Легенда о горном камне Оштен, речке Еловой и...

Легенда о горном камне Оштен, речке Еловой и об их дочерях, Белице и Курджине...

...Много с тех пор воды утекло. Крепок да высок был  тогда горный камень Оштен. Такой, что птице-соколу не перелететь, тучки ходячие и те за его вершины, словно за копья цеплялись.
А под ним внизу бежала речка Еловая. Ласково журча, омывала она его камни и смотрела на него синими очами озёр сквозь дремучие ресницы можжевельника. Весёлый нрав был у речки-говоруньи. По зелёным увалам спускались к ней кудрявые березы-хохотушки, дабы здесь, на бережку, поводить хороводы с длиннокосыми ивами. И тогда Еловая озорно врывалась в их утехи, обдавала студёными брызгами, так что цветными лентами распускалась радуга. Повеселясь, она торопилась прочь в низину и оттуда вновь любовалась горным Оштеном.
Люб был ей спокойный и крепкий Оштен. И как только, солнышко выглядывало из-за его вершин, радостью искрились очи-озёра Еловой. От такого взгляда теплело в каменном сердце Оштена, и от умиления к ней он стаивал свои льды-снега, пополняя Еловую серебристыми струями.
Она же щедро поила ими корни хвойного леса, что рос по её берегам и по всей Лагонакской раздоли. На лесных полянах пестрели лазоревы цветы да шептались высокие травы. На речку выходили косматые матухи с медвежатами и бултыхались в её чистых водах.
Любо-дорого посмотреть, как жили Оштен и Еловая, и от их счастья всем была польза выгода.
Шло время и у них появилось две дочери-проточки. Старшую нарекли Белицей, а младшую – Курджиной. Из-под шапки облаков седой Оштен растроганно посматривал на красавиц-дочерей.
И вот однажды на беду горные духи поведали подземному богу Тха о крепкой любви Еловой и Оштена. Разгневался, рассвирепел Тха:
- Как посмела она полюбить седого, горбатого кряжа, презрев меня?!
От злости Тха так завопил и затопал ногами, что мать-сыра-земля застонала, закачалась под речкой, вздыбилась угорами да пала пропастями. Заметалась в страхе бедная Еловая, а любимые дочери с испугу бросились в разные стороны и потерялись из виду. От великого горя река стала мутной. На виду у несчастного Оштена всё высахала она, превращаясь в небольшой ручей. Потом истекла в небольшую падь раздоли да умерла.
И по сей день стоит мёртвым озером, и ни рыба, ни птаха, не нарушат её безмолвного покоя. Вымер вокруг пригожий лес, заросли – замуравили все тропки. Редкий кустарник, пожухлые травы растут нынче там да свищет, ища пристанища, бродяга-ветер.
От бессильной злобы на бездушного Тха и неутешного горя содрогнулся мощный камень Оштен, заострился пиками и, нахлобучив на них лохматую шапку облаков, стал угрюмым да неприветливым. И поныне подстерегает он каждого путника то ущельем-ловушкой, то камнепадом, то лавиной снегов да лютым холодом.
А дочери его… Младшая – Курджина, бурлящая, похожая на говорливую мать, Еловую, ища спасения, ринулась, с великим шумом продираясь меж скал, ища встречи с сестрою – Белицей. Старшая же – в отчаянии метнулась в глухой «таёжный» край и, став рекою Белой, важно и величаво, под стать родителю, понесла свои воды в объятия моря Азовского.
Так и стекают ныне две речки-сестрицы из одного места да в разные стороны.