История одной репатриации часть 1. Граница

5 лет спустя
Кирьят-арба


          - Люда, ну что вы пригибаетесь?
 
           - Наташа, но пули же!

           - Они высоко, не волнуйтесь.

           Мы гуляли вдоль высокого забора, и над нами время от времени со свистом пролетали пули. Наташа ниже меня почти на две головы, и поэтому забор ее закрывал полностью, у меня же торчала макушка.  Никто в нас не целился, просто палестинцы палили по холму, за которым сидели наши солдаты, отвечавшие время от времени им тем же.

           Просто был разгар второй интифады. Просто Кирьят-Арба, околица Хеврона, оказалась в эпицентре бесконечных разногласий, переходящих время от времени в небольшую кровопролитную бойню. Разногласия древние, как мир, и такие же неразрешимые под названием «чья земля».

            Наташа моложе меня лет на двадцать. Она коротышка, со свежим квадратным лицом, окаймленным шапкой кучерявых темно-пепельных волос. С ней интересно общаться, у нее свое независимое мнение на любое событие. 

            Но личная жизнь ей не удается. И это мучает ее, портит и так не очень легкий характер, что окончательно отгоняет немногочисленных поклонников. Получается замкнутый круг, из которого она, увы, выбраться не может. Друзей у нее мало, ей не нравятся люди.   

            Благодаря своей прозорливости, она видит их насквозь и не может им простить их недостатки. Зато у нее куча свободного времени, и она использует его для себя с толком. Читает стоящие книги, пишет очень неплохие рассказы, иногда – стихи. Кроме того, у нее живут кошки. Некоторых она поселила в доме, другие живут в палисаднике. Она кормит их, ухаживает за ними. Слушать, как Наташа рассказывает о них – сплошное удовольствие. Каждый кот или кошка – это характер, и она сочно и ярко живописует, смакуя детали их романтических и драчливых взаимоотношений.

             Наши отношения с Наташей тоже переживают взлеты и падения. А где-то жизни наши даже переплетаются.

   
Кирьят Арба
Жизнь на границе


            С границей у меня связаны самые разнообразные воспоминания. И светлые, и трагические.


             Виноградники и фруктовые сады оказывались на нашей территории, по мере того как государственная граница передвигалась в глубь арабской. Это происходит медленно, зато постоянно.

            Фрукты мы перестали покупать.

             Трудно передать красоту виноградников весной. Когда стройные шеренги лоз покрываются изысканными шляпами из ярко зеленых листочков. Шляпы сочетаются с белыми носками стволов, и с каждым днем становятся все наряднее.

             Это совершенно свежие отчужденные виноградники. Арабы только что побелили стволы, вспахали между рядами землю, подвязали тяжелые лозы.

             Урожай снимать они уже не будут. Не будут снимать урожай также и евреи, на территории которых оказалось это великолепие. Разве что мы, «русские», которые привыкли с детства лазить по чужим садам. 

             Через год виноградник уже не будет таким ухоженным. Но хороший виноград сохранится еще несколько лет, а потом начнет дичать.

             Еще труднее передать словами осеннюю красоту этих виноградников. Разлапистые листья, приобретают красный цвет. Вернее, все существующие оттенки красного – от желто-оранжевого до густого пурпурного, переходящего в черный с кровавыми переливами.

             Красный цвет хорошо сочетается с фиолетовыми и светло-зелеными уже слегка увядшими гроздьями винограда

              Я любила бродить с собакой и фотоаппаратом по окрестностям.
              Здесь можно было увидеть лисье семейство, которое выглядывало из  широкой расщелины в огромном валуне. Здесь водилось огромное количество черепах к несказанной радости моей таксы, которая могла, наконец, применить свои охотничьи способности. Я также принимала участие в этой охоте. Моя задача состояла в том, чтобы догнать свою криволапую спутницу и вытащить у нее из пасти черепаху, желательно живую.  Причем она убегала от меня с такой прытью, какую в других ситуациях я в ней не наблюдала.

              Здесь были ушедшие в землю каменные дома, в которых еще угадывались стены и потолок. Встречались заброшенные колодцы, в которых во время дождей скапливалась вода. Местные знатоки истории говорили, что эти постройки относятся к периоду Второго храма. Здесь можно ходить по одним и тем же местам и постоянно находить что-то новое. Эта земля ждет своих исследователей, и они придут, правда, неизвестно с чьей стороны.

              Бывали и неприятные встречи.
              Единственное, что удержало тогда змею от смертельного броска, - это было внезапное остолбенение, случившееся с моей собакой при виде черной изящной головки. Головка раскачивалась прямо перед ее носом, -  еще секунда и я буду свидетельницей молниеносной смертельной атаки. От страха за жизнь собаки я остолбенела тоже.

              Змея же, решив, что встретилась с каменной скульптурной группой, грациозно опустилась и не спеша уползла в траву.

             С Джуной было связано много интересных историй.
      
              Она могла долго ходить по каменистым, поросшими колючей травой холмам, охотиться за черепахами, а потом играть со мной в догонялки.

              Как-то раз я пожалела ее и перенесла через особенно колючее место. После этого каждый раз, когда на пути случались заросли чертополоха, собака останавливалась, давая понять, что ее надо взять на руки.
    
              Однажды решила не носить, пусть идет сама. В таких случаях она некоторое время стояла в задумчивости, затем проходила несколько метров, останавливалась и начинала по очереди трясти лапами. Мол, посмотри, бессовестная, до чего довела меня. Я тщательно проверяла толстые подушечки, иногда там были колючки, и я их вынимала.

             Но чаще всего хитроумная такса разыгрывала спектакль.

             В один прекрасный день, она решила сделать свою роль более драматичной. На этот раз никакие пассы с ее лапами не помогали. Она энергично хромала до самого дома, время от времени тряся лапой и поскуливая.

            Как только мы пришли домой, она тут же растянулась посреди комнаты на ковре, вытянув лапы и закатив глаза, как и положено  трагической актрисе.

            Я надела очки мужа, чтобы лучше видеть, и медленно проверила каждый миллиметр толстой дубленой кожи. Ничего не было. Но собака явно была не в порядке. Я принесла ей воду. Она не пила. Мне стало не по себе, я села возле нее и рассеянно массируя расслабленное тело, стала перебирать в голове возможные собачьи недомогания. Ничего подходящего не вспомнив, пошла на кухню готовить обед, время от времени заглядывая в салон, чтобы проверить ее состояние. Она продолжала лежать, дыхание ровное, нос холодный.

             Когда я заглянула в очередной раз, на ковре никого не было! Обнаружила ее в спальне на кровати. Джуна лежала, свернувшись клубочком, и с опаской смотрела на меня. Выдержав мой возмущенный взгляд, с места не сдвинулась.

              Надо сказать, что ей категорически запрещалось приходить в спальню, и тем более ложиться на кровать.

              Так вот для чего нужен был весь этот спектакль! Ну, погоди, же!

              Я пошла на кухню, наполнила миску ее любимой едой, и произнесла волшебное слово.

             – Кушать!

             Это слово она знала и любила, тем более, что уже успела проголодаться. Она тут же спрыгнула с кровати и, стремглав, на совершенно здоровых лапах бросилась к миске.



6 лет спустя
Кирьят- Арба
Обитатели и нравы


              К этому времени я уже жила с Валерой в его коттедже.

              Свой сдавала, а деньги пересылала сыну, который учился в Англии.

              Мне не везло с жильцами. Они постоянно менялись. Ментальность у них была явно не советская, и мы плохо понимали друг друга.

             - Срубите дерево, оно мешает нам, – заявила старшая дочка моей квартиросъемщицы.

             Я больше всего любила и гордилась именно этим деревцем, которое посадила возле заднего крыльца, чтобы оно давало тень. Заикаясь от переполнявших эмоций, объяснила это.

              - Вы же скоро отсюда уйдете, а дереву еще жить и жить, - убеждала я

               - Да, но мы здесь тоже будем жить, еще почти год, и оно все время будет нам мешать, - надменно отвечала девушка.
      
               Этой семье, которая состояла из яркой полнокровной мамаши и двух дочерей около двадцати лет, не нравились деревья, а также им не нравились цветы и трава.  И все, что росло у меня в палисаднике, через год перестало расти, пожухло, умерло. Деревцо они сломали.

             Семья приехала из Марселя, (до этого они жили в Марокко), и я поняла, что, наверное, бедняжки просто никогда не сталкивались с зеленым миром в своем закованным в асфальт и бетон городе…  а может, у них была какая-то тайная миссия – забирать жизнь у растений?

             Потом они переехали в другой коттедж, и я с горечью наблюдала, как в этом, уже чужом палисаднике, одно за другим погибали деревья, высыхала трава, вяли цветы. 

              Когда расставались, заикнулась о компенсации. На что мне ответила не мамаша, а ее новый друг. Голос был энергичный, тон - беспрекословный

             - А я и не помню, чтобы здесь что-то росло и, тем более, цвело!
       
             Еще раз о Джеке

             - Валя, смотри, это же Джек,- позвала я мужа

              Я узнала его не сразу, когда-то красивый веселый пес с черной блестящей шерстью, потускнел и съежился. Но самое главное, глаза, - они смотрели со страхом и недоверием.

              Я открыла калитку, приглашая его войти. Он прижался к забору, какое-то время постоял, после чего отвернулся и побрел по улице. Затем ускорил темп и убежал.

              Он еще несколько раз подходил к нашему дому. Но еду не брал, во двор не входил. Немного побродив около дома, убегал. Он вел себя так, как и положено вести одичавшей собаке, которая избегает людей.

             Он был живым напоминаем человеческого предательства. Люди, которым он доверял, и которых любил, бросали его. У него была несчастливая собачья судьба. Скорее всего, его хозяева не  были плохими людьми, так складывались обстоятельства.

            Эти обстоятельства сложились так, что последний хозяин его был убит  в своем собственном доме. Его убили арабские террористы. Была убита его жена и дети. Они жили на самой границе в двух шагах от нашего поселка. Это случилось в канун большого еврейского праздника, когда люди ходят друг к другу в гости, и поэтому, услышав стук, хозяева гостеприимно распахнули двери…

           Джеку удалось спастись. Но вынести это очередное предательство он не смог. И решил не возвращаться к людям. Он еще раз появился возле нашего дома, и больше я его не видела.


                (продолжение следует)