Сиротка

Заплечная ноша

До сих пор недоумеваю, насколько различные из воплощения в воплощение у каждого из нас жизненные ценности и часть этих личностей мы носим с собой, не подозревая об этом. Смотрела на себя не раз в погружениях, как можно так себя вести? Цепляться за штаны, ползать и унижаться перед мужчиной, даже если это мой муж, как можно? От чего не реально сразу адекватно оценить ситуацию, сколько еще нужно подобного опыта? Вот прямо сейчас, не понимаю, как разорвать отношения, давно изжившие себя. Я с мужем живу по разным почтовым адресам уже 4 года. То ли он со мной не хочет отношений, то ли я с ним? Встретимся раз в месяц и разбежимся по своим углам. Особо не скандалим, претензии в лицо не бросаем. Разобраться с этим сама не могу, он как чемодан без ручки — нести не удобно и бросить жалко. Откуда взялись такие привязки, совершено не понятно. Отпустить его и себя нет никакой возможности и сил, сама себе удивляюсь почему не получается.
Смотрю на его образ, в своем воображении, он уставший, депрессивный, замученный, серый. Состояние аморфное, плывет по течению жизни, как бревно. Я рядом с ним, как что то светлое, он висит на моих плечах, давит. Я сгорбленная уже, не могу расправить плечи и вздохнуть полной грудью. Он превратился во что то тяжелое, плотное как камень. Да, это и есть серый валун, как морская галька, только большая очень, килограмм на 5. Зачем ты мне нужен?
От этого вопроса мне еще тяжелее стало, появилось ощущение, что камень врос в меня. Внезапно понимаю, что я пришла с ним, родилась. Наказание это мое, отработка. Чтобы почувствовала на себе, как это нести ответственность за других. Как будто я сама была таким же, только на груди.

Мастер

Чья это грудь, интересно, при каких обстоятельствах это было? Невысокий, седовласый мужчина, приятной внешности, улыбчивый и добрый, открытый. Светлые глаза, вьющиеся недлинные волосы, зовут Крис. Не знаю полного имени — Кристофер, а может Кристиан, не важно. Такой арийский типаж. Страна немного северная, прохладно. Крис по дереву работает, у него своя мастерская. Она без окон, под потолком висят продолговатые лампы. Мне сюда заходить нельзя, я могу пораниться, вокруг стоят станки. И вообще мешать буду. Я зашла сюда, только сейчас, когда отчима здесь нет, чтобы вам рассказать, как здесь все устроено, да и самой любопытно. Вокруг заготовки для мебели, в одном углу целая куча недоделанных стульев.
  Примерно конец 19 века. Небольшой городок, возле моря. При ближайшем рассмотрении, кажется это Литва. Крис живет со старенькой мамой, жены нет и детей тоже. Я переминаюсь босыми ногами на земляном прохладном полу. Я молоденькая девушка, на мне простая крестьянская одежда, аккуратная и чистая, длинные юбки, фартук, белая рубаха с широкими рукавами.. Волосы убраны в косы ниже плеч,

Крис мне не родной. Он взял меня на воспитание, совсем малышкой, мне наверное и пяти лет не было. Он заботится обо мне и любит меня. Я и сейчас чувствую это. Крис спас меня, когда я осталась совсем одна одинешенька на всем белом свете. Бабушка, с которой я жила умерла. Мне пришлось три дня просидеть в доме голодной, не знала что произошло. Бабушка просто не вернулась домой. Пришел какой то незнакомый мужик и сказал, что ее больше нет. Он хотел забрать меня куда то, но я убежала. Подождав, пока стемнеет и тот дядька уйдет, я вернулась в дом. За печкой была укромная лазейка, куда только ребенок поместиться мог, туда я и залезла. Просидела я там почти без сознания несколько дней. Тут драка началась в избе. Вернулся тот мужик с другими вдобавок, спорить начали за то, кому дом достанется. Ругались пока не начали драться. Все разбили и разворотили в хате. Крис с улицы прибежал с другими людьми, разнимать. Как он нашел меня, не знаю, только вытащил из-за печки и домой унес. С тех пор я живу у него, он мне как отец. Чувствую к нему глубокую  привязанность и благодарность.


Падчерица

Так шли год за годом, выросла я. 20 лет уже исполнилось. Работаю в лавке, торгую тканью, отрезы вокруг, товары для шитья. Помещение не большое, покупателей полно, я стою за прилавком. Иногда помогаю вязать сети рыбацкие. Еще чуть чуть и я старая дева буду. Так долго, не совсем прилично быть в девках. И поклонники есть, да только не нравится мне никто. Один ухажер обихаживает меня, проходу не дает. Замуж зовет каждый день, не люблю я его, не нужен мне. Глубоко внутри сидит чувство, что должна уже замуж идти, против окружения и мнения общества не пойдешь. Мужчин мало в нашем городке, на войну как будто ушли. А тот, что ходит за мной, не служит, он с морем связан, торговые суда, поставки какие то. Приплывают корабли. Уплывают.
Крис тоже против моего замужества, ему никто не нравится из тех, кто порог дома обивает своими сватами. А вот в чем дело — забавная сцена! Он сам ко мне испытывает вовсе не отцовские чувства! Они давно переросли в нечто большее, здесь ревность бушует! Внутри все кипит. Но отчим не разрешает себе признаться во всем даже перед самим собой. Он просто запрещает себе любить меня! «Это плохо, есть моральные принципы, я же отец!» - твердит он себе постоянно.
Я не разделяю его страсти, он для меня как был, так и остался отцом. И не смотря на это, моя теплая привязанность приобретает поистине иное значение, перерастая в нечто дьявольское. Мне нравится дразнить его, я четко знаю, как это делать. Я издеваюсь над ним, видя, как он отводит взгляд, не решаясь прямо смотреть на меня. Настроение его меняется, как качели. Он то психанет, то снова мягкий, как пластилин. Справится с нахлынувшей любовью ему, как мужчине не просто. Меня это забавляет неимоверно. Из простой игры в дразнилки — подойти обнять, слегка коснуться губами, флиртовать, тут же отстраняться. Мелькнуть перед ним, кинув двусмысленный взгляд и ускользнуть. Он порядочный до глубины души, ни разу пальцем до меня не дотронулся, как только я не подстрекала. Мои методы становились тоньше, издевательства изощреннее. Я просто пользовалась Крисом, как кошельком, капризничала и понукала им. При этом плевать хотела на его искренние чувства, я отдавала себе отчет, что не люблю его. И ни грамма совести или сожаления у меня не шевельнулось ни разу. Отказать он мне ни в чем не мог, это было выше его сил, я могла веревки из него вить. Делала что хотела на зло!
Я сейчас глядя на свои игры в той жизни испытываю недоумение — как благодарность и привязанность могли перерасти в такую чудовищно -гротескную форму потребительства?
Крис, не выдержав, решил все таки спровадить меня замуж. Уже мне назло, чтобы с глаз долой меня убрать.

Снеговик

Выдав меня, Крис вскоре смертельно заболел. Что то с легкими, наверное, издержки работы в пыльном, не проветриваемом помещении, с чадящими лампами. Мой муж все время в море, я не вижу его толком. Это по большому счету не важно. Так как любил меня Крис, больше не любил никто. И сейчас я его теряю. Приходит раскаяние, что издевалась над ним и чувство вины. Оно здесь в солнечном сплетении. Небольшой круглый комок, тянущий энергию. Когда я обнаружила его, он пытался спрятаться.  Негативная программа стремиться выжить любой ценой. Пока наблюдала за чувством вины, комок, символизирующий ее, стал светлым и плоским, полупрозрачным. Он нужен мне был чтобы контролировать. Я отпускаю его, теперь справлюсь самостоятельно. Он растворяется.
Я снова у кровати Криса, мне уже легко. Прошу у отчима прощения, он благословляет меня, не успела я договорить слова раскаяния. Желает счастья и отпускает. Я вышла из комнаты, на душе легко, плечи расправились. Я как будто выше ростом стала. Дверь за мной закрылась, как портал между жизнями.
Образ моего теперешнего мужа, такой же серый, как и был. Но теперь он хоть не на мне! Камня не чувствую на себе. Он поднимает руки, чтобы положить мне их на плечи, я отстраняюсь и желаю два шага назад. Муж делает попытку приблизиться, я останавливаю его, боюсь что опять навалится. «я забираю всю свою энергию из наших с тобой отношений и возвращаю твою. Ты согласен?» неподвижно постояв, через мгновение образ супруга растаял, как снеговик.
Теперь я не чувствую у себя за спиной темного пятна, преследовавшего меня. Я дала ему и себе свободу.