Спокойнее, спокойнее, господа

Мой сад – это моя личная территория счастья.
Поздравляю, душа моя! Зацвели сирень и вишня.
По дороге встретили красавца-удода: чёрно-белого, с высоким хохлом, длинным клювом, осмысленным и гордым взглядом.
В жизни всё просто. И чем проще, тем сложнее.
И розу можно превратить в колючую проволоку, если не любоваться её роскошными цветами, не наслаждаться тонким ароматом, а только мять стебель жадными руками.
Над Волгой зависла огромная красная луна. Дачников ещё мало, обволакивает тишина. Потянуло свежестью и ароматом первых цветов.
Если слушать каждый день чириканье своего дворового воробья, то воробьём, конечно, не станешь, но человеческого в тебе прибавится.
Центр майского сада – распускающие бутоны старые яблони. Вокруг цветущего Мальта – жужжащий мешок из пчёл.
Оказывается, я уже не могу бегать и прыгать козлёнком. Просто не получается.
В зарослях за дачей щёлкают соловьи. Действительно, есть что-то колдовское в их завораживающих коленцах. Невольно задумываешься о свиданиях при луне.
И всё-таки в саду я по-прежнему наступаю на букашек.
Можно дожить до такой старости, что проснуться однажды утром и долго соображать: кто же я, мужчина или женщина? Бабушка жены так и спрашивала, проснувшись, у дочери: «Люба, а кто я?» Тёща и её сестра, рассказывая об этом, смеялись, а потом плакали. Давно уже нет никого.
В летнем саду после дождя воздух свеж до одурения.
– Эх, друг! Твоей семье не нужны очередные раскаивания, слёзы и объяснения в любви. И жене, и дочери нужно одно – чтобы ты бросил пить и не мучил их больше.
Умирать не страшно. Страшно умереть.
Флоксы, оказывается, пахнут – тонко, дурманяще.
Большие идеи в маленьких руках могут стать кошмаром.
Диктатура – власть негодяя. Демократия – власть негодяев.
Представим себе, что Адам и Ева не съели плода от дерева познания добра и зла.
Познание истины не меняет жизни. Но может изменить нас.
Деревья, как и люди, уходят, и как будто их не бывало.
Большой бело-серый кот взглянул в нашу сторону и отвернулся, продолжая свой путь.
Общался с зелёной ящерицей. Она грелась на куче мелкого хвороста. Живо ворочала головой, разглядывая меня безо всякой боязни, хотя я брал лежащие рядом с ней дрова, шуршал тем же хворостом. Встрепенулась и убралась вниз, когда я хворостинкой стал поглаживать её по спине.
На Земле гул стоит от обличителей. Они обличают всех и вся, кроме самих себя. Поэтому и толку нет.
Наблюдал, как паучок на кухонном стекле обрабатывал попавшую в его сети маленькую осу: спокойно, умело, смертельно.
Чудная ночь! Молодой месяц красуется над дубовой гривкой. Свежо, тихо. Вокруг сад родной, доверчивый.
Яблоки на зелёной траве не меньшее чудо, чем яблоки на снегу.
Спокойнее, спокойнее, господа...
Ветка Мукузани стелется по кирпичной стене, ухватиться ей не за что. Но один усик пролез в щёлку между кирпичами, за что-то там уцепился и держит собой ветку.
И всё-таки трудно понять не голодного, а сытого человека, любующегося красавцем-оленем, а затем хладнокровно его убивающего.
Если вдруг узнаешь обо всём, что творится под знаменем зла, то завоешь волком, и будешь выть им до самой смерти.
Вечером, перед тем как отнести противни с нарезанными яблоками с улицы на лоджию, стал их ворошить, чтобы избавиться от муравьёв. Одни поспешили за борт. Других слегка подтолкнул. Некоторые не уходили, прятались. Пришлось их вышвырнуть – кому-то досталось, кто-то и в муравьиный рай отправился. На следующий вечер приготовился повторить действие. Но все муравьи шустро покинули противни. Теперь они точно знали, чем для них всё это может обернуться.
Пока комара не прихлопнешь, он будет жужжать.
Животные тоже ведь смотрят на небо. Что они видят? Что значат для них облака, солнце, луна и звёзды?
Вечером случилась незапланированная баня. Заехал Ванюшка, а за ним Кирилл. Попарились, поговорили с нами за чаем. По очереди, уже затемно, и уехали.
Уныние – грех, но данный же человеку, пусть и на испытание. И нечего его чураться. Хотя и гордиться здесь тоже нечем.
Хочу на Марс!
Как бы так нажиться, чтобы не бояться смерти.
Эх, господа, да перестаньте, наконец, подражать павлинам, распуская свои воробьиные перья!
Так и живём – по уши в грехах, но с мечтой о справедливости.
Новый дракон интереснее старого.
Обида жжёт нам душу до последнего вздоха.
Глупые, смешные люди – воруют, суетятся, забывают о душе и хотят при этом быть счастливыми.
Представим, что все люди стали масонами. Тут же среди них станут создаваться новые тайные общества.
Разве библия говорит правду?
Все озабочены продлением человеческой жизни. Ах, люди могут стать бессмертными! А зачем?
Как ни старайся не осуждать других, всё равно осудишь.
Чем власть денег лучше постоянного окрика? Душу одинаково давит и то, и другое. И то, и другое рождает чудовищ.
Что возбуждает талант? Всё.
Увы, но можно верить в бога и быть при этом негодяем.
Нужда – враг счастья. И нечего здесь мудрить.
Бог творил земной мир молча.
Душой оркестра является дирижёр, то есть тот, кто не играет ни на одном инструменте, а только беззвучно разводит руками.
Ни с эволюции ничего не спросишь, ни с бога. Кто на Земле прав? Кто виноват? Люди живут на свой страх и риск. И никому они по-настоящему не подотчётны.
Для большинства населяющих Землю существ человека по-прежнему не существует.
Зачем беспокоиться о будущем человечества? Оно известно.
Какая разница муравью, кто его раздавит – Джек Потрошитель или Иисус Христос?
Лежал под кустом чёрной смородины и разглядывал синее бездонное небо. Почувствовал себя затерянным, случайным на Земле. Но душа этому чувству не воспротивилась, ей стало легко, спокойно.
Старый шимпанзе выражал свою поддержку молодым самцам непередаваемо человеческим жестом – клал руку на плечо, держась сбоку и немного сзади.
Большая Медведица смотрит из космической дали на мой сад.
Летний зной, растения оцепенели, а на Аморели порханье, писк и щёлк кормящихся спелыми ягодами пичужек.
Защемило в душе – вот так же, как я с ним, и Ванюшка, может быть, со своим сыном будут что-то мастерить на даче, есть за одним столом, философствовать. О чём они будут говорить? В этом саду или другом? И где буду я?
Пара лесных диких голубей опустилась на свежевскопанную землю, чтобы покормиться. Не пёстрые птицы, так, серо-пепельные со скромным белым ожерельем. Но осанка, гордый взгляд. Уверенные в себе, спокойные птицы. Во всём внешнем облике и поведении видна порода.
Объявилась прошлогодняя серо-белая кошка, заматеревшая, с тем же синим бантом на шее. Заметив меня, затаилась за коряжиной на тропинке соседней дачи. Несколько минут мы рассматривали друг друга в упор. Я с улыбкой, она, настороженно водя глазами за моими движениями.
Соседка опрыскивает какой-то химической гадостью сорняки и уверяет, что через пару недель они, согласно инструкции, исчезнут, поскольку через листья и стебли в корни поступит команда: «Отсохнуть!»
Засмотрелся на куст цветущей красной смородины. Наверху работали пчелы. По стволам бегали муравьи, собирая сок у пасущейся под нежными листьями зелёной тли. Самой тлёй интересовались многочисленные божьи коровки. Хватало вокруг и других жужжащих насекомых, садящихся на куст и взлетающих с него. Некоторым это не удавалось – попадались в сети тут же деловито хлопочущего паука.
Люди в старости приходят к богу, а я пришёл к винограду.
Добрый дятел решил поднять моё настроение и выдал несколько бодрых трелей по торчащему сухому суку.
Хотелось бы услышать не прописную истину.
Поранил палец острейшим японским кухонным ножом. Хлынула кровь. Жена стала ругать нож. Посоветовал ей ругать уж сразу японцев, которые вот такими ножами, видно, собираются отрезать себе Курильские острова.
Сад и толпа несовместимы.
У Космоса для нас два приказа: «Живи!» и «Умри!» Ослушаться невозможно.
Серый воробей уселся на ветку. Что он видит с неё?
Первым человеком, сказавшим: «Мир катится в пропасть», был, конечно, Адам. Он сказал это Еве, как только они переступили порог Рая, ступив на грешную Землю.
Стемнело. Походил по саду с дубовым посохом в руке. Есть в нём что-то древнее, непреклонное.
Бак, из которого поливал тёплой водой огурцы, продолжаю доливать до краёв. Птицы слетаются к нему на водопой. Пьют из него и хвостатые путешественники, например, рыжая кошка, которая ещё и спать повадилась под старым розовым пионом.
Вперёд! Но куда? Вокруг человека в любую сторону «вперёд».
Волга катит к берегу зелёные барашки. Речная вода кажется нашпигованной ряской. Но в пригоршне находишь лишь несколько тёмно-зелёных точек.
И без людей тошно, и с ними невесело.
Иногда особенно остро, обнажённо понимаешь, что другой жизни не будет.
По дороге в сад увидел в небе сразу три слегка расстроенных журавлиных треугольника. Большие птицы подлетали к Волге устало, изредка перекликаясь.
На моих глазах трясогузка схватила упавшую на бетонную площадку зелёную гусеницу и с ловкостью жонглёра, слегка подкинув её, тут же проглотила, несколько раз «пожевав» клювиком.
Бог умрёт с последним человеком на Земле.
Зашла в гости молодая приятельница, переехавшая в Москву, в которой, по её словам, работу, не задумываясь, ставят выше любви.
Всю жизнь пробиваешься к свету в конце туннеля. Вот, наконец, забрезжило. Приглядишься, а это завиднелись очертания кладбища. И место незанятое проступает всё отчётливее.
Яблоко, рождённое яблоней на съедение, не может не благодарить её за два-три восхитительных летних месяца, наполненных солнцем, ветром, живительной влагой, чувством созревания.
На верхней ветке дуба кукует кукушка. Заметив меня, замолчала. Потом снялась и полетела дальше со своим волнующим то звонким, то глухим «ку-ку». Мир, когда кукушка замолкает, охватывает неожиданная тишина. «Ку-ку» и, сразу, тишина.
Эх, господа, радуйтесь, пока живы!
На Волге тихо. Квакают лягушки в камышах. Возле берега носятся стайки мальков. Дворняжка бегает по берегу, вынюхивая себе еду. Усатый с добродушным взглядом дядька в панаме ловит на удочку краснопёрок. Споро и спокойно прошёл между островом и берегом буксир. Пригнал мощную волну, которая обрушилась на берег. Эти волны от моторных лодок и пароходов памятны с детских лет. Всегда с нетерпением ждали их приближения и с радостным визгом бросались в них.
Истина не рождается в споре. И в вине её не найдёшь.
Умер Нил Армстронг, сказавший, что люди не прикованы к Земле.
Верующий и неверующий смотрят друг на друга с одинаковым сожалением.
Небо в звёздах – не самая ли надёжная и роскошная крыша над головой?
Говорят, что путешествия развивают ум. Но вот, например, вороны, в отличие от большинства птиц, вообще никуда не улетают со своих дворов, однако, слывут мудрыми. Правда, птицы не люди, с этим не поспоришь.
В обед мимо дачных ворот прошла на пляж живописная группа с пиками из камыша. Малышка-дошкольница, бравая бабка и мужчина, заплетающий на ходу косичку на голове. Шли мерно, спокойно, только малышка в нетерпении скакала и спрашивала, где же Волга?
За баней в малиннике наткнулся на большого ежа. Он меня, видно, тоже не ожидал. Просто сидел и терпел, пока я его пару раз погладил по иголкам.
Копать яму лучше одному. Копаешь и копаешь. Размышляешь потихоньку обо всём, что в голову придёт. Никто не мешает. Ни копать. Ни размышлять.
Нашёл себе милое занятие: сижу в предбаннике у печки, подкладываю дрова и жду, когда они прогорят. А вот и дождь перестал. Небо просветлело. Тучи разошлись на отдельные пятна.