Ти-ли-та. часть 3-я

 


 К соседям иногда приезжали гости из Киева. На маленькой машинке приезжал сын деда Артёма  Ясько  с женой Шурой.  Ясько на фронте лишился обеих ног и ходил на протезах. Протезы при этом поскрипывали, словно он шёл по снегу в морозный день. Жена его, Шура была высокая, худая и курила папиросы.  По – моему, «Беломор» или, даже «Казбек».  Они оба мне не нравились. Шура – за то, что была худая,   к тому же ещё и  курила.  А Ясько – за то, что однажды, увидев меня, спросил: «А это чей карапуз?»    Я обиделся за карапуза.   Ясько не был сыном бабы Мотры.  Он был от первой жены деда Артёма, которая рано умерла. Работал он в милиции, но я не помню его в форме.  Приезжал он всегда в  гражданском.   Был  же, по - моему,  в звании майора.
               
  В какой - то момент у нас в семье возникли разговоры о том, что Ясько и Шура хотят забрать Миню    к себе в Киев. Усыновить. Своих  детей  у них  не было. Весть эту принесла, конечно же, баба  Мотра.  Взрослые очень часто обсуждали эту тему. Все сходились на том, что Мишке, безусловно,  в Киеве будет лучше, чем в селе. Но с другой стороны – родную мать никто не заменит. Тем более,  что  отношение к Шуре было не очень хорошее.  По - моему,  мы с Миней разговоров на эту тему не вели. Но он  должен был слышать о возможном своём отъезде  от своей старшей сестры Райки. Я  сильно переживал от того, что друг  может уехать.  Но мама мне  сказала, что Ольга Мишку  не отдаст, и я успокоился.

   И вот однажды, когда киевские гости в очередной раз приехали к крёстному, к нам прибежала взбудораженная  Райка и позвала меня и  Миню «на секрет».  Была она  очень взволнована.  Райка оттащила нас в сторону и тихо, чтоб никто не услышал, стала говорить: «За Мишкой приехали - дядько Ясько и цёця Шура хотят увезти его в Киев. Вам надо закрыться на клямку (крючок)  у  Кости дома, и никого не пускать. Никому не открывать. Если вы не откроете дверь, то они постучат, постучат и уедут в свой Киев сами, без Миши».

   В этот раз Райке не требовалось нас уговаривать. Миня не хотел никуда уезжать. Более того, он этого очень боялся.  По существу, Ясько и Шура для него, на тот момент, были чужими людьми.  И ехать надо было  в  какой-то неизвестный, чужой город.  Оставлять же при этом, приходилось всё привычное и родное.  Любящую  и очень добрую мать, сестру, деда, бабу – в общем, всё родное, близкое и привычное. Даже щенок - и тот жалобно скулит, если его отнимают от матери и передают в чужие руки - значит, что-то чувствует, переживает.  А тут человек. Маленький, но - человек.

  Я видел, что мой друг  сильно  напуган.  Меня тоже встревожила новость, которую принесла Райка.   Я не мог               
ни понять, ни принять: как можно увезти Миню  куда - то  очень далеко от мамы? Навсегда.  Мне казалось всё это чем-то чудовищным, несправедливым!

  В  сложившейся непростой ситуации очень  кстати нам пришлась Райка. Она знала что надо делать.   Мы ей верили.  Мы готовы были исполнить любое её приказание. Дождавшись момента, когда все мои вышли  по делам из дома, я и Миня, тут же забежали в избу,  притащили в сени табуретку, залезли на неё и закрыли на крючок уличную дверь. Райка со двора – то через дверь, то через окна,  руководила нашими действиями.  И мы всё сделали как надо.   Райка, как только в этом убедилась, убежала.  Перед тем, как убежать, напомнила нам, чтоб никому не открывали.

  Мы остались одни. Было  тревожно.  Шли минуты томительного ожидания. Разговаривали мы шёпотом, и от этого становилось ещё тревожней. Мы с Миней  сидели в сенях под дверью и напряжённо ожидали, что с улицы вот-вот к нам начнут ломиться в дверь, чтоб забрать его и увезти. И в самом деле, через некоторое время мы услышали приближающиеся шаги;  дверь дёрнулась, запрыгала и зазвякала щеколда. Кто-то снаружи нажимал на пятак и толкал дверь, пытаясь  войти в дом.  Мы замерли и напряглись.

  - Не иначе, как заперлись, - услышали мы бабушкин голос. - А ну - ка открывайте, сей час же,  не - то получите у меня. Быстро открывайте! Некогда мне с вами тут играться. Славик! Ты слышишь меня? Быстро открывай, пока я розгу в руки не взяла!

 - Я не закрывался. Это Костя с Мишей, наверно, там закрылись. Я вообще на улице играл, - послышался обиженный голос Славика снаружи.
               
 – Вот я им сейчас закроюсь.  Я им сейчас побалуюсь! Костя! Ну - ка открывай, быстро! Вы зачем там закрылись? – бабушка опять  загремела дверью. Она продолжала ругаться, но у нас с Миней отлегло от сердца. Бабушка нам была не опасна - как  бы не ругалась.

 – Это они закрылись потому, что дядько  Ясько  с цёцей Шурой приехали.  Они хотят Мишу забрать с собой. Вот они и заперлись. Это их Райка научила, - степенно и толково объяснил ситуацию Славик.
    .
  Бабушка перестала ругаться.  Сказала сама себе: « Прости Господи прегрешения наши», - и ушла.  Наверное, на дальний огород, где они с мамой с утра что-то там пололи. У нас за кустом была ещё длинная узкая полоса, которая тянулась до самой речки. Она и называлась дальним огородом. Немного посидев ещё в сенях у двери, мы убежали в дом искать  Антонину. Пока гонялись за кошкой, проблемы улетучились сами собой, и мы,  напрочь, забыли все неприятности. Правда, возникли - новые. Кошка меня поцарапала.  Оно, конечно, дело привычное - не впервой. Но, всё равно, больно. Я  сел на пол и смазал слюной свежую  царапину на тыльной стороне левой ладони. Миня присел на корточки  рядом, посочувствовал, и стал исследовать свои царапки. Мимо окон прошмыгнула жена крёстного Миля и попыталась открыть дверь.  Конечно, ей это не удалось.
               
  – Мишка, дядько Ясько тебе хочет что-то сказать. А какие хорошие конфеты тебе привезла цёця Шура! Ты таких  никогда ещё не видел.  Никогда таких не пробовал. Открывайте, мальчики.

 Мы чувствовали обман и сидели молча. Цёця Миля, не дождавшись от нас ни ответа, ни привета, ушла домой. Через некоторое время мимо окон прошёл крёстный. Он тоже подёргал дверь и стал звать Мишу.

 - Михаил, там  дядько  Ясько и цёця  Шура уезжать собрались,  хотят с тобой попрощаться. Они же там тебе подарочки привезли, хотят отдать.  А то ведь в Киев с собой увезут. Пойдём, племяш.  Ну, открывайте, ребятишки.

  – Не открывайте! Не открывайте! – закричала, неожиданно возникшая в окне, Райка. Появление нашего предводителя придало нам смелости, и у нас прорезался голос.

  – Мы не откроем, - сказал Миня, подойдя к двери,  - вы нас обманываете. Я никуда не поеду.               
   
  – Знаем, знаем! Они Миню хотят увезти. Мы не откроем, - поддержал я друга.               
 
  – Я тебе не открою! Вот у меня нож острый с собой. Я тебе быстро петуха отрежу. – Это уже – баба Мотра.  Небось, через огород ковыляла, мимо окон - то не проходила.  А она, знай, продолжает своим противным голосом:
               
  - Ты зачем закрылся? Ну-ка отрывай! Ты слышишь меня, Кость? Я с тобой шутить не стану. Враз отчекрыжу. 

  - Костя, не бойся. Нет у неё никакого ножа. Обманывает  тебя баба, - это уже крёстный пришёл мне на подмогу. Крёстный - всегда за меня.

   Постепенно у дверей собралась целая толпа. И Минина  мама Ольга, и Шура, и даже Ясько пришёл на своих протезах. Все уговаривали нас открыть дверь, говорили, чтоб мы не боялись. Что никто Миню увозить не собирается. Но  Райка кричала нам с улицы, чтоб мы им не верили. Её прогоняли, она убегала, чтоб через какое-то время опять неожиданно возникнуть в окне и прокричать своё: «Костя, Миша - не открывайте!»  И мы с Миней держали линию обороны, и сдаваться не собирались.

   Но тут подошла с огорода моя мама. Я слышал через дверь, как Ясько стал говорить ей, что ему надо успеть доехать засветло. Что водитель из него никакой, и надо что-то делать - ждать больше нет никакой возможности. Мама позвала меня. Я откликнулся. Мама мне сказала, что Миню никуда увозить не будут.  Чтоб я этого не боялся.

  И попросила меня открыть дверь. И я открыл. И Миня меня просил, и Райка во дворе кричала: не открывать! – но я открыл.  Ослушаться маму, не поверить ей – для меня было невозможным.  Пройдёт немало лет и я узнаю, что мама и  Ясько в детстве очень дружили, и  вернувшись с войны, он хотел на ней жениться. Но мама вышла замуж за отца, который, женихаясь,   со своим  парашютом  приземлялся  у нас в огороде  прямо возле нашего дома. Мама  выбрала лихого парашютиста.   И она,  видимо, считала себя обязанной помочь  другу детства, который,  несмотря ни на что, относился к ней всегда  очень  трепетно.   

   Мама Оля взяла Миню за руку,  и они в сопровождении толпы, отправились к дому крёстного. В следующий раз Миню я увидел через несколько лет.