Кн. 4, ч. 3 Момент истины, гл. 3

                ГЛАВА  3



Виктор почти бежал по коридорам больницы, и, наконец, выскочил в левое поликлиническое крыло. Два лестничных пролёта – и вот он стоял перед процедурным кабинетом. Собрался с духом, толкнул дверь, не обращая внимания на возмущённые возгласы разгневанных женщин и стариков. Да он их, фактически, не слышал, ибо гулкий стук сердца заглушал все прочие значимые звуки. Кто-то даже попытался ухватить его за рукав, но Виктор прижал палец ко рту: тсс! Без труда оторвался и вошёл в кабинет. По счастью, на кушетке с голым задом лежал мужчина. Он нервно заворочался, пытаясь вывернуть шею и увидеть вошедшего – мужчина это или женщина.

- Я же сказала – не врываться без вызова! – сказала медсестра, не оборачиваясь. – Подождите за дверью.

- Алва, разрешите мне подождать здесь. Это очень важно.

Изумлённая девушка обернулась.

- Это вы?

- Да. Это я.

- Вы хотите получить укол?

- Нет, Алва, - Виктор даже не улыбнулся. – Я собираюсь сделать вам предложение.

- Что-о? – девушка едва не выронила шприц и ампулу.

- Алва, вы станете моей женой и матерью моих детей?

- Вы сошли с ума недавно, или по жизни такой? Это несерьёзно.

- Это абсолютно серьёзно. Так вы готовы дать мне ответ – да или нет?

- Это так важно – дать ответ немедленно?

- Это очень важно.

- О! – только и ответила Алва и вздохнула. – Пугающее признание. И скоропалительное решение. – Алва наморщила лоб.

- Скоропалительное, но жизненно необходимое. Алва, увы, у меня нет времени, чтобы я мог вам дать его на раздумья. Скажите, что пугает вас? Доктор Ганичек?

- Дядя Вацлав? – девушка фыркнула и гордо вскинула голову. – Только не он. Я давно переросла его опёку. Он не властен надо мной, я сама себе хозяйка!

Виктор понял, что упоминание о докторе Ганичеке заставило Алву встопорщиться, подобно ежу. Интересно, часто ли она поступала поперёк дяде? И если нажать на эту клавишу?

- Алва, так докажите свою самостоятельность!

- Ну, если по жизненным показаниям… Как будущий врач, я не смогу бросить вас без помощи… Виктор, вы – провокатор и манипулятор.

Голозадый мужчина заворочался и сердито заворчал, словно обиженный зверёк.

- Мужчина, имейте выдержку! – укоризненно сказала ему Алва. – Я обсуждаю серьезные симптомы с пациентом.

- Алва, надеюсь, вы не считаете меня монстром или вампиром?

- Я не боюсь монстров. Среди них попадаются симпатичные.
 
- Даже вопреки слухам?

– Даже вопреки слухам.

- Тогда что вам может помешать?

- Вы слишком спешите. Почему бы не ограничиться помолвкой?

- Легковесно. Ненадёжно, - серьёзно ответил Виктор. – Помолвку легко расторгнуть. Я хочу не просто заручиться вашим согласием. Хочу иметь крепкий тыл и быть уверенным. Так как же?

Виктор молчал, ждал и нервничал. Алва видела, как два пунцовых пятна загорелись на его щеках. «Волнуется – это хороший признак», - думала она. – «Значит, это не розыгрыш…»

- Знаете, Виктор, мне кажется, что для положительного ответа чего-то не хватает… Мужчина, не засыпайте!

В дверь начали стучать и заглядывать, всё напористей. Мужчина на кушетке снова заёрзал.

- Чего-то не хватает? – растеряно переспросил Виктор и обернулся на пациента.

- Именно. Какой-то составляющей. Что бы это могло быть, а? – она лукаво и одновременно простодушно моргнула.

- Составляющей?.. – Виктор нахмурился. Потом с облегчением рассмеялся. – А! Вы меня едва не напугали. Вы имеете в виду признание в любви, так?

- Вы догадливы, хоть и пугливы.

- Я вас понимаю. Но не могу поддержать. Мы знакомы слишком недолго, чтобы я мог так сразу, сходу, признаться в любви.

- Спасибо за откровенность, - теперь нахмурилась Алва. Мужчина на кушетке проснулся и решил встать. Поспешно натягивая брюки и постанывая, он боком протиснулся мимо, бормоча извинения, и выскочил в дверь.

- Мужчина, вернитесь! – с безнадёжностью крикнула ему вслед Алва. – Я сейчас освобожусь!

В дверь вместо убежавшего заглянула сердитая бабка с клюкой.

- Я вас не приглашала, - Алва так сурово глянула на неё, что старуха исчезла.
Зато в коридоре возникли ропот и раздраженные восклицания.

- Вы можете быть жёсткой, Алва.

- Это комплимент?

- Безусловно. Мне это нравится.

- Наконец-то вы признались в том, что вам что-то нравится во мне. Надеюсь, вы не из садомазохистов.

- Думаю, Алва, потом, в процессе узнавания, эта важная составляющая… в смысле, любовь, возникнет. А пока довольно того, что вы мне симпатичны.

Алва подумала, покачала головой – и рассмеялась: - Впервые в жизни узнала, что предложение можно делать и так тоже. А вы оригинал!

- Куда больший, чем вы думаете, Алва. У меня ещё не было… девушек.

Алва не успела обдумать ещё одно странное признание, ибо в коридоре нарастал шум.

- Виктор, дайте мне довести до конца приём, - сказала Алва. – Моя смена ещё не закончилась. Подождите в коридоре. Только подальше от кабинета, иначе вас растерзают.

- Алва, я буду ждать вас столько, сколько нужно!

…Ну, вот. Кажется, она готова принять предложение. Счастлив ли он? Он доволен, нет никаких сомнений. Он хочет обеспечить себе тыл, только и всего. И, возможно, получить немного, капельку тепла, того самого, которого он недополучил, рано потеряв родителей, потеряв мать. Того тепла, которого не мог дать Герфил. А любовь придёт позднее. Виктор был уверен, что придёт. Обязательно. Иначе быть не может!
...

- Венчаются раб Божий Виктор Мендес и раба Божья Алва Земец…

Разумеется, купить достойное платье для новобрачной не удалось так, сходу. Да никто, собственно, и не пытался. Ибо все пребывали в шоке.

Зато шубку – в качестве подарка – Виктор вручил ей за два дня до церемонии. На неё ушли все наличные Виктора и девушек – в ущерб хозяйству. Подарок показался довольно экстравагантным для летнего дня, однако в студёные зимние дни шуба наверняка окажется весьма кстати. Кроме шубки, Виктор презентовал из богатств материнского сейфа обручальное кольцо и изящное жемчужное колье.

Она сбросила шубку прямо в Храме на руки Бертрана – потрясающим жестом, шутливым, женственным, демонстративным – и победным одновременно. Георгий был назначен другом жениха, а Элеонор – подружкой невесты.

Вацлав Ганичек, насупившийся, не смирившийся, стоял в надменном одиночестве и молча метал глазами громы и молнии. Он ни с кем не желал разговаривать, даже с сестрой, растерявшейся от нежданно обрушившегося известия и едва успевшей отпроситься с работы и добраться с самого юга на свадьбу дочери. Однако сам факт присутствия Ганичека на венчании говорил о том, что есть шансы смягчить его в дальнейшем.

Впрочем, Ганичек видел и понимал выгоду для его племянницы от этого брака: у неё будет возможность не пропасть в недрах замостинской больницы, у девочки замечательная, светлая головка, она сможет заниматься наукой и, несомненно, достигнет большего, чем он сам. И потому был готов смириться. Но не сразу. Не сейчас. Слишком поспешное венчание нанесло серьёзный удар по его гордости, его апломбу, его планам и расчётам, его любви к племяннице, которую, ввиду отсутствия собственных детей, он берёг и опекал пуще зеницы ока.

Когда Виктор, этот отпрыск узурпатора, явился к Ганичеку, спокойный внешне, но с совершенно невменяемыми глазами, и вежливо, но твёрдо заявил, что они с Алвой собираются пожениться, это было похоже не на испрашивание согласия, а на констатацию факта. Ганичек сначала потерял дар речи, потом схватил Виктора за грудки и хорошенько встряхнул, и тут вошла племянница, с глазами не менее сумасшедшими, что вовсе было не похоже на неё. Нет, конечно, некая доля сумасбродства в девушке явно имелась. Ну, кто ещё в здравом уме согласится на предложение мужчины непонятной национальности и с порочными наклонностями, да ещё с подозрительными научными тяготениями, да ещё из сомнительной семейки, в которой недавно произошло несколько убийств? Да ни одна нормальная девушка не пойдёт на такой пугающий союз! Господи, Господи, что ждёт бедную девочку? Спаси и сохрани!

- Ну, смотри, если ты её обидишь, - прошипел он яростно в лицо будущему зятю. – Я тебя в порошок сотру. Я тебя испепелю. Я тебя собственными руками задушу! И не посмотрю, что ты папенькин сынок, а я врач! Разорву на кусочки, и ни один хирург не сошьёт!
...

…У Алвы Земец перед свадьбой были свои спешные и неотложные проблемы. Что она наденет? Господи, помоги ей выглядеть достойно! Помощь пришла в виде закадычной подружки Мелесы. Алва позаимствовала у подружки лёгкий шёлковый летний костюм цвета слоновой кости, и они совместными усилиями наскоро украсили его термо-аппликациями со стразами и вышивками в национальном духе. Цвет и ткань костюма удачно подчеркнули смуглость её кожи и медный оттенок волос.

А пока девушки подгоняли новёхонький и ещё не ношеный костюмчик, привезённый Мелесе не откуда-нибудь, а непосредственно из Франции, пока украшали, Мелеса продолжала воспитывать однокурсницу.

- Алва, ты, конечно, сошла с ума, - первым делом заявила Мелеса. – Или же ты дура. Ты подумала головой, или задницей?

- Головой, Мели, головой.

- Сомнительно. Обычно на такую спешку горазда задница. Но ты не похожа на нимфоманку.

- Конечно, не похожа.

- Говорят, он голубой.

- Кто говорит, Мели? – Алва сделала круглые глаза. – Покажи мне этого сплетника и лжеца – я разукрашу ему физиономию! Откуда эти нелепые слухи?

- Так он нормальный, ты уверена?

- На все сто!

- Ой, Алва, - Мелеса от изумления выронила ножницы. – Ты с ним уже… того? Трахнулась?

- Ещё нет, я же благовоспитанная девушка. Как ты себе представляешь это при дядюшке Вацлаве? Он же с меня глаз не спускает.

- Ну, приспичит – и выкрутишься. Если ты с ним ничего не имела, откуда же ты знаешь, что он не голубой?

- Но он же на мне женится, а не на дяде!

- Ха-ха-ха, это шутка, я понимаю. А может он для хохмы? Или чтобы скрыть наклонности?

- Чушь! – решительно отвергла Алва слух. – Нормальный парень. Иначе – с чего бы у нас с ним любовь с первого взгляда?

- Да ну? Счастливая! Вот сюда, сюда клей, симметрично. Да. Теперь он тебя в Испанию заберёт. Счастливая. Ты меня пригласишь в гости?

- Приглашу, Мели. Только я не собираюсь в Испанию. Собираюсь отучиться здесь.

- Как это? – опешила Мелеса. – Что же, он тут, в Замостине останется?

- Остаться в Замостине он не может, он учится.

- Что же, женится – и бросит жену? Знаешь, как это называется? Остаться соломенной вдовой. Вот. Позорище, Алвочка! Не говори мне тогда, что это не альянс!

- Мелеса, зато он вернётся доцентом. А потом станет профессором, а потом, как его отец, Нобелевским лауреатом. Но и я не собираюсь дурочку валять. Пойду в аспирантуру. Он этого хочет, и это мне нравится. Представляешь, как трудно было бы этого добиться, если бы я крутилась по хозяйству, а он осел в провинции и потерял перспективы?

Мелеса открыла рот и не нашлась, что ответить.
...

Элеонор поглядывала в окно в нетерпеливом ожидании Исидора, и думала о том, что Исидор уже часа два с удовольствием копается в старинных мотоциклах, найденных в гараже, и что, видимо, это ей придётся его поторопить. А Мария собиралась начать операцию по уговариванию Антонины вернуться работать в поместье, прихватив своих племянниц, и была уверена, что это удастся ей на все сто.

А Виктор и его новоиспечённая жена после скромного праздничного обеда разговаривали наедине и прощались, готовясь расстаться на долгий срок. Разговор не шёл о первой брачной ночи – по негласному соглашению эту процедуру отложили на неопределённый срок. Чтобы не комкать её, чтобы не возникало желания остаться, чтобы воспоминания о ней не мешали учёбе, чтобы не шокировать друг друга спешкой или не разочаровать… Конечно, обоим приходило в голову, что все эти соображения – от неуверенности в себе, и лучше бы избавиться от них, и чем быстрее, тем лучше. Но ни одна из сторон странного союза пока не решалась заговорить на эту тему.

Впрочем… До утра, то есть, до отъезда оставалось ещё довольно времени. Им никто не мешал дойти до решения вопроса в положительную сторону…
...

- Ну, вот, процедура окончена. Вы, Виктор, можете сказать в полной мере, что этот день был прекрасен настолько, что запомнится на всю оставшуюся жизнь?

- Это было замечательно, - искренне ответил Виктор. – Алва, а вам не понравилось?

- Отчего же. Мило. Красиво, торжественно, такая магическая музыка, сверкание, аромат… Я и не подозревала, что вы соблюдаете католические заповеди. Думала, что эта миленькая часовня - просто причуда, и для красоты.

- Отнюдь не только для красоты. Ведь мы воспитывались и учились в монастыре.

- А я и не знала! – ахнула Алва.

- Вы ещё многого не знаете. Тем интереснее будет нам с вами, мы никогда не надоедим друг другу, верно? Всегда найдётся сюрприз.

- Сюрприз! Бедного моего дядю просто корчило от сюрприза, когда он узнал, что вынужден отправиться в церковь. А больше всего мне понравилось, Виктор, знаете, что?

- Что же?

- Ваш поцелуй. Вы поцеловали меня просто прелестно, и так бережно.

- Спасибо. – Виктор и впрямь немного боялся, что его неумелый поцелуй станет похож на поцелуй братский. – И я благодарен вам. Вы очень мужественная девушка. Я боялся, что вы… ты побоишься.

- Ну, теперь, наверное, я уже ничего не испугаюсь в этой жизни!

Они посмеялись.

- И что же теперь? – спросила Алва, не то весело, не то грустно.

- А теперь я должен отбыть на родину. Я намереваюсь окончить Университет, пойду в аспирантуру, затем - написание диссертации. Возможно, засяду за работу здесь, в Полицах. Потом - защита...
 
- А я?

- А вы… ты будешь меня ждать. Здесь. Заканчивать институт. Потом поступишь в аспирантуру. Я помогу денежно и стану наезжать время от времени, а потом обустрою тут лабораторию и осяду в Полицах окончательно. Насовсем. Вот такая программа. Ты мне веришь?

- Надеюсь, я к тому времени не слишком постарею, - улыбнулась Алва.





            Конец 4-й книги о семье Мендесов.