фанат

       последнее время я часто сидел в ванной и думал о том, как хорошо бывает предаться воде и закрыться ото всего вокруг именно здесь. по определённым причинам мне нравилось просто включать кран и, забравшись в эту металлическую раковину, наблюдать, как она вместе с моей тушкой, лежащей внутри, медленно заполняется горячей водой до краёв, а потом, гораздо быстрее, опустошается. и так по кругу -- раз за разом, часами.
        мне нравилась вода, нравились её консистенция, непостоянность, средняя температура, прозрачность, звук, который она издаёт почти постоянно -- это такая игра для зрения, калейдоскоп естества. через воду ты сам меняешься -- всё твоё тело, находящееся под этой субстанцией, начинает видоизменяться, вибрировать и ходить волнами. в конце концов, наверное именно поэтому мы так любим принимать душ вместе с женщиной -- вода создаёт магию неуловимых изменений. мы превращаемся в живых богов -- благоухающих, чистых, скользких. температура всё время растёт, волосы приобретают более тёмный цвет -- всегда более тёмный, а капли сползают вниз, оставляя искусные резные дорожки в самых нужных местах.
        именно поэтому часто день для меня начинался и заканчивался долгим приёмом ванной, независимо от того, просыпался я с женщиной или в одиночестве. иногда душ был таким долгим, что он плавно перетекал в обед или, закономерно, в ужин, вследствие чего все дела, встречи, занятия в универе и планы на вечер отменялись. сегодня не исключение. я заперся и сидел там. просто сидел и думал. и мне хотелось, чтобы кожа медленно слезла, как костюм, чтобы всё растворилось в кипятке. маленькие волны обжигали тело, подбираясь к подбородку, к самому лицу. вот сейчас, еще мгновение -- и я скроюсь совсем в этом маленьком корыте, уйду незаметно, с головой, целиком! наконец-то... и никто и ничто не достучится до меня.
        сама мысль об этом повышала градус волнения до градуса кипения воды. и это было прекрасно, это было одним из лучших чувств. но даже здесь меня преследовала мысль о чём-то, что я должен делать -- непременно, обязательно должен. сейчас же выйти, не вытираясь, надеть одежду, вылететь в коридор и кланяться, кланяться, кланяться. во все стороны. выбежать на улицу и вопить о том, как ярко светит солнце, какие успешные и искренне настроенные люди вокруг, как у меня много времени и вообще, жизнь только начинается! все слышали? да, да, только начинается! это относится и к бомжу на коляске у метро, и к старой размалёванной шаболде, ругающей молодёжь за слишком короткие юбки или слишком длинные языки. но даже если тебе 80, а ты всю жизнь была проституткой, то это тоже ничего. в особенности, если учесть, что "маленькие пенсии у нас в стране только у тунеядцев", этой трудолюбивой мамзеле будет хватать на румяна и реснички как минимум ещё лет десять, так что хватит о грустном.
        на самом деле, это всё действительно так, и я определённо д о л ж е н  так, но почему-то мне не хочется даже думать об этом. присутствовало ощущение того, что всё это только для отвлечения внимания от главного. например, от того, что зима уже почти десять дней как кончилась, а я даже не заметил и не могу припомнить, когда она началась. или от того, что люди -- неустанные мануфактуры по производству мнимого удовольствия, но в то время, пока они его производят, они совсем ничего не успевают получать для себя и поэтому все их кишки заполнились въевшейся копотью, как это бывает с трубами промышленных заводов. наше внимание отвлечено от того, в конце концов, что все мы не удовлетворяем ожиданиям друг друга, и ты либо принимаешь это как данность и просто идёшь мимо по своим делам, либо расшибаешь лоб обо всё это до такой степени, пока из треснувшей кости не высунется кусочек розоватого мозга.
       -- но ведь до той поры, пока он не вылез, я не мог быть точно уверен, что он есть, ха? -- спросишь ты. я и сам спрашиваю себя. но нет, дорогуша, все мы знаем, что смерть -- это неизвестно и странно, а ещё мы знаем, что есть много способов закончить проще, и если уж ты так хочешь убедиться в наличии мозга в твоей голове подобным способом, то лучше уж выпей таблеток, к примеру. или пусти себе кровь на запястье. или нажрись чего-нибудь крепкого и усни на морозе, пока ещё зима и есть ещё возможность замёрзнуть насмерть. ну, да, зима кончилась. видишь? я снова забыл об этом, чёрт возьми.
       -- так что с тем самым, как его... ну, с этим главным, от чего нас всегда отвлекают? -- я выбирался из воды и вставал на коврик, задавая себе этот вопрос вслух. Да, спрашивать подобное у запотевшего зеркала, находясь перед ним без трусов -- не каждому понятное действие. но, как я уже говорил, мы разные. все мы по-своему изуродованы индивидуальностью окружения. мы не удовлетворяем друг другу, нашим богам, самим себе, нашим родственникам, нашим знакомым, нашим друзьям и врагам, природе, судьбе, профессии или месту работы. мы всегда всё делаем неправильно, всё всегда должно не получиться. это и есть начало ответа, это и есть, вероятно, сам ответ, концовка всего. это то, к чему все привыкли, к чему приучают друг друга с самых пелёнок -- к тому, что всё не так. рано или поздно надо будет это сказать и самому себе, осознать, увидеть в других, почувствовать вокруг. как же иначе? остаться единственным тем, кому всё удаётся, размахивая членом перед аудиторией? нам всегда не хватает времени, не хватает стержня внутри, желания, массы яиц или чего угодно для того, чтобы написать, позвонить, подарить, вспомнить, сыграть, пережить, даже обосраться как следует нам не хватает пяти минуток. как же быть?
       стоя в ванной и перечисляя всё это почти вслух, я вдруг немного отвлёкся на отражение, а конкретно -- на прыщ на плече. когда оно успевает выскакивать? ещё и не давится. гной слегка стрельнул, и кожа стала ощутимо вздуваться, приобретая красноватый оттенок. вся эта моноопера с декорациями ванной комнаты вызвала во мне сплошной истерический восторг. мысли ещё сильнее ударили в голову. как мы подвержены всему, что происходит, как быстро мы заканчиваемся, как это правильно. тем не менее, зная всё это, я продолжаю, и каждый из нас продолжает, потому что всегда есть какой-то импульс, как у волны. и всегда будет препятствие этому, защитный механизм.
       сейчас этот импульс привёл меня к цепочке всего происходящего ежедневно. эта мутота, этот прах настолько забивают уши, глазницы, ноздри и все похожие отверстия, что дышать становится нечем. вся эта нечисть никак не связана с образом жизни, всё это не исходит из финансовых возможностей или каких-то случайных поворотов судеб. нет, это куда более глубинный и постоянный конфликт с тем, как устроено бытие. ты можешь забыть о жратве, о любви, о праздниках, о мастурбации, об искусстве. ты просто забиваешься в угол, сидишь здесь и продолжаешь писать или музицировать -- просто класть руки на клавиатуру, извлекая из инструмента безумные кластеры звуков, напоминающие абсолютно разные вещи. но всё это говорит тебе куда о большем, чем логичная тупая болтовня о жизни -- о несуществующем будущем и моментально исчезающем прошлом. что ещё делать в таких ситуациях? просто жрать и смотреть фильмы? кататься по экскурсиям в городе? путешествовать? в жопу. жизнь создана не для удовольствия, исчерпывающего её время. жизнь вообще, вероятнее всего, никем не создана -- это произвольно возникший продукт, страстная рефлексия материи, движение дальше, дальше, так далеко, чтобы очертаний не было видно. и мы, закованные в это, придумали, например, способы не замечать всего. так много способов, названных жизнью, зачастую -- счастливой и даже семейной.
       но что-то внутри нас постоянно бунтует против этого. мы чувствуем умирание, бесполезность, несправедливость. в конце концов, мы придумали любовь. придумали её как факт всеобъемлющего действия, связанного напрямую с ещё одним (или двумя, тремя и т.д.) человеком. как было бы глупо найти такую любовь, даже если бы она существовала -- вне тебя самого, но при участии тебя. сколько об этом написано бездарнейших  историй бездарнейшими писателями. я никак не претендую на все эти титулы, но даже мне очевидны фарс и фальшивость этого действия. мы приспособленцы -- вот, что положено в основу историй "о жизни". прожжённые временем тётки и дядьки написывают о том, как было прекрасно облапать милое личико, сиськи, бицепсы, лицезреть голливудскую улыбку, потом ходить вместе по галереям, встречаться на званых вечерах, привыкнуть к тому, что утром ты видишь этого человека рядом и назвать всё это любовью. только потому, что ещё одно тело задержалось поблизости твоего тела. и вместе вы исследовали мир, а так же друг друга, поскольку оба являетесь такой же частью этого мира, как и птичье дерьмо на носу бронзового Петра Ильича перед консерваторией. только вся эта разношёрстная и увлекательная информация не даёт нам ничего весомого для того, чтобы опереться хотя бы на примерный ответ при страшных вопросах в стиле "что я такое?", "в чём смысл?", "что дальше?".
       дальше ты просто открываешь дверь ванной изнутри. и холодный шквал обдаёт тебя с ног до головы. ты возвращаешься туда, откуда бежал. дальше -- очередное начало того, что каждому из нас уже хорошо известно. дальше работы, семьи, триумфы и провалы, дальше новая музыка и новое кино, люди, которые тебя предадут и они же, люди, помогут вновь подняться. меняются только лица и роли. дальше всё это вновь -- такое ожидаемое, предсказуемое, но каждый раз новое. и поэтому нельзя сказать, что ты утомился от жизни или что ты всё знаешь наперёд, особенно, в свою неполную четверть века. ты просто сквозишь через эти переплетения сюжета, придумываешь собственный, не запоминая даже имён главных героев. да и какая разница, если титров с галёрки не видно? вместо тебя до них доберётся кто-то другой, сильно моложе. возможно, этот кто-то будет так же измучен поисками и мыслями. быть может, он остановит взгляд на инициалах сценариста и подумает -- а ведь неплох был этот чёртов ублюдок...
       кстати, ты когда-нибудь слушал десятую симфонию Малера? очень советую. мне кажется, это больше, чем гениально. а лучше послушай их все -- с самой первой. думаешь, я фанат? просто хочу, чтобы ты узнал имя моего героя из титров, когда всё закончится. я его, например, не знаю.

9-10. III. 2019