Шелест книжных страниц в руках 5 историй

1. Вдаль

Часто мне приходилось скитаться по городам. Транспортный житель со стажем. Сначала это  наивный интерес, потом – суровая необходимость.  Но жизнь иначе не складывалась. Пути, маршруты, машины, переезды, поезда. Тогда, кстати, я ехал на поезде. Он тарахтел и фырчал. На подобное как-то и не обращал внимания раньше, ну, скользит он себе по рельсам и скользит, мне-то что. Однако от скуки еще не тем начнешь заниматься. За окном мелькает один и тот же пейзаж, в руках какая-то газетенка. Скучно ведь.
Напротив меня мужчина средних лет. Кого я только ни видел в поездах. Да, попутчик какой-то тоже скучный. Стриженый под машинку, грубые черты лица, спортивного телосложения человек, одет просто. Я снова уткнулся в текст. Статейки одна на другую как две капли воды похожие, от бумаги воняет цинком. Поднимаю глаза – попутчик смотрит как будто на меня, скорее, даже сквозь меня. Его взгляд – куда-то вдаль что ли. Да, вдаль, никак иначе. Он даже не заметил, что за ним наблюдают. Опять я – в газету, но читать ее мне больше не хотелось.  Всё-таки чем-то притягивал его отрешенный взгляд.
А теперь он смотрит в окно. Выражение лица неизменно. Глаза по-прежнему в никуда. Широко-открытые, почти прозрачные. Тут и мне стало интересно, что же там происходит за стеклом, на улице, а точнее в поле. Мы проезжали какие-то поля. Но он, наверное, видел что-то большее. Похоже, я начал задрёмывать, вдруг поезд резко затормозил, проснулся и мельком глянул на попутчика (думал, что мельком, но по-видимому, беспардонно уткнулся в него глазами, раз этот угрюмый человек всё же сам начал разговор).
– О чем пишут? – безучастно спросил он. До меня сразу не дошло, что он говорит про газету, его неожиданный вопрос меня удивил.
– Да, так, – ответил я.
– Лучше книги читать. В них не бывает этого «да, так», – буркнул он. Голос у него глубокий и даже сердитый. Будто говорит по слогам, – «Заика что ли», – подумал я.
– Ну, когда книги под рукой нет, можно и газетку, – с ухмылкой произнес я, не мог же первому встречному сказать, что вообще-то я – человек не читающий и до этих книг мне нет никакого дела.
– Ничто не заменит хорошую книгу, – в той же манере проговорил он. Конечно, куда мне до него, он лет на двадцать старше. Ему по возрасту положено бросаться такими фразами. Раздражает такое.
– Где найти хорошую книгу? Вот у вас есть любимая книга? Может, что посоветуете? – спросил я, дабы поддержать никому не нужную беседу, но мне очень хотелось спросить, раз он вещает про книги, что ж тогда не читает в дороге.
Мой вопрос его смутил. Да, неужели, так сложно на него ответить? Или у таких, как он больше десятка любимых книг, и он бедняга не может выбрать? Дурацкий какой-то разговор, лучше бы я заснул и проснулся только по приезде в город.
– М-м… Мартин Ид-д-ден, – произнес он запинаясь.
– Что? – не понял я.
– Ну, книга такая. Джек Лондон ее написал.
– А, да, что-то слышал о ней, – нехотя произнес я.
– Это удивительная книга. Каждый, кто хочет состояться в жизни или понять эту жизнь… в общем, ее стоит прочитать, – бессвязно ответил он, слегка покраснев.
– Хорошо. А что в нем такого? Это ж роман, да?
– Прочитаешь, поймёшь, – отрезал он, – А ты что любишь читать? – Тут уже его накрыла волна вежливости, не прилично же на такой ноте заканчивать пусть и никчемный диалог.
– Редко читаю в последнее время, – односложно ответил я.
– Это пройдет. Когда-нибудь это время некуда девать будет.
Мы еще немножко поговорили. О себе он почти ничего не рассказал. Мне только удалось узнать, что он работает учителем физкультуры, что у него жена и, вроде бы, двое детей, насколько я помню. Иными словами, ничего удивительного. Сам он не особо разговорчивый, грубый  и одновременно трогательный что ли, судя по глазам. Серый, скучный. И свитер на нем серый, но чистый и выглаженный.
Всё же мне удалось заснуть. Проснулся, когда уже подъезжали, его взгляд – по-прежнему куда-то вдаль.
Естественно, мы с ним больше не встречались. Но где-то, через пять лет после того случая, я всё-таки прочел ту книгу.  Вспомнил о ней случайно. В ту минуту у меня ничего не было. Просто ничего. О прошлом и думать не хотелось. Будущее казалось невозможным.  Ушел в книжный запой. «Мартина Идена» читал медленно. До конца романа оставалось каких-то пятьдесят страниц, когда снова сел в поезд. Нужно было уехать в другой город на пару дней. Больше ни за кем не наблюдал в поездах. Сидел у окна и читал. От книги не стало лучше, скорее, наоборот. У горла ком. Таким одиноким я еще никогда себя не чувствовал.
Но мне вспомнился тот мужик, физрук в сером свитере и ёжиком на голове. Всё-таки что-то было притягивающее в этом человеке. От него исходило спокойствие. Он по-своему счастлив. Во время всей поездки он смотрел куда-то вдаль. Его взгляд будто направлен в себя, и он мог видеть, видеть изнутри.
Я глянул на свои руки. Затем в окно. Там почему-то сразу на небо.
Не знаю уж, что там видел мой попутчик пять лет назад. Но я, кажется, научился видеть заново.

 ;
2. Про одну толстенную книгу

И даже в маленьких школах есть библиотеки. Об этом она узнала недавно. Учебники обычно они получали всем классом. А про книги ее одноклассники обычно разговоров не вели.
Её же руки всегда тянулись к книгам. Они такие близкие. Ближе, чем несколько одноклассников, с которыми удавалось поддерживать хотя бы нейтральные отношения. Другие ребята как-то не замечали эту девчонку или же очень старались не замечать. Ибо сложно не обратить внимания на какую-то одноклассницу, что редко поднимает глаза. Либо они бродят по тексту без страха потеряться в лабиринте букв, либо её взгляд расфокусирован, и он как будто в никуда. На самом деле, это не сложно – сделать такой взгляд: просто ведешь себя безучастно, будто тебя совершенно не интересует происходящее. Она очень любила читать, но не хотела, чтобы её читали. Поэтому каждое утро будто надевала незримый экран. И правда, со стороны её глаза казались стеклянными.
Девчонка (хотя какая она девчонка, учится уже в одиннадцатом классе) украдкой постучала в дверь. Библиотека, по сути, единственное место, где ей рады. В этот раз пришла, чтобы вернуть прочитанную книгу. Брала ее не в первый раз. Но в библиотеке ждал девчонку сюрприз.
– Здравствуй. Брать или сдавать? Давай быстрее. Скоро перемена закончится, а мне еще книги надо по полкам расставить, – быстро проговорила библиотекарша и добавила: если помнишь, где стояла книга, пойди поставь ее на полку. Я здесь вторую неделю только работаю.
– Да, конечно, – робко ответила девчонка, протянув незнакомой женщине читательский билет, тогда она даже забыла, с какой полки книга, хотя книжные полки в библиотеке знала, как свои пять пальцев.
Она вернулась за читательским, а книга уже на своем родном месте.
– Ах, да, еще отметить нужно, – спохватилась библиотекарша, она явно куда-то спешила.

Взгляд девчонки упал на большую, толстую книгу с жёлтой обложкой, что лежала в стопочке на столе. Это был сборник творчества писателей и поэтов 20 века. Вдруг ее тонкие брови поднялись домиком, на ее лицо краской прыснуло удивление вкупе со смущением. От природы бледные щёки порозовели. «Надо же в этом сборничке есть стихи Северянина?», – как будто не поверила своим глазам она, когда увидела в оглавлении имя любимого поэта.

– Можно, пожалуйста, эту книгу взять? – с легкой дрожью в голосе спросила она, словно книги школьникам больше никогда не будут выдавать.
– Да, – равнодушно ответила библиотекарша и спросила для приличия, –  Что-то заинтересовало?
– Понимаете, в этой книге есть одно стихотворение Игоря Северянина… – с восторгом отвечала она, забыв о стеснении.
– Так, Северянин… Что у нас писал Северянин? Стихи, кажется, – проговорила та женщина себе под нос, – Ну, да, его ж проходят в 11 классе.
Она ничего не ответила больше, наскоро поблагодарив библиотекаршу, вышла из комнаты. Эту беседу продолжать было бессмысленно, не только потому, что прозвенел звонок.

Однако в тот день она никуда не спешила, всё равно освобождена от физкультуры. Села на скамейку в коридоре, открыла книгу. Спустя несколько минут ее окликнул совсем еще детский голосок: «А что ты читаешь?». Она подняла глаза. Перед ней девочка маленького роста с курносым носом.
– Откуда ты? – спросила она недоверчиво и серьезно.
– А у нас тут недалеко дополнительные по музыке, – с улыбкой ответила девчушка и добавила: Я из 5 класса. Меня Уля зовут. Что же ты читаешь? – снова прозвучал тот же вопрос.
– А ты любишь тоже читать? – обычно она попросту не отвечала на подобные вопросы, в лучшем случае показывала название книги на обложке и не знакомилась в школьных коридорах. Тут ее поразила искренность слов девочки.
– Нет. Не люблю эти книжки. Они скучные. Другое дело – музыка, –  ответила маленькая собеседница, нахмурившись.
– А, знаешь, в чем-то ты права, но всё же эта скучность не в книгах, а в людях, которые не умеют общаться с книгами.
– Как же писатели тогда? Они ведь не скучными людьми были?! А книги еще читать нужно.
– Книги можно не только читать, но и слушать. В них живет музыка... – задумчиво проговорила девчонка, – Ты, наверное, не знаешь, есть такой поэт, Игорь Северянин…
– Неа, не знаю. Не слышала даже о таком.
– А кто твой любимый композитор? – неожиданно для нее самой от ее привычного молчания не осталось и следа.
– Ну, Шопен, Рахманинов…
– Если тебе нравится музыка Сергея Рахманинова, значит, это стихотворение будет созвучно тебе.
– Так, что читаешь-то? Ты всю эту книгу прочитала? – девочке явно не давала покоя книга, где около 600 страниц.
– Нет, что ты, я этого толстячка взяла, чтобы как раз и прочитать «Все они говорят об одном».
- А это?..
- То самое стихотворение, где живет музыка. Да, не удивляйся. В литературе тоже живет музыка, ее нужно просто почувствовать.
Они сидели на скамейке в школьном коридоре, читали вслух, вполголоса стихи. Две девчонки. По-настоящему, счастливые. Одна влюбленная в стихи Северянина, другая – в сюиты Рахманинова. Всё вокруг объято музыкой. Но звучали какие-то новые мелодии для них обеих.
Беседа вышла недолгой. У пятиклассницы начались занятия. Да и стихотворение небольшое, всего какие-то три строфы.

После уроков девчонка едва уместила своего «толстячка» в портфель. Впервые за долгое время нашелся человек, который ее понял, и пусть это маленькая девочка. Не всё безнадежно. А самое главное, она почувствовала, что та пятиклассница услышала. Услышала то, что она сама до этого момента не могла услышать. Теперь музыка ее души звучит иначе.

Весной она окончила школу и поступила в университет. Конечно, так и не узнала, что та смешная девчушка, вернувшись домой, достала с полки книгу и начала читать. В тот день в ней проснулась к чтению любовь, собственно то, о чем и пели соловьи в строчках великого поэта. Это произошло благодаря той странной, «взрослой» девчонке, которая взяла в библиотеке толстенную книгу, чтобы прочитать всего лишь одно стихотворение.

 ;
3. Выбор левой руки

– Ну, разувайся, – произнес он, будто каждый день встречает ее на пороге своей квартиры.
– Я ненадолго. Ты же знаешь, – ответила она, словно захаживала к нему в гости часто.
Однако она впервые оказалась у него в гостях. Как так вышло, не очень-то и важно. Можно придумать много причин. Натянутые, растянутые, вычурные. Для чего?
Она прошла вслед за ним в его комнату. И без всяких «чувствуй себя, как дома» ей показалось, что она, действительно, дома. Что-то было в его однушке уютное и тёплое. Хотя всего лишь кресло, кровать, тумбочка, стул, стол, пару шкафов. Не более того. Обычная комната. Стул использовался вместо вешалки, какой только одежды на нем ни висело. Нет телевизора. К чему он, если его не смотрят? Зато большой книжный шкаф, на котором она и задержала взгляд. В ее памяти кинолентой прокрутились редкие эпизоды их встреч. Ни разу не видела книгу в его руках.
– Да, это моя маленькая домашняя библиотека, – с улыбкой произнес он, – Книги стоят на полках, что тут еще скажешь? Что ты сейчас читаешь?
Простой вопрос вызвал лишнюю паузу. Она посмотрела на него. Перед ней всё тот же парень. Рваные джинсы, расстегнутая спортивная куртка-толстовка, из-под нее небрежно торчит клетчатая рубашка. Ветром растрепанные волосы, слегка кучерявые. Пальцы стёртые о гитарные струны. Нет, он не из тех, кого называют «душой компании». Она знает, что он фотограф и немножко музыкант, но книги... будто не про него.
– Неделю уже ничего не читала, – честно ответила она.
– А хочешь... Хочешь взять книгу, любую из этого шкафа, какая тебе понравится?
- Это как-то странно, – с недоверием произнесла она
- Почему бы и нет?! А странно-то что? С детства мечтал о своем книжном шкафе, что пахнет настоящим деревом. Такой вот маленький книжный мир, приглашаю в него тебя. Ну что, о чем почитать хочешь?
– Спасибо, конечно, но это неудобно. Книгу надо возвращать.
– Да без проблем. Ты всегда можешь ко мне вернуться.
Ответа не последовало. Он понял, что сказал какую-то глупость и добавил:
– В любом случае, мы можем где-нибудь встретиться. Хотя, нет, к чему тут встречи, на них еще время выкраивать придется. Я подарю тебе любую книгу из этого шкафа, – произнес он, понимая, что вряд ли когда-нибудь они вот так случайно встретятся.
– Я не знаю, – смутилась она. Тем временем он открыл шкаф.
– Закрой глаза, – произнес теплым, бархатным голосом молодой человек.
– Что?
– Закрой глаза. Рука сама вытянет нужное.

Для нее это было крайне неожиданно. Сама ситуация напоминала ей игру. Только вот ее давний знакомый нисколько не похож не на игрока, не на актера.
Он взял ее за руку. Будучи в той или иной степени художником, он всегда обращал внимание на руки, на форму пальцев своего собеседника. А тут ее рука. Нежная, тонкая кожа, чуть влажная. На такое рукопожатие он не рассчитывал.
Ну, вот книга у нее в руках. В тряпичном переплете, ее точно читали уже много раз.
– «Робинзон Крузо» – ответила она и засмеялась – Книга детская. В классе седьмом я ее читала, кажется. Приключения. Выживание. Тогда аж дух захватывало.
– Ты бы хотела перечитать ее?
– Ну, это как-то не входило в мои книжные планы. Говорила же, что выбор вслепую – это вообще не выбор.
– Но тем не менее, это выбор, выбор твоей левой руки, – ответил он и засмеялся, хотя глаза его по-прежнему оставались серьезными.
– А ты сам-то читал ее?
– Бывало, пару раз.
– Даже перечитывал?
– Не без этого. В детстве так вообще читал две книги сразу. Бабушка меня в шутку Юлием Цезарем называла. Да, не смешно. Но это же шутки бабушки, вот я заливался смехом. Любовь к литературе у меня, кстати, тоже благодаря ей, – с грустью в голосе ответил он. Может ей показалось, но бархат в его голосе будто сменился на хрип, – Знаешь, хорошие книги иногда помогают выжить.
Она открыла книгу на случайной странице, а страница вся в карандашных пометках. Какие-то слова обведены в кружок, какие-то подчеркнуты двумя линиями. Ей хотелось вернуть ему книгу в ту же минуту. Но сколько же в ней моментов, которые важны ему. Не то, чтобы познакомиться с ним, но почувствовать то, чем он живет.
– Обязательно прочитай ее. Если еще встретимся, обсудим. Если нет, то дарю тебе её. Не такая уж она и детская.
– Я верну ее.
Он ничего не ответил. Разговор уже вроде исчерпан. Но у нее много вопросов, о которых она молчит.
– Ну, спасибо за книгу. Спасибо. Как-то странно всё вышло, – произнесла она на прощание, – Книгу верну.
– Возвращайся.
– А если я опоздаю... страниц на десять? Читаю не быстро ведь.
– Ну, тогда только на десять.

Они расстались на улыбке. «Что это было?» – долго этот вопрос будет крутиться в ее голове, а затем она поймает себя на мысли, что хочет вернуться. «Робинзон Крузо»… к таким книгам она равнодушна, впрочем, как и к таким людям как он. Но почувствовала во всём этом что-то тёплое и родное.
Он тоже остался в смятении. Еще ребенком ему хотелось большой книжный шкаф, чтобы каждый гость в его доме мог выбрать любую книгу. Прошло много лет, шкаф есть, но над странным предложением обычно гости посмеивались, и никто не выбирал его любимую книгу.
Она знала, что в этот дом хочется возвращаться, что книга многое может рассказать о ее владельце.
Он чувствовал, что она вернется, даже если и опоздает на десять страниц.



 ;
4. Моя тётушка собирает мусор

– Вот это тебе. Думаю, этот сувенирчик тебе понравится, – смеясь, произнесла она и положила сборник рассказов Чехова перед своей лучшей подругой, с которой они не виделись примерно полгода, – Просто вот знаю, что ты любишь. Неделю назад вернулась из Питера. Там такой чудесный книжный недавно открыли. Заглянула туда за открытками и вдруг вспомнила, что для тебя лучшим подарком всегда была книга.
– И ты запихнула ее в дорожную сумку? – искренне удивилась собеседница.
Они сидели в маленькой уютной кафешке. Заказали травяной чай в большом, пузатом чайничке. Дружат с детства, но в последнее время видятся всё реже и реже. У одной постоянно работа, другая – постоянно в разъездах.
– Ну, значит, в моем книжном шкафу ожидается пополнение. А то, знаешь ли, с пустых полок уже одиночеством веет.
– Какие пустые полки? У тебя ж огромный книжный шкаф, и все книги держатся паровозиком друг за другом.
– Так, месяц назад у меня новый житель в комнате появился. Книги ставить некуда. Вот и прикупила еще один шкаф. Он раза в два меньше того, что ты видела, но такой же вместительный и уютный, цвета сосны, такой, кстати, приятный наощупь. Немножко шершавый возле ручек и какой-то домашний-домашний. Такой же тёплый, как у моей тёти.
– У какой тёти? Сколько лет тебя знаю, ни о какой тёте ты мне не рассказывала.
– Если честно, я сама мало что о ней знаю. Но любовь к книгам ко мне пришла, однозначно, благодаря ей. Она мне всегда казалась странной, особенно в детстве, – задумчиво произнесла девушка и сделала глоток ароматного чая из белой чашки, – Мне было лет семь, родители привезли меня к ней на пару дней. С того раза я запомнила лишь, что она была в серой юбке, и на журнальном столике у нее стояла стопка книг. Все они в каких-то затёртых обложках, старые, пожелтевшие. «Моя тётушка собирает мусор», – подумала я. Да, понимала, что это глупо. Неприятное ощущение, что-то жуткое. Больше никаких воспоминаний.
– Вы не виделись больше?
– Нет. Пару раз встречались. Было дело. Сама к ней приезжала, когда уже стала взрослой. Мне по учёбе была нужна одна книга. Собственно, поэтому. Кстати, она так и носила серые юбки. Просто понимаешь, среди нас есть удивительные люди, которые живут, ну, немножко по-своему. Свои ценности, свое понимание вещей. Свои странности, куда без них. Она собирала книги. Не все книги любимого издательства. Не все произведения одного и того же писателя. Просто книги. Чего только ни было в ее шкафу. Больше всего она любила старые издания и подержанные книги, говорила, что эти книги с душой, что в каждой из них живет дыхание читателя. Заметки, карандашные почеркушки на полях, следы от пальцев на страницах. Что-то личное за обложкой. В ее домашней библиотеке жили и подкидыши, и подарочные издания, и произведения неизвестных широкому кругу, начинающих писателей. Отдельно на полочке: сказки, сказания, былины – словом, те истории, что связывают поколения. Весь мир у нее в домике, где полки – этажи. Как же этот шкаф пахнет деревом... Тогда мне снова захотелось читать. Но иначе. Научиться читать так, как читала моя тётушка. Не жадно глотать буквы, а чувствовать энергетику слов, – закончила она.

Они замолчали обе. Почти уже допили чай, когда у другой девушки нашлись наконец-то слова.

– А у меня ведь никогда не было домашней библиотеки. Да и читать мне некогда. Не мечтала я не о книжном шкафе, не о собственной домашней библиотеке. Как-то раз, когда тоже училась в школе... ну, ты помнишь, как я зачитывалась стихами Маяка, ну, то есть Маяковского, конечно. Как-то раз ко мне в комнату заглянул отец и спросил: «Снова читаешь Маяковского? Ты хоть одно его стихотворение наизусть знаешь?», – «Причем тут это?» – в замешательстве спросила я. –  «Стихи, которые мы любим, они наизусть. Не придется таскать с собой целый сборник. Они всегда будут с тобой, где бы ты ни оказалась». На самом деле, так и есть. Сначала мне показалось, что я никогда не выучу, даже если и буду учить. А потом поймала себя на мысли, что уже помнила к этому моменту часть стихотворения. Не учила специально, но выучила. Нужное и так остается в памяти.
Они просидели в кафешке еще долго, о чем только ни разговаривая.
Сборник рассказов Чехова занял свое место на полке. Всякий раз, когда он оказывался у нее в руках, она вспоминала. Только вот не поездку подруги в Питер, о которой та могла бесконечно говорить, а встречу в кафешке, ароматный травяной чай в пузатом чайничке, запах тётушкиного деревянного шкафа и строчки из стихотворения Маяковского, которые своим нежным голосом читала по памяти ее лучшая подруга детства.


 ;
5. Не грусти больше

– Снова сидишь-грустишь? – окликнул ее одноклассник.
– Вообще-то я читаю, – гордо ответила она, даже не взглянув на него.
– Ну, конечно, читаешь. Постоянно и круглосуточно. Это не вопрос. Ответ на него очевиден. Да и то, что ты грустишь тоже факт. Неужели в книге печальный конец? Хотя вряд ли. С тобой что-то другое происходит.
– С чего ты взял? – спросила она, по-прежнему не отрываясь от книги, переворачивая страницы  одну за другой, – Ты что-то спросить хотел? Спроси. Видишь, я читаю.
– Ну, не сердись ты. Да, вижу. Много чего вижу и не только потому, что я в очках, – после этих слов она всё же посмотрела на него. Взгляд выдавал растерянность, – Только не надо мне тут заливать, что ты читаешь из-за экзаменов, всем экзамены в этом году сдавать, и все так или иначе готовятся. Что ты читаешь?
– «Героя нашего времени» перечитываю.
– Просто так перечитываешь, как рядовую книжку? Или как «Маленького принца» Экзюпери?
– О чем ты? Да, перечитываю, просто так. Причем тут «Маленький принц»?
– Ну, это ж твоя любимая книга. А книги любимые мы перечитываем по-другому.
– Откуда ты знаешь?
– Да вот так вот. Вижу, знаю, помню. Ты ведь ее перечитываешь не просто так, – произнес он и откашлялся.
Подкашливал он иногда, когда особенно сильно нервничал. Но всегда старался держать лицо и превращать свой недостаток в достоинство. Как только чувствовал, что скоро вырвется из его груди этот противный зверь, начинал высокомерно смотреть на собеседника, демонстрируя безучастность и незаинтересованность.
Почему-то в этот кашель не разозлил ее, и лицо его осталось прежним, не следа надменности на нем.
– Вообще-то в «Герое нашего времени» не так уж много печальных моментов, – произнес он после паузы, – Я уже три раза читал эту историю.
– Ты? Три раза? – вдруг вырвалось у нее. Она уже отложила книгу в сторону.
– Смешно. Конечно, не часто я читаю книжки. Но с этой у меня отдельная история. Ты только представь, что случилось дальше...
– Печорин умер. Если ты и правда читал это произведение, то должен об этом знать, –  строго и как-то по-учительски сказала она, накинув на плечи пиджак. Вроде уже наступила весна, но из окон до сих пор веет зимней прохладой.
– А если бы не умер? Представь, что он такой же живой человек, как и мы с тобой. Представь, что он встретился не с Максимом Максимычем, а с самим Лермонтовым.
– Это невозможно, –  холодно ответила она, – Понимаешь, невозможно.
– Неа, не понимаю. Возможно всё. Только представь их встречу. Автор и его герой. Что если их жизни шли параллельно? Как ты думаешь, сам Лермонтов понял бы Печорина, ему близки его мысли, что скажешь?
– Скажу, что ты выдумщик. Они бы никогда не встретились. Потому что Печорин – не герой, а собирательный образ.
– А для меня он – герой. Причем даже в прямом смысле слова. Кстати, по-твоему, мог бы сам Лермонтов быть собирательным образом? Собирательный образ поэта, интересно ведь.
– Это бессмысленный разговор, – произнесла она, но как будто уже забыла про книгу, которую читала. Она смотрела на него, на человека, с которым проучилась десять лет практически за одной партой. Он совершенно не разбирается в литературе, это понятно по его вопросам. Но размышляет о таких вещах, какие ей никогда бы не пришли в голову. Что-то было в этом долговязом разгильдяе с горящими от любопытства глазами.
– Ну, а если про Экзюпери?! Ты думаешь, он написал эту сказку про маленького принца, лиса, барашка и розу? А может, всё наоборот?
– Наоборот – это как?
– Вдруг Маленький принц написал про Экзюпери?
– А с Лисом тогда что? – засмеялась в ответ она.
– Тоже был соавтором.
– Ты сам понимаешь, что сейчас сказал?
– А что?! Все может быть. Даже если это и ерунда, представь, что нас с тобой тоже кто-то пишет, что мы герои чьей-то книги. Кто-то хочет, чтобы мы сейчас вот тут в школьной столовке сидели, говорили друг другу глупости, пили безвкусный чай и были при этом счастливы.
– Счастливы? – не смогла она скрыть в голосе удивление.
– Я – да. А ты – нет что ли? Тебе ведь сейчас хорошо.
– Сейчас да, а вообще...
– А вообще не так уж и важно. В моменте либо есть счастье, либо нет.
– Но тогда получается, что этот писатель, у которого мы – персонажи, знает, каким и когда будет конец, так?
– А разве писатели не идут за сюжетом? Что-то для них тоже новое и неожиданное. Они сами точно не могут сказать, что будет дальше.
– Могут. У каждого произведения своя структура. Писатель обо всём думает заранее, – ответила она и неожиданно для самой себя добавила: но я не писатель, конечно. Не знаю, как происходит рождение истории.
– То-то же. Хотя мы все писатели: и ты, и я, и другие люди. Мы же пишем друг друга, как видим. Только и всего. Хотя да, это ерунда, глупость, и нет смысла мне больше с тобой тут рассиживаться, – произнес он с каким-то огорчением что ли, пусть и держался в разговоре твердо.
– Подожди, – окликнула она него, – Подожди, ты приходил просто, чтобы поговорить обо всём этом? Ты для этого подошел?
– А мне бы, и правда, очень хотелось пожать руку Печорину. Вот так взять и пожать. Не спрашивай, почему и для чего. А еще поговорить о том, о сем с Маленьким принцем, познакомиться с Лисом и хоть раз взглянуть на ту самую розу, – будто не услышал ее вопроса, он посмотрел на нее, отвел взгляд в сторону и добавил: только ты это... давай не грусти больше.


 
;