Советская женщина - кто она? Часть 2

СОВЕТСКАЯ ЖЕНЩИНА - КТО ОНА?

Казалось бы, странный вопрос. Советская женщина – это жительница СССР, гражданка первого в мире социалистического государства, строитель светлого коммунистического будущего. Да, можно сказать и так. Но не всё здесь так просто. Предлагаю рассмотреть советскую женщину с разных сторон.

Женщина-труженица

Во-первых, советская женщина была труженицей - представительницей либо рабочего класса, либо колхозно-совхозного крестьянства. Если она принадлежала к «прослойке» - интеллигенции, то в таком случае женщина тоже была труженицей, ибо в Советском Союзе трудились все сознательные граждане трудоспособного возраста. Труд на благо общества объявлялся в СССР не только правом советского человека, но и его обязанностью:

«Обязанность и дело чести каждого способного к труду гражданина СССР — добросовестный труд в избранной им области общественно полезной деятельности, соблюдение трудовой дисциплины. Уклонение от общественно полезного труда несовместимо с принципами социалистического общества».

Так гласила 60-я статья Конституции СССР образца 1977 года («брежневская конституция»). При товарище Хрущёве Президиумом Верховного Совета РСФСР был издан указ «Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Согласно этому указу органы МВД получили полное право бороться с тунеядцами, то есть, с теми, кто не желал трудиться на благо общества. Таковых в Советском Союзе, конечно же, было совсем немного. В «сталинской конституции» 12-я статья гласила:

«Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «кто не работает, тот не ест». В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его способности, каждому — по его труду».

Как можно убедиться, Советская власть очень строго следила за тем, занят ли гражданин СССР общественно-полезным трудом или отлынивает от строительства коммунизма. Среднестатистическая советская женщина в этой стране была, прежде всего, труженицей, а уж потом – всем остальным. Главным предназначением советской женщины был труд на благо Родины. Трудиться следовало упорно, ударно, беззаветно, с энтузиазмом, весело, задорно, без брака, с максимальным результатом. Результатом этого труда должно было стать общество изобилия, то есть, коммунизм. Коммунизм и был тем самым «светлым будущим», ради которого следовало терпеть невзгоды настоящего и преодолевать всяческие трудности. Советская женщина должна была всеми силами приближать коммунизм (как? да очень просто – выпускать всё больше и больше продукции!). И если она не успеет пожить при коммунизме, то уж её дети и внуки наверняка смогут насладиться плодами общества изобилия. То есть, терпеть и преодолевать женщина-труженица должна была не столько ради себя, сколько ради будущих поколений.
Советская женщина была не просто отдельным индивидом, нет. Она являлась частью огромного социального организма – советского народа. Интересы советской женщины были в обязательном порядке подчинены интересам государства и коллектива. Единица (отдельный человек), как выразился Владимир Маяковский, была в СССР действительно нулём и не значила ничего («единица – ноль, единица – вздор!»). Только в коллективе советская женщина могла реализоваться в качестве труженицы, овладеть знаниями, сделать карьеру (карьеристок, впрочем, не любили и всячески осуждали) и даже устроить личную жизнь. Если довести до логического конца выражение Сталина о советском человеке, как о «винтике» великого государственного механизма», то женщина в этом механизме играла роль «гаечки».
Во многих культурах и традициях женщина считается порочной и грязной, о ней говорится, как о существе более низком по сравнению с мужчиной. Царская Россия не была здесь исключением: женское бесправие описано многими писателями и поэтами того времени (например, стихотворение Николая Некрасова «В полном разгаре страда деревенская», поэма Тараса Шевченко «Катерина»). До самого начала ХХ века женщин при переписи населения не считали, учитывалось только количество мужского населения (ревизская душа, облагаемая подушной податью). Мужики и бабы в Российской империи были подданными императора, то есть, государевыми людьми. Государь-император был «хозяином земли русской» (как он называл себя), а, следовательно, и хозяином всех, кто на этой земле проживал. Хозяин и его подручные распоряжались своими людишками по-хозяйски: могли их продать, обменять, подарить, заложить и т.д. Доходило даже до спекуляции «мёртвыми душами», о чём поведал миру гениальный Гоголь.
В 1917 году подданные Империи превратились в граждан Республики, женщины получили равные с мужчинами права, но в целом положение народа не изменилось: государевы люди стали государственными людьми, то есть, распоряжалось ими теперь Советское государство. По большому счёту можно заявить, что женщин действительно уравняли в правах с мужчинами и теперь они стали одинаково бесправными (зато обязанностей государство на них навешало выше крыши). Советская женщина не имела собственности (всё было национализировано; официально принадлежало народу, в реальности – «великому государственному механизму»), кроме личных вещей, которые представители государства могли запросто отобрать при обыске или конфискации убогого имущества семьи советской труженицы. Проживала советская труженица со своей семьёй на государственной жилплощади - в фанерном, деревянном, кирпичном или железобетонном бараке. Это называлось «государство вам дало бесплатно квартиру». При этом совершенно упускалось из виду, что эти бараки (жилые дома) построили как раз те, кто в них проживает, а совсем не те, которые распределяли эту жилплощадь. И уж тем более – не какое-то расплывчато-эфемерное государство. Государственные люди были трудящимися, орудия их труда принадлежали государству. Соответственно, государству принадлежали и результаты их труда. Расплывчато-эфемерное государство по своему усмотрению распоряжалось тем, что произвели, вырастили или добыли трудящиеся: зерном, металлом, нефтью, тканями и т.д. Десятки миллионов тружеников надрывались на всевозможных стройках социализма, а в магазинах, тем временем, купить было совершенно нечего.
Я уже говорил о том, что советская женщина, добившаяся равноправия, получила возможность осваивать такие чисто мужские профессии, как тракторист, шахтёр, шпалоукладчик, бетонщик, сварщик и т.д. Равноправие – это палка о двух концах: с одной стороны оно позволило женщине работать и зарабатывать наравне с мужчинами, но вот вторым концом оно больно ударило советскую труженицу. Многие из них надорвали своё здоровье на непосильных работах, поднимая и перенося тяжести, работая на морозе и во вредных условиях, прилагая усилия, которые не под силу женщине. Тяжёлая работа, плохие бытовые условия, нехватка продуктов, одежды, предметов гигиены и ухода за телом преждевременно старили советскую труженицу. К сорока годам многие из них выглядели 60-70-летними старухами. При этом не стоит забывать о куцем ассортименте платьев и других нарядов в советской торговой сети. Среднестатистическая советская труженица после замужества и рождения детей, как правило, переставала следить и ухаживать за собой. Поглощённая работой и семейными проблемами, она полнела и превращалась в бесформенный морщинистый мешок, заполненный неизлечимыми болезнями, тяжёлыми воспоминаниями и невнятными надеждами.
О том, что Советская власть рассматривала советских женщин, прежде всего, как тружениц, свидетельствует хотя бы такой факт. В Советском Союзе имелось два главных журнала для женщин: «Работница» (для тружениц промышленности, выходил с 1914 года) и «Крестьянка» (для тружениц села, выходил с 1922 года). Ещё с 1945 года стал выходить журнал «Советская женщина», но жительницы провинций о его существовании даже не знали.
Советские труженицы любили женские журналы: «Работница» и «Крестьянка» выписывались, покупались и зачитывались до дыр. В коллективах обсуждались проблемные статьи, регулярно публикуемые в этих изданиях. Уже в перестроечные времена в СССР был издан немецкий женский журнал Burda Fashion (1987 год), с помощью которого советские труженицы могли познакомиться с основными тенденциями европейской моды.
Следует отметить, что к появлению Burda Fashion в СССР была причастна Раиса Горбачёва – жена тогдашнего советского лидера. С началом перестройки советские трудящиеся с удивлением обнаружили, что у генерального секретаря ЦК КПСС, оказывается, тоже есть жена, семья и вообще личная жизнь. Раиса Горбачёва стала регулярно «светиться» на экранах телевизоров, сопровождая Михаила Сергеевича в его деловых поездках по стране и миру. Не было тогда в СССР женщины более обсуждаемой, чем Раиса Горбачёва, может быть, лишь Алла Пугачёва могла соперничать с женой генсека в деле популярности в народе. Советские труженицы придирчиво рассматривали наряды Раисы Максимовны, которые она любила часто менять. Не было в стране человека (как мужчины, так и женщины), равнодушного к Раисе Горбачёвой: часть народа её яростно ненавидела, другая часть столь же яростно обожала. Раиса Горбачёва (Райка – как её называли в народе) стала первой женой советского лидера, которую было не стыдно показать западным коллегам. По большому счёту, Раиса Максимовна Горбачёва была первой ЖЕНОЙ главы Советского государства. Ведь до неё у генсеков были не жёны, а СУПРУГИ. В самом деле, ведь «жена» - это что-то уж слишком простое, домашнее, человеческое. У генсека не могло быть жены по определению – только супруга. Так надёжнее, официальнее и железобетоннее. Супругами были Виктория Петровна Брежнева, Нина Петровна Хрущёва, но самой главной коммунистической супругой являлась, конечно же, Надежда Константиновна Крупская. Кстати, Крупская и дала пример всем советским труженицам: какой следует быть женщине. Все мы по фотографиям помним (кто не помнит – пусть найдёт фотку и посмотрит) этот бесформенный мешок рядом с Лениным: Надежда Константиновна, верная супруга вождя мирового пролетариата. Впрочем, рядом с Лениным, как правило, находилось два бесформенных мешка. Вторым мешком была Маняша – сестра Владимира Ильича – Мария Ильинична Ульянова. Надюша и Маняша давали советским труженицам своеобразную установку быть неопрятными, некрасивыми, заброшенными и неухоженными. В этом деле, к сожалению, верх одержали бесформенные Надежда Крупская и Мария Ульянова, а не женственные Инесса Арманд, Лариса Рейснер и Александра Коллонтай.
Коль уж зашла речь о супругах генсеков, следует упомянуть и о жене Сталина. Надежда Сергеевна Аллилуева покончила с собой в 1932 году, в возрасте 31 года. Она была младше своего мужа на 22 года.
Впрочем, мы отклонились от темы. Итак, мы выяснили, что женщина в СССР, прежде всего, являлась труженицей, а уж потом – всем остальным. Давайте смотреть на это всё остальное.

Женщина-мать

Второй ипостасью советской женщины была, конечно же, роль матери. В Советском Союзе даже сложился своеобразный культ матери. К его появлению и формированию причастны как народные и религиозные традиции, так и традиции нового времени, ставшие следствием тюремных и армейских будней мужской части населения СССР. Мать в этой стране была существом святым, ради матери следовало жить, учиться и бороться. Матери посвящали стихи, песни, книги, по матери посылали, мамой клялись и перед мамой каялись за неправедную жизнь. При этом у советского человека было несколько матерей. Матерью для советского человека была женщина, родившая и вырастившая его; матерью была учительница («учительница – ваша вторая мать!» - внушали детям в школах); для солдат в армии матерью был командир, а в целом всеобщей Матерью советского народа была Родина. Культ матери в Советском Союзе перерастал в культ Родины: до сих пор города постсоветских государств утыканы многометровыми изваяниями Родины-Матери. Самыми большими и известными Родинами-Матерями стали волгоградская (85 в высоту) и киевская (102 метра). Волгоградская Родина-Мать держит в руке меч и, шагая вперёд, призывает своих сыновей к битве за Отечество. Киевская Родина-Мать более спокойна: в правой руке у неё меч, в левой – щит с гербом СССР. Волгоградская и киевская скульптуры Родины явились апофеозом советского культа матери. Культ этот насаждался детишкам ещё в детском саду и школах, затем поддерживался Агитпропом при помощи обширного инструментария по промывке мозгов.
Советская женщина была уравнена в правах с советским мужчиной, однако против природы коммунисты пойти всё-таки не могли. Советская женщина была, в первую очередь, трудящейся, но во вторую – она была всё-таки матерью. И если свой долг Родине советский мужчина отдавал службой в армии, то священной обязанностью советской женщины было рождение новых трудящихся. Сыновей с раннего детства воспитывали, как будущих защитников, дочерей – как будущих матерей, при этом все они являлись будущими трудящимися и строителями коммунизма.
Я уже говорил о том, что результаты труда советских тружениц им не принадлежали. Они принадлежали государству, которое их распределяло по какой-то своей, одному ему ведомой системе. Государство считало своим всё то, что производила советская женщина: хлеб, уголь, металл, книги, детей… Советские дети ещё до своего появления на свет принадлежали государству, а с момента рождения полностью становились государственной собственностью. Государство решало всё: что должны кушать, носить, учить будущие труженики, а также – где эти труженики будут жить и работать. По большому счёту, государство решало главный вопрос: будут ли эти труженики жить или же они станут воинами и полягут в борьбе за Родину. Время от времени государство устраивало войнушки, в которых утилизировались лишние трудящиеся, расплодившиеся на сытых социалистических харчах. Интересы женщины-матери при этом не учитывались, поскольку она и рожала-то своего ребёнка-сына для того, чтобы тот погиб на какой-нибудь войне.

«Сын окрепнет, осмелеет,
Скажет: «Ухожу».
Красный галстучек на шею
Сыну повяжу.

Заглянул в родную гавань
И уплыл опять.
Мальчик создан, чтобы плавать,
Мама — чтобы ждать».

Это «Колыбельная песня» Веры Инбер. А вот песня «Москвичи» на слова Евгения Винокурова:

«В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.

А где-то в людном мире
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят».

Идеальная советская мать должна была безропотно отправить сына на войну, где он безропотно погибал или пропадал без вести, в общем – исчезал навеки. Епистиния Фёдоровна Степанова родила 15 детей, выжили из них 9 сыновей и дочь. Во время войны погибли восемь сыновей Епистинии Фёдоровны. Пятеро сыновей Анастасии Фоминичны Куприяновой погибли во время Великой Отечественной. Тассо Газданова из Северной Осетии провела на войну семерых сыновей – не вернулся ни один. После третьей похоронки Тассо Газданова умерла. Вот примеры идеальных советских матерей, остальные женщины Страны Советов должны были равняться на них.
Как же благодарило родное государство таких беззаветных матерей? А вот как: Епистиния Степанова была посмертно награждена орденом Отечественной войны. При жизни ей, правда, успели вручить орден «Мать-героиня». Эта награда полагалась женщинам, родившим и вырастившим 10 и более детей. Матери и сыновья Куприяновы и Газдановы были увековечены в памятниках у себя на родине: первые – в Белоруссии, вторые – в Северной Осетии.
Советская мать традиционно изображалась либо молодой девушкой, лелеющей первенца, либо седой сморщенной старушкой, безнадёжно ожидающей своего непутёвого сына. Вообще образ матери-старушки стал архетипом, истоки которого берут начало в славянском фольклоре. Вспомним, многие сказки начинаются с того, что, мол, «жили-были старик со старухой», не было у них детей и вдруг бог посылает им ребёнка. Меня всегда интересовал вопрос: почему же обязательно старик и старуха, неужели ребёнок не мог появиться у молодых героев сказки? Потом я понял: на самом деле эти сказочные старик и старуха как раз и были молодыми! Но тяжёлая работа преждевременно состарила их, превратив в немощных старцев. А на деле им наверняка было где-то лет за тридцать, этим старикам и старуха из народных сказок. Ещё Николай Некрасов печально описывал несчастную женскую долюшку обитательниц Российской империи:

«В полном разгаре страда деревенская...
Доля ты!– русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.

Не мудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!»

В Советском Союзе ситуация с этим не изменилась, строители коммунизма были, прежде всего, людьми, поэтому их организмы изнашивались в ходе ударного труда, несмотря на все потуги Кремля. Относительно ещё молодые 40-50-летние матери выглядели, как старухи. В 1924 году 29-летний Сергей Есенин обращался к 49-летней матери: «Ты жива ещё, моя старушка?». На фотографиях того времени не старая ещё мать поэта Татьяна Фёдоровна действительно выглядит старухой.
Жизнь советской матери-старушки в целом можно описать такой схемой:
женщина-труженица в перерывах между работой рожает сына. Ей приходится очень тяжело в суровых условиях строительства коммунизма растить сына. Она недоедает, недосыпает, отказывает себе во всём, чтобы вырастить защитника Родины. Сын вырастает и попадает в экстремальные условия – в социум: на завод или в шахту; в тюрьму; или на войну. На производстве он ударно трудится, но погибает («и зарыдает мать-старушка»); в тюрьме он тоскует по брошенной несчастной матери («не жди меня, мама, хорошего сына»), где его, как правило, убивают урки; на войне сын обязательно погибает (мать остаётся одна горевать на Малой Бронной), иногда успевая съездить в отпуск к матери, чтобы подарить ей платок (фильм «Баллада о солдате»). Схема, конечно, условная и примитивная, но именно по ней шпарили многие деятели соцреализма, создавая свои бессмертные, но забытые ныне шедевры.

«Что же ты стала над ним в отупении?
Пой ему песню о вечном терпении,
Пой, терпеливая мать!..»

Терпеливая советская женщина-труженица-мать стоит в отупении над сыновьей похоронкой, напевая песню о вечном терпении. И не столько погибшему или пропавшему сыну внушает она о необходимости вечного терпения, сколько себе самой.
Советская женщина-мать представала перед народом в образе несчастной, убогой, бедной старушки, доживающей свой горький век. Её дети либо погибли, либо разъехались по необъятным просторам СССР. Муж-трудяга (зачастую – алкоголик и недотёпа) давно умер. И здесь возникал удивительный симбиоз: образ вот этой несчастной матери-старушки сливался с образом Родины-Матери. И перед советским народом представал новый образ Страны Советов, как дряхлой умирающей старухи, частично выжившей из ума. Населяли эту распадающуюся страну мёртвые жители – погибшие дети, неизвестные солдаты, умершие дочери, мужья и внуки. Советский культ женщины-матери, таким образом, доводился до абсурда, как, впрочем, и другие коммунистические идеи.

«Помню: осень стоит неминучая,
Восемь лет мне, и за руку – мама:
«Наша Родина – самая лучшая
И богатая самая».

В пеших далях – деревья корявые.
Дождь то в щёку, то в спину,
И в мои сапожонки дырявые
Заливается глина.

Образ детства навеки –
Как мы входим в село на болоте.
Вон и церковь с разрушенным верхом
Вся в грачином помёте.

Лавка низкая керосинная
На минуту укроет от ветра.
«Наша Родина самая сильная,
Наша Родина самая светлая».

Это строки из стихотворения Светланы Сырневой «Прописи». Самая сильная, самая богатая, самая светлая: убогая, нищая, тёмная и забитая Родина.

Женщина-хозяйка

Но жизнь всё-таки продолжалась и поэтому от третьей женской ипостаси Советская власть не смогла избавить тружениц, как ни старалась. Власть убивала в женщине женщину, превращая её в бесполую трудящуюся. Однако советская женщина сумела выстоять и отстоять свою третью ипостась - роль хозяйки, хозяюшки, домохозяйки. Социалистическая семья была объявлена «ячейкой социалистического общества», а советская женщина – хранительницей социалистического семейного очага. Воспитанием юных хозяек занимались, в основном, в семьях: мать передавала дочери секреты приготовления пищи, ведения домашнего хозяйства. В школах были введены уроки домоводства, на которых будущих советских хозяюшек учили шить, готовить щи-борщи и гладить бельё. В помощь домохозяйкам выпускались «Книги о вкусной и здоровой пище», а также брошюры «Советы молодой хозяйке», в которых популярно рассказывалось о том, как из ничего сделать салат, причёску и ещё что-нибудь.
Стать полноценными хозяйками советским женщинам не позволяло несколько обстоятельств. Первое – отсутствие собственного жилья. Массовое строительство жилых домов в СССР развернулось только к концу 1950-х годов, на пятом десятке лет после Великого Октября (к началу 1990-х оно уже завершилось, продлившись, таким образом, около 30 лет). Второе обстоятельство, не позволявшее советским женщинам развернуться во всю хозяйственную ширь – вечный, тотальный, беспросветный дефицит всего и вся. Если кто-то думает, что товарный дефицит был присущ только временам горбачёвской перестройки, тот сильно заблуждается. Дефицит сопровождал советскую действительность на протяжении всей недолгой истории СССР. Распределение продуктов и товаров по карточкам и спискам в Советском Союзе осуществлялось с небольшими перерывами с конца 1920-х (карточки на хлеб) до конца 1930-х годов. Однако отмена карточной системы распределения продуктов и товаров не привело к изобилию или насыщению рынка. Свободная торговля означала также и ограничения по продаже того или иного товара в одни руки: например, в 1936 году один покупатель мог приобрести 2 кг мяса, а с 1940 года – один килограмм. Апологеты Сталина любят рассказывать о «сытых сталинских годах», о «магазинах, заваленных колбасами и сырами». Возможно, так где-то и было – в какой-то параллельной Стране Советов. В реальном же сталинском СССР происходило следующее. Вот, что писала товарищу Сталину Прасковья Клементьева, жительница Нижнего Тагила (февраль 1940 года):

«Кормить ребёнка совершенно нечем. Готовить не из чего. Все магазины пустые, за исключением в небольшом количестве селёдка, изредка если появится колбаса, то в драку. Иногда до того давка в магазине, что выносят в бессознательности. За хлебом надо идти в 2 часа ночи, стоять до 6 утра – и получишь 2 кг ржаного, а белого достать очень трудно. Кроме того, сегодня объявили, что пельмени были 7 руб., теперь будут 14 руб.; колбаса была 7 руб., теперь будет 14 руб. Как теперь будем жить? Напишите мне, Иосиф Виссарионович, неужели это будет такая жизнь. Совершенно нечего кушать».

А вот отрывки из письма в ЦК ВКП (б) от жительницы Сталинграда В.Игнатьевой (1940 год):

«Когда вечером возвращаемся с работы, в хлебных магазинах хлеба уже нет. Очередь за хлебом нужно занимать в 2 часа ночи, к 5-6 утра у магазина очереди 600-1000 человек. Спрашивается, когда же рабочему человеку покупать хлеб и может ли он, особенно женщины-матери, оставлять детей на весь день голодными без хлеба и сами вынуждены работать натощак.
Вы поинтересуйтесь, чем кормят рабочих в столовой. То, что раньше давали свиньям, дают нам. Овсянку без масла, перловку синюю от противней, манку без масла.
У нас в магазинах не стало масла. Теперь мы друг у друга занимаем грязную мыльную пену. Стирать нечем и детей мыть нечем. Вошь одолевает, запаршивели все. Сахара мы не видим с первого мая прошлого года, нет никакой крупы, ни муки, ничего нет. Мы не видели за всю зиму в магазинах Сталинграда мяса, капусты, картофеля, моркови, свеклы, лука и других овощей по государственной цене. Частники на рынках повышают цены ежедневно, треплют наши нервы как хотят.
Спрашивается, где же рабочему человеку брать денег на прожитие. Зарабатываем в день 7-10 рублей, а прожить – надо 20-25 рублей. Почему же нам никто не соберётся повысить ставки, а с нас везде берут втридорога. Дожили, говорят, на 22-м году революции до хорошей жизни, радуйтесь теперь!».

Приведенные выше отрывки из писем советских трудящихся взяты из книги С.Г.Кара-Мурзы «Советская цивилизация». Автор её – большой любитель Советского Союза, поэтому ему здесь мы можем вполне доверять (в свою очередь Кара-Мурза цитировал эти письма по статье «Кризис снабжения 1939-1941 гг. в письмах советских людей», - «Вопросы истории», №1, 1996 год). Как видим, даже временам гениального Сталина был присущ бардак («при Сталине был порядок!») и товарный дефицит («при Сталине всё было!»).
Как в таких условиях советской женщине удавалось накормить семью и содержать жильё в порядке – одному богу известно. Как-то ухитрялись наши бабушки и прабабушки достать костей с остатками мясца, наварить из них вкусной похлёбки и кормить ею мужа, детей и даже гостей принимать.
После смерти Сталина ситуация с товарным дефицитом в стране не улучшилась: продовольствия не хватало, приходилось принимать экстренные меры, чтобы накормить народ. Так началась эпоха покорения Целины и выращивания кукурузы. Но эти и другие меры не привели к насыщению рынка, в стране начались голодные бунты возмущённых тружеников и тружениц. Самым известным выступлением голодных тружеников было восстание в Новочеркасске, при разгоне которого были убиты 26 безоружных граждан Советского Союза.
Чтобы не быть голословным, приведу здесь несколько высказываний Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва, комментирующего тяжёлую продовольственную ситуацию в стране победившего социализма:

«С производством мяса мы ещё сильно отстаём. Потребности народа в этом важном продукте удовлетворяются далеко не полностью. Мы производим мяса на душу населения в 3 раза меньше, чем в США. Иногда мы покупаем мясо в капиталистических странах. Посмотрите на карту мира. Какое место занимает на ней Советский Союз и какое, например, Дания? Масштабы их несоизмеримы. И нам ли покупать мясо в этой крохотной стране? Ведь у нас резервы неисчислимы. Нужно только полнее использовать их».

Никита Сергеевич говорил это 18 марта 1955 года на совещании работников сельского хозяйства в Саратове. О каких таких таинственных «резервах» говорил Хрущёв? Чёрт его знает. Читаем дальше. Хрущёв в Воронеже (30 марта 1955 года), на очередном совещании работников сельского хозяйства:

«У нас в стране, несмотря на увеличение заготовок всех видов продуктов животноводства, сейчас в продаже не хватает мяса, молока, яиц. Мы, конечно, имеем резервы, но вы сами понимаете, что их выбрасывать на рынок не можем. Государство без резервов не может жить».

Объяснил бы дорогой Никита Сергеевич простым советским труженицам: какого чёрта государство накапливает в своих таинственных резервах-закромах такие скоропортящиеся продукты, как яйца, масло, молоко и почему это оно не может «выбрасывать их на рынок». Прям, загадка ХХ века какая-то - с насыщением производственного и товарного рынка в СССР!
И ещё одна цитата из многочисленных длинных речей товарища Хрущёва:

«Народ говорит нам:
- Я верю вам, я воевал за это в гражданскую войну, воевал с немцами, разгромил фашизм, а всё-таки скажите мне: мясо будет или нет? Молоко будет или нет? Штаны хорошие будут? Это, конечно, не идеология. Но нельзя же, чтобы все имели правильную идеологию, а без штанов ходили.
Товарищи! Мы с вами отвечаем перед народом за всё это. И чем скорее мы достигнем изобилия необходимых продуктов и товаров, тем крепче будет наше государство, построенное на основе марксистско-ленинского учения».

Это фрагмент выступления Хрущёва на совещании работников сельского хозяйства в Ленинграде 12 апреля 1955 года.
Как видим, сам товарищ Хрущёв не отрицает того факта, что в СССР нет ни продуктов, ни товаров для населения. «Зато мы первые в космос полетели!» - скажет мне иной апологет советского образа жизни. «Верно, - отвечу я ему, - первыми полетели в космос». И в апреле 1961 года миллионы тружеников и тружениц Страны Советов искренне радовались на стихийных демонстрациях в честь полёта Юрия Гагарина. А потом шли в свои бараки и пели частушки такого содержания:

«Ладушки-ладушки,
Куба жрёт оладушки.
А мы ходим, да пердим –
Хлеб гороховый едим!»

Впрочем, и в таких ситуациях советские хозяйки всё-таки умудрялись достать продукты и накормить семью. Зимой хозяек выручала консервация, которую заготавливали летом, а уж в тёплые месяцы года всегда можно было чем-то прокормиться. Так и жили.
И только к середине 1960-х магазины Советского Союза наконец-то наступило долгожданное «изобилие», видимо, Партия и Правительство решили вскрыть те самые таинственные «резервы», о которых вещал товарищ Хрущёв. Магазинные полки заполнились продуктами и приобрели относительно достойный вид. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с западными витринами, однако советскому человеку не с чем было сравнивать, он был неприхотлив и довольствовался тем, что преподнесли ему родные Партия и Правительство.
Период брежневского относительного изобилия был недолгим: уже с конца 1970-х в разных городах СССР стали снова вводить продовольственные и товарные карточки. А дефицит времён перестройки уже давно стал классикой жанра. О нём помнит и знает большинство из нас, поэтому не стану его описывать. Тем более, что заметки мои затянулись. Пожалуй, пора их заканчивать.

С ПРАЗДНИКОМ!

Итак, мы с вами вспомнили об истории праздника 8 Марта, поговорили о советских женщинах, их нелёгких героических или серых судьбах. Мы выяснили, что у советской женщины было три главных ипостаси: труженица, мать и хозяйка. Женщина-труженица должна была отдавать все свои знания, умения и силы великому делу строительства коммунизма. Женщина-мать должна была отдать всю себя великому делу воспроизводства новых тружеников (отцов и воинов) и тружениц (матерей и хозяек). Женщина-хозяйка должна была содержать ячейку социалистического общества – семью – в образцовом порядке. И так во всём и всегда: советская женщина была должна и обязана, обязана и должна - семье, обществу, Родине, пролетариям всех стран.
Теперь следует пояснить, почему я назвал советскую женщину самым счастливым/обездоленным существом в СССР. Поясняю. Дело в том, что советская женщина (как и весь народ) жила в тепличных условиях и пребывала в неведении относительно многих вопросов. Советское государство было тоталитарным, оно стремилось к тотальному контролю над всеми своими гражданами и гражданками. Государство контролировало все сферы в стране, вмешиваясь в семейные дрязги и даже заглядывая в постели своих граждан. При этом государство решало за граждан кучу проблем: советская женщина была избавлена от поиска работы, от непомерной платы за жильё, медицинское обслуживание, образование и т.д. Профсоюзные путёвки в санатории и на базы отдыха давали женщинам возможность оздоровиться и отдохнуть за символическую плату. Правда, зачастую условия проживания на таких базах отдыха были довольно убогими. Но пребывающая в счастливом неведении тепличная советская женщина была рада и тем крохам, которые ей «давало» государство в лице профсоюза или женсовета. Ведь эти жалкие крохи были бесплатными или стоили очень недорого. Вышедшие из нищеты сёл, рабочих посёлков, из бараков и землянок женщины считали роскошным раем 30-метровую «хрущобу» и профсоюзную путёвку в санаторий. За десятилетия непосильного труда женщина хотя бы к пятидесяти годам получала, наконец, от родного социалистического государства какие-то блага. По сравнению с обдираловкой и ужасами сталинизма, хрущевские пятиэтажки и брежневское «изобилие» казались советским людям невиданным счастьем. Обездоленность забывалась, появлялась иллюзия, что десятилетия нищеты, голода и убогости были перенесены не зря. Советская женщина была счастливой и обездоленной одновременно – такой вот горький социально-исторический парадокс.
Советская женщина жила в неведении, но это было счастливое неведение домашней скотины, которую выращивают на убой. А пока её выращивают, она рожает телят, даёт молоко. Правда, телята исчезают невесть куда, молоко тоже утекает в неизвестном направлении. Зато её кормят, лечат, крыша над головой есть, да и коровник относительно чистый и тёплый. Бывают, конечно, частенько перебои с кормами и другие проблемы случаются, но ведь и у других коров тоже так. А об истинных целях хозяев коровника его обитатели не догадывались: ни женщины, ни мужчины, ни их телята-ребята.

С праздником вас, женщины!

март 2019