Вымпел тридцатой паралели. г. 5

Из пепла пониженных деклораций фильтровалась обособленная душа фаната сферических ритуалов и дразня себя самого в агонии одинадцати цифр он понимал,что чювствует только расшифрованный диаметр нетривиальных цепей сумрака.
Столетия бряцали слогами и пустая тетушка покрывала антанту субтитрами добра.
Наслаждение существовало вопреки всем бедам.
И тетя Клава расстреливала огрубевших попутчиков летящей в задницу аварийной хроники лета.После обогащенных перетурбаций маслосферическая буква питалась яблоками которые сыпались с дерева.
Сам того не понимая отшельник рисовал старых бабушек которые приходили к нему в гости и кривлялись как обезьяны.
Бабули шли к одинадцатой цифре и пачкали об не носы.
Обреченное глуповство загружало профиль ничейных ролей.
Ослабленным поцелуем творила судьбу мать отморозка и ценила будущее за его высоту.
Став на первое место окружной философ израсходовал всех обезьянок.
Мощная самокатица перечисляла одинадцать рапсодий ответственного учереждения быдляков.
Несусветные фразы долго чернели на почтовом хирурге тональности.
Эпостасия блудника формировалась имитацией вторичного качества.
Извояние делило царей на правых и левых и только трон оставался не с краю а посередине.
Нелепый бог давно понял,что в него никто уже не верит и решил сделать себе татуировку,чтобы нравится девочкам.
Солнышко присутствовало когда характер потрясающих эпилепсий продолжал тупить как мумодрасульс.
Бог понял,что искренность любви к нему весьма относительна и что его по сути не любят.
Тогда он сел на велосипед и поехал к ежу.
Еж достал пачку сигарет и угостил одной Бога.
Оба молча курили.
Еж посоветовал Богу прикрутить себе мозги и забыть про танец смерти.
Но Бог подумал,что лучше фиксировать динамику федеративного абсолюта.
Прошло время и сестра хандрящего первопроходца ушла за облаками тётушки Аz.

Конец г.5.