11 от 11. 03

Кому, как не тебе знать усталость, казалось бы. Но ведь ты не устаешь, правда?
Это чисто человеческое, живое — потребность уставать. Тело устает вместе с человеком, его ломает, ему хочется полежать и посмотреть что-то низкопробное, чтобы не впутывать уставший мозг.
Но усталость ломает их.
Ты помнишь, как выглядели трупы после колес неосторожного грузовика в феврале под Сталинградом?
И я помню. Они очень схожи. Внешне. Людей выламывает. Психика их сложна, но несовершенна, ошибки пробираются в измученный неправильным образом жизни желудок, заставляя организм плеваться кровью. Они столько ошибаются, пустота. Наверное, стоило бы собрать ****скую коллекцию этих ошибок, расставить по полочкам, ярлычки повесить и на каждой написать «ошибка века». С маленькой буквы, потому что век ничто по сравнению с вечностью.
Их ошибка может повлечь за собой смерть. А может пощечину, групповое изнасилование, сгоревшую шарлотку или ребенка с сердцем наружу. Многие живут далеко не первую жизнь. То ли тупость неисправима, то ли ошибаться слишком весело, чтобы прекращать.
Живые все мазохисты, или просто подавляющее большинство?
И что, собственно, сложного в том, чтобы попытаться предугадать? Попытаться. Потому что ты можешь захотеть поехать на отдых. Пригласишь друга. А мама друга, принеся домой снятые с карты деньги на этот чертов отдых, отдаст их гипнотизёрам, которым она случайно откроет дверь. Они не предскажут этого. И в конце концов все, чего они не учли, навалится на них смердящей своей тушей и раздавит в пыль. Они всегда любили быть снизу?
Звучит, согласись, безумно пошло. Но биология, банальная биология, инстинкты... Ты знаешь, насколько я не люблю утверждения из серии «сложилось». Меня подбешивает.
Наверное, потому, что у меня никогда ни хрена не складывалось.
Зависть, зависть, поросшая волосами зависть. Ну, нечего-нечего. Не задерживайте очередь.
Только вот причем тут, собственно, здоровый эгоизм? Где эволюционная гуттаперчивость между атомарным индивидуализмом и коллективной взаимозависимостью? Манипуляторы против эволюции, звучит многообещающе, в прокате мы бы собрали.
Эта дикая «демократия шума» разрывает их барабанные перепонки, слышишь?  Глобальный семантический терроризм, разорваные причинно-следственные — посмотри, как они кровоточат, как уродливо хлюпают разорванными краями голубоватых вен, как шерсть их, прозрачная и чистая, окрашивается темными пятнами.
Амебы пожирают их немощные туши, чавкая и пуская густые желтые слюни.
Рука под уздцы, рву — она встает грузно, шатаясь и дыша. Я сдираю визжащую от ярости тушку с хребта, откидываю в сторону. У причинно-следственной большие печальные глаза, и она очень похожа на фестрала.
Ничего, девочка, говорю спокойно, слегка потягивая повод. Ничего, она делает осторожный шаг, и озноб проходит по ее телу. Это не ламинит. Это лечится.
Они должны сделать это вместе, пустота. Как бы не хотелось — в одиночку всех не вывести. Мне нужна помощь. Она нужна вам, чертовы идиоты. Да, черт тебя, да, представь, что сейчас, вот прямо сейчас на дворе сорок первый.
Мне плевать на то, сколько тебе, ребенок. Хоть тридцать, хоть пятьдесят. Тебе нужно повзрослеть, потому что иначе нас сомнут. Всех. И трупы наши будут жрать семантические амебы.
Тебе не больно, Харламов. И ты не устал. Война давно закончилась, и сейчас нужно сделать только одно — вывести со словесного поля боя чертовых логических лошадей.
Скажи мне, я смогу быть настолько жестоким?