Баабгай и Тэмулэн
Слизывая слизней с камней у реки, медведь немного разнообразил меню из корешков, побегов и ягод. Нет, он не был очень голоден, просто хотелось свежатины: много и сразу. Несколькими сезонами раньше Баабгай убивал оленя в тот же день, когда этого хотелось, но теперь добычи становилось всё меньше. Люди со своими дурно пахнущими машинами и громко стрекочущими пилами распугали всех. Медведь часто издалека наблюдал за их суетой, но близко не подходил. Он никого не боялся – просто не любил громких звуков и резких запахов.
Матёрый зверь вышел на просеку, поднял морду и, отставив верхнюю губу, втянул воздух. Постояв несколько минут и стараясь сообразить, куда бы ему пойти, подошёл и снизу доверху осмотрел недавно установленный столб. Через тайгу протянулась длинная извивающаяся линия подобных, и не видно, откуда они начинаются и где заканчиваются. Баабгай потёрся плечом об один из них, раздумывая о том, что люди странные – вон, сколько деревьев, чтобы почесаться, зачем же ставить специальные. И что за глупость убирать старые. А мяса хотелось всё сильнее. Медведь повернул направо, чтобы солнце не слепило глаза, и побрёл по коридору среди темнеющих слева и справа деревьев. Скоро он учуял запах лошадей и овец.
***
Бабушка Тэмулэн сидела на крыльце с неизменной трубкой ганзой, которая уже почти не дымила, и казалось, спала. Во всяком случае, соседская детвора, периодически забегая в ворота двора, не замечала, чтобы её поза поменялась. Тэмулэн была очень старая. Она помнила, как родился каждый житель улуса. Она помнила, как буряты только начинали строить деревянные дома, и как они кочевали за табунами лошадей словно монголы. Она помнила, как соседи с севера приезжали на нартах, полозья которых подбиты шкурами, чтобы выбрать себе невесту и увезти в страну поющего неба и долгой ночи, чтобы пасти там огромные стада оленей. Она помнила, когда мудрый Гэгээн ещё совсем молодым ушёл учиться в дацане и вернулся через много лет просветлённым ламой, чтобы дать знание и свет другим.
Все, кто жил рядом, знали бабушку уже старой. А она уже давно не помнила, какая сама была молодой. Но ведь точно, что ей когда-то заплели две косички и малгай бортогэ, который носила молодёжь, поменяли на малгай тоорсэг, соответствующий возрасту. Тэмулэн давно не надевала расшитые визгой одежды и не носила украшения, но всегда на ней поверх халата дэгэла безрукавку уужу, как положено пожилым женщинам. Была молода, но когда…
Кожа на лице бабушки Тэмулэн потемнела от ветра, солнца и груза пережитого, а выражение лица никогда не менялось. Даже наблюдая за игрой детей, она следила только глазами, не поворачивая лишний раз головы. Всё, что происходило вокруг неё, женщина видела бесчисленное число раз, и ничто, казалось, не могло её удивить. Так и сидела, держа трубку в руке, ощупывая заскорузлым пальцем почти стёртую гравировку (кажется, там был дракон), покуривая привезённый из Китая ароматный дэнсэ тамхи и думая о чём-то давнем или слушая духов, которые нашёптывали о будущем.
В улусе в этот день на улице оказалось пустынно. Детишки убежали за дом, найдя себе занятие. В последнее время в деревне проживало хорошо, если десятка два человек. Дома стояли брошенные. Мужчины разошлись по делам, да и мало их здесь жить осталось. Многие ушли на заработки. Женщин тоже оставалось немного. Возможно, об этом и думала бабушка Тэмулэн, замерев и подставив лицо уже вечернему солнцу.
***
Вдоль по улице, косясь на заборы и принюхиваясь, шёл Баабгай. Он чуял, что где-то совсем недалеко есть добыча: пахло овцами, коровами и лошадьми. И ведь точно его чутьё привело. Жамбал Тумэр, дом которого находился рядом с двором Тэмулэн, совсем недавно пригнал десяток овец, надеясь получить от них приплод и впоследствии хороший доход. Кроме того, у него же корова родила тёлочку. Вот только беда, что сам хозяин уехал на лошади в сторону пристани, хотел продать пушнину и рога на проходящие катера и ещё не успел вернуться. Дома оставалась его жена Энхэрэл и дети, самому старшему всего десять лет.
Пасть медведя была приоткрыта. Он шёл, переваливаясь на мощных лапах, периодически шумно втягивал воздух и точно вычислил загон с овцами, которые сбились в кучу у дальней стенки и стояли, ожидая своей участи. Зверю оставалось только перелезть, чтобы наконец-то разорвать одну из них и наесться свежатины. Но доски затрещали, верхняя громко сломалась, и Баабгай отпрянул. На шум во двор выглянула Энхэрэл. Увидев за забором громадного хищника, в пасти которого желтели клыки в пол ладони, она тут же начала искать, где её дети. Не думая об овцах, женщина побежала на огород, чтобы найти детей и спрятать их за крепкой дверью. Энхэрэл заглядывала в укромные уголки и громко звала ребят.
А медведь не прекратил своего занятия. Он сообразил, что сначала нужно сломать забор, оперся лапами и стал тянуть доски когтями, отрывая от них приличные щепки. Ещё несколько мгновений и загородка не устоит. Но вдруг Баабгай услышал рядом шорох. Он повернул голову. К нему со стороны солнца приближалась старая маленькая худая женщина.
Тэмулэн, услышав крики соседки, поднялась с крыльца и пошла взглянуть, что за причина шума. Увидев хозяина леса, она никак не показала волнения, тихо повернулась и зашла в дом. Нет, не затем, чтобы спрятаться. Через несколько мгновений бабушка Тэмулэн снова оказалась на улице, но сейчас она была другой. Не медлительной, как обычно, а неожиданно стремительной и ловкой, не смотря на более чем почтенный возраст. В руке у неё был хутага. Что это был за нож? Необычно длинный, тонкий, он больше напоминал короткую саблю.
Разведя руки в стороны и немного двигая ими, женщина шла на медведя, пристально глядя ему в центр груди и затянув песню, в которой звуки рокота обвала переплетались со свистом ветра. И походка у неё была необычная, словно тонкое деревце качалось ветром. Хотя нет, больше это походило на ходьбу по скользкой поверхности, когда человек извивается весь, стараясь удержать равновесие. Медведь замотал головой, в глазах у него зарябило. Он рыкнул. Бабушка продолжала странный танец и приближалась. Баабгай раскрыл пасть, заревел гораздо сильнее и поднялся на задние лапы. В этот момент Тэмулэн быстро сдёрнула с головы малгай, надела его на хутагу, и, использовав нож, как обыкновенную палку, протолкнула шапку медведю в глотку. Медведь не ожидал, что ему засунут рот что-то мягкое и колючее без его желания. На секунду замер, жевнул войлок и сел, собираясь лапами вынуть помеху. А бабушка Тэмулэн, крутясь в своём танце, проскочила мимо лап, длинно полоснула его по брюху и сразу же, переменив руку и направление движения на обратное, полоснула ещё раз. Баабгай, сидя вертикально, наклонил голову и оторопело смотрел, как на его животе расходится кожа.
***
Когда Жамбал вернулся домой, он возле почти сломанного забора обнаружил огромного медведя, из которого вывалились кишки, а рядом, прислонившись плечом к ограде, на земле сидела бабушка Тэмулэн; возле её руки лежал острый хутага с побуревшим лезвием. Глаза женщины невидяще смотрели в темнеющее небо. Она уже шла по пути вечности. В загоне блеяли овцы, а в проёме калитки стояла Энхэрэл, плакала и прижимала к себе трёх своих притихших наследников.
Свидетельство о публикации №219030901680