту свою сторону.
     Я уставился на неё в полном недоумении. Мне и в голову не могло прийти, что Плешин осмелится рассказать ей о вчерашней сцене в спальне.
     – То есть ты всё знаешь?
     – Знаю и не одобряю. И то, что он угрожал тебе, знаю. И прошу у тебя прощения за него – но он, возможно, и сам скоро попросит, я даже уверена, что попросит. Сергей сорвался, это непохоже на него.
     – Сорвался? Не думаю. Юля, он говорил совершенно обдуманно и даже голоса не повышал, наоборот, скорее шептал.
     Она кивнула.
     – Да, шептал, потому что его захлестнуло. Ты ведь знаешь, как это бывает. На носу выборы, у него сейчас очень напряжённое время, он и со мной-то очень редко говорит в эти последние дни…
     – И ты берёшь машину и едешь куда глаза глядят?
     Юля внимательно, чуть иронично, посмотрела на меня.
     – Не будь жесток, братишка, – тихо и твёрдо промолвила она. – Это совсем тебе не идёт.