Ёлка

     Давно у Еськи не было ощущения праздника в канун Нового года. Понятное дело, работа отобьёт всякое желание суетиться, хочется просто лежать и смотреть на мерцающие в пушистых ёлочных лапах, танцующие и подмигивающие огоньки.
     Однако в этом году всё было по-другому. Во-первых, работы не стало с сентября. Стало волшебно легко и пустынно, "весело и страшно", как в песне Егора. А перед самым Новым годом появилось наконец-таки ожидание праздника, как в детстве, зуд в руках - наряжать ёлочку,и вот это предвкушение медитации - глядя на бегущие в бесконечном новогоднем танце огоньки гирлянды.
     Конечно, пока готовила все эти обязательные культовые салаты и нарезки, которыми можно свободно накормить отряд снеговиков-новобранцев, а не семью из четырёх человек, устала. Но ёлка примирила и с этой неизбежной необходимостью.
     А потом, после окончания всех новогодних праздников, даже февральского восточного Нового года, Еська никак не могла согласиться с тем, что это чудо-дерево, этот восторг, это волшебство нужно разобрать на части и сложить в коробки до следующего новогоднего безумия. Она всегда была упрямой, а теперь в ней как-будто проснулось это детское чувство, не позволяющее убирать в коробки чудеса.
     И она не убрала ёлочку. Ни в феврале, несмотря на ворчание домашних, ни в марте, причём празднование Женского дня при наряженной ёлке повергало её в особый восторг, и заставляло окружающих волноваться, а всё ли благополучно в Еськином королевстве.
     И очень хотелось не расставаться с ёлкой и дальше, но с неё начали необъяснимым образом падать игрушки. И Еська поняла - весна требует своё.
И, скрепя сердце, достала коробки.