А. Глава третья. Главка 6

6


     Назавтра отмечался день города. Праздник, по моему твёрдому убеждению, весьма нелепый и претенциозный, в котором тем не менее я всегда в той или иной мере участвовал, пусть и против своей воли. В тот раз к тому же был юбилей – сто пятьдесят лет – и мероприятия планировались весьма торжественные. Каким образом определяются даты рождения всех населённых пунктов нашей несчастливо необъятной родины, всегда оставалось для меня загадкой. История основания нашего города также не даёт сколько-нибудь определённых сведений на этот счёт, но, так или иначе, число – 5 июля – было официально установлено, и манкировать мне в очередной раз было не суждено. Юля разбудила меня ни свет ни заря и в ультимативной форме заявила, что нам обязательно надо будет присутствовать на праздничном заплыве на два километра, который традиционно предваряет в этот день все остальные торжества.
     “Но мы же были на этом заплыве в прошлом году”, – пробормотал я, с трудом продирая глаза и кляня всё на свете.
     “Разумеется, и ты помнишь, как нам понравилось! К тому же я договорилась с Олей, Настей и Катей и обещала привести тебя. В жизни не видала такого ужасного сони!”
     Я не мог припомнить, чтобы прошлогодний заплыв мне понравился, скорее наоборот, трудно было придумать более скучное времяпрепровождение, чем наблюдать за горсткой пловцов, довольно долго пытающихся добраться до финиша. Когда я ещё был в одиннадцатом классе, тренер физкультуры даже предлагал мне поучаствовать в этом действе, намекая на мои успехи в плавании, однако получил решительный отказ, да и в бассейн я после школы как-то совсем перестал ходить. Упоминание об Оле, Насте и Кате и вовсе ввергло меня в уныние. То были школьные подруги Юли, все трое как на подбор страшные болтушки, и при том весьма пустого свойства. Никогда не мог понять, что такого моя сестра находила в их обществе: сама она хоть и была несколько ветрена, но уж глупостью никогда не отличалась, и должна же была видеть эту троицу насквозь. На мои упрёки Юля лишь смеялась, и заявляла, что в обществе подруг ей легко и комфортно, а вот с таким умником, как я, бывает просто не продыхнуть. Ко всему прочему Оля, Настя и Катя были дружно в меня влюблены, что делало ситуацию совсем невыносимой. Женского внимания я и тогда уже дичился, особенно навязчивого и говорливого, и не понимал к тому же, что такого эти трое могли во мне найти.
     Ситуация стала ясной: Юля коварно обещала меня подругам в качестве приманки, и отбиться от неё – дело вообще маловероятное – теперь было невозможно. Я со вздохом приступил к сборам. Моей единственной надеждой было то обстоятельство, что после заплыва, как следовало из Юлиных слов, все четверо намеревались пойти в салон красоты, чтобы на торжественном митинге и гуляниях быть уже при полном параде, и я рассчитывал именно в этот момент благополучно улизнуть. Однако то, что произошло во время соревнований, решительно перечеркнуло многие планы не только моей сестры, но и всего города.
     Заплыв должен был происходить на нашей реке, что текла по окраине города и давала воду для обоих больших каналов, пересекавшихся в центре. Река эта (хотя правильнее было бы назвать её речкой) всё же довольно широка и в некоторых местах достигает метров пяти-шести в глубину. Течение в ней очень слабое, так как бежит она всё по равнинной местности. Другими словами, место для трассы было выбрано как нельзя лучше. Погода, впрочем, как я уже упоминал, стояла холодная, что сказалось, в том числе, на количестве пловцов. Когда мы с Юлей к девяти часам добрались до места старта, соревноваться собиралось лишь около пятнадцати человек – гораздо меньше, чем в предшествующие годы.
     Оля, Настя и Катя были уже там и с хорошо заметным нетерпением на лицах ждали нас. Они, кажется, служили ходячим опровержением стереотипа о склонности женщин всюду опаздывать. Эти трое, напротив, всегда приходили раньше, не давая даже надежды на возможное своё непоявление. Подружки сразу взяли меня в оборот и начали засыпать всякими бессмысленными вопросами, на которые я старался отвечать односложно и с как можно более суровым видом. Юля вовсю наслаждалась этим зрелищем и даже показала мне язык, когда я с мольбой и упрёком посмотрел в её сторону, прося защитить меня от этого бесцеремонного нападения. Надеяться мне было не на что, и я приготовился с покорностью принять свою крестную муку на эти пару часов, как вдруг заметил неподалёку от нас одинокую и резко выделявшуюся в собравшейся толпе фигуру Смольянинова. Он стоял у перил моста, под которым уже готовились стартовать пловцы, и неподвижно смотрел куда-то вдаль, на горизонт. Увидеть его здесь, в столь ранний час и после вчерашнего разговора, было более чем неожиданно. Николай, конечно, был не чужд спорту, но, как и во всём остальном, предпочитал участвовать сам, нежели наблюдать за другими. Мне даже подумалось, не обознался ли я, но в этот момент человек у перил пошевелился, повернулся к нам лицом, и теперь сомнений быть уже не могло.
     Поколебавшись немного, я всё же решил подойти к нему. Протиснувшись между стоявшими зрителями, которые согревались хлопаньем в ладоши и криками поддержи в адрес пловцов, я оказался прямо перед Николаем. “Здравствуй, Саша, – сказал он сразу, словно только и ждал моего появления, нисколько не удивлённый и даже как будто обрадованный. – Вот, решил посмотреть”. Я пожал его протянутую руку. Взгляд Николая был тёмен и неподвижен. Мне стало как-то не по себе. “А мы вот тут… – сказал я неопределённым тоном, – все вместе пришли”, – и кивнул в сторону подружек, которые смотрели на нас во все глаза, и Юли, приветственно махавшей рукой. Смольянинов кивнул и поднял руку в ответном жесте. Одет он был очень легко, в рубашку и фланелевые брюки, но совсем, кажется, не замечал ни холода, ни того, что происходило вокруг. “Не хочешь к нам присоединиться?” – спросил я. Он как будто не расслышал вопроса, а всё смотрел на меня пристально, тяжело. Наконец кивнул и молча пошёл вслед за мной навстречу остальной компании.
     Девушки немедленно окружили Николая и, как давеча меня, засыпали его вопросами. В их глазах он был совершенной диковинкой, столичной штучкой, да ещё и учился на юриста, да ещё был весь такой строгий и элегантный. Смольянинов, как ни странно, отвечал им весьма складно и остроумно, даже немного оживился, хотя что-то мрачное всё равно сохранялось в его лице. “Что же он тут делает? – шепнула мне на ухо Юля. – Странный он… Боюсь его сейчас”. Я пожал плечами. В этот момент раздалась команда “На старт!”, и все зрители замерли в дружном нетерпении.