Утренний ужас

Что-то вроде предисловия:

Есть в немецком языке такое слово: “Morgengrauen”, которое переводится как “рассвет”. Если его “расчленить”, то мы получим “Morgen“ - утро, и “grauen“ - светать. Однако, если взять „grauen” не как глагол, а как существительное, то это получается „Grauen” - то есть ужас. И вот вместо обычного рассвета мы получаем „утренний ужас”))
Но не ужас в буквальном смысле. Ужас тут заключается в том, что Часы раннего утра - поистине чудесное время, и когда ты видишь рассвет во всей его красе, то чувствуешь себя пораженным, и чувства охватывают тебя - возможно, даже призраки этих чувств, потому что сами они словно затерялись во времени или утеряли свою свежесть...и ты не знаешь, как вернуть себе эти чувства.

А до прихода рассвета обычно приходит заря - Morgenrot.

В общем, этим двум прекрасным явлениям в посвящён сей текст))

______________________

               

На берегу ночного моря не было никого - только набегающие на берег и убегающие обратно волны, и не было слышно ни звука, кроме их шепота. Таким бы увидел этот берег обычный человек, окажись он сейчас здесь.
На самом деле, на краю берега, где волны оставляли морские сокровища в виде ракушек разных форм и камней с узорами, высеченными морем, стояли две фигуры. Они были безмолвны и слишком спокойны - словно статуи, которые скрывают за собой древние тайны человечества.
Они смотрели вдаль, на линию горизонта - туда, откуда приходит и куда затем прячется солнце, позволяя появившейся луне таинственно сиять в своем одиночестве.
Кем были эти двое? Если бы их кто и увидел, то принял бы сперва за людей: они стояли нагими, но по их фигурам нельзя было определить половой принадлежности. Свет луны придавал блеск их волосам: у одного из них они были более холодные, как утреннее сияние, а у другого же - более жгучие и алые.
Быть может, это ангелы? Навряд ли, ведь у них не было крыльев. Если судить по человеческим понятиям, их можно было бы назвать братьями. У них даже были имена: Грауэн и Рот Морген.
Очередная волна сделала свой забег, оставив на берегу ракушку и убежав обратно. Один из братьев поднял ее и вытянул руку вперед: так, чтобы лунный свет падал на предмет.
- Похоже на душу человека, не правда ли? - спросил он, не ожидая услышать ответа.
Он продолжил:
- Также, как эта ракушка, душа человека оказывается в море, несется по волнам своих чувств, переживаний, событий, и никогда не знает, к чему это в итоге приведет ее. Но в конце она, как эта ракушка, оказывается в наших руках, и уж тогда-то ее можно раскрыть и увидеть, что она таит в себе. Люди верят, что если приложить ракушку к уху, то можно услышать шум моря. А мы с тобой можем услышать их души - то, что их волнует.
- Ты ужасен - сказал второй, Рот, но улыбка его при этом была мягкой.
- Это почему же? - с некоторой долей удивления спросил первый, но голос его все же был спокоен.
- А ты подумай, сколько таких ракушек уже оказалось в твоих руках. Если бы ты был человеком и увидел свет, который сам излучаешь, то испытал бы тот же самый ужас, что и они - ужас красоты - и как глубоко он проникает в человека, который, возможно, не может ощутить свой свет. Людей мучает твоя красота, когда они тебя видят - но именно твоя красота заставляет их души раскрываться и впускать глубоко в себя твой свет - хотя она уже давно не может ощутить свой. Кому-то твое сияние приносит надежду на начало нового, кто-то при его виде чувствует тоску - и это запертая в теле душа тянется к свету изначальному, коим ты и являешься, но все же не может до него достать, а тело мучается от своего несовершенства и нечистоты.
Грауэн внимательно его слушал, смотря, слегка прищурившись, на убегащие волны.
Рот продолжил:
- Присутсвует в этом некоторый драматизм, но вместе с тем это прекрасно - ужасно прекрасно. Прекрасно потому, что человек переживает все то, на что в своей суете не обращал внимания, и вспоминает, что в нем, оказывается, есть свет, особый свет, никак не связанный с его благоустройством в мире вещей и потребностей. Это свет изначальный, свет природный. Но как далеко он от него ушёл? Когда он осознает это, то ему становится больно, нестерпимо больно, что он даже готов лишить себя жизни - лишь бы только вернуться к этому свету.

Наступил нужный час - тот час, когда на небе появилась дугообразная и полупрозрачная дорожка, которая начиналась от берега и заканчивалась где-то за морем. Волны продолжали тихо перешептываться.
Первым на эту тропинку ступил Рот и постепенно начал удаляться от брата. Через некоторое время и Грауэн ступил на неё. Хотя Рот был уже вдалеке, Грауэн видел алое сияние, которое стало исходить от него, постепенно переходя к золотому свету и укутывая часть неба, словно аура.
То же самое происходило с Грауэном, когда он следовал за братом - от него исходило сияние, но уже более янтарное, и сменяло собой ночную синеву.
Вдалеке, где уже скрылся Рот, виднелись высокие строения - это был город. Приближаясь к нему, Грауэн подбирал встречавшиеся ему на дороге звезды, оставленные ночью, и, сжимая их в руках, распылял образовавшуюся пыльцу по небу. Опускаясь вниз, она становилась гуще, и дымкой наполняла улицы ещё спящего города.
Наконец и здесь он соприкоснулся с ало-розовым буйством красок, которые оставлял Рот, и над городом образовывался янтарный свет. Он пробивался сквозь туман, в котором был город, и заглядывал в окна домов.

Один человек, который к этому часу уже не спал, подошёл к своему окну, и свет лёг ему на часть лица. Вдруг он почувствовал, как внутри него что-то сжимается - это происходило с ним в последние годы по утрам чаще. Это чувство можно было бы называть тоской, смешанной с отчаянием, переходящим в стремление к чему-то новому. Ему хотелось разделить с кем-то это чувство, но с кем? Однажды он этого не выдержал и поделился своими переживаниями с доктором, который в свою очередь заключил, что это надо лечить, дабы не развилась депрессия. 
Слишком чисто и свежо было это небесное сияние и напоминало человеку о таком же чистом и свежем детстве, когда мир словно ещё казался естественным и ощутимым - а теперь у него словно что-то вырвали из рук, и эта чистота и свежесть стали ему недоступны. Но как почувствовать себя обновлённым? Освободив свою душу?
Вдруг в дверь постучали.
- Да, заходи. - прозвучал мужской голос
- Вы уже принимали лекарства? - спросил вошедший - молодой лакей.
- Скажи мне, к чему это все?
- Чтобы быть в норме и работать над дальнейшими проектами, которые вам предстоит разработать.
- Верно - отвечал человек, все также глядя в окно. Рассветный свет освещал его глаза. - Но разве это искренне? Я имею в виду, зачем это делать, если эти бодрость и хорошее самочувствие исходят не от твоего сердца или чистого разума, а от каких-то препаратов? По-моему, это самообман. И разве искреннее то дело, которым мы занимаемся? Разработка новых машин на благо человечества, новых технических возможностей ради так называемого светлого будущего и просветления. Но мы просто обманываем себя. Изначально я думал, что этот прогресс действительно приведёт нас к свету, в котором нуждаемся. Но теперь я вижу, что мы отдалились от него - хотя он был дан нам с древних времён. И только в утренние часы, в тишине, можно вспомнить об этом свете - достаточно посмотреть на небо. Ты знаешь, мне кажется, что с этими проектами я уже давно утерял свой свет - поэтому мне так больно бывает по утрам смотреть на него. Мне его не хватает. Не хватает естественности и реальности. Ты работаешь здесь, чтобы помимо твоей основной должности почерпнуть параллельно знания о том, что есть прогресс и как он осуществляется. Так вот, знай же - этот прогресс ведёт нас к одиночеству и отделяет друг от друга и от того, что реально. Как давно ты навещал своих приятелей, вместо того, чтобы отправить им электронное сообщение? Сейчас все мы хотим всего больше, быстрее, эффективнее; но что, если то, что нам действительно нужно, всегда было рядом? А мы стремительно и добровольно удаляемся от этого...
Вошедший слушал его, но не знал, как лучше на это ответить. Решив, что у хозяина обострились перепады настроения с приходом весны, он нашёл подходящими следующие слова:
- Примите все же таблетки. Ведь они действительно помогают.
Мужчина усмехнулся
- Друг мой, ты, по-моему, не совсем меня понял...тебе знакомо это чувство, когда ты внезапно ощущаешь внутри себя решимость и понимаешь, что сегодня особый день? Я сейчас, глядя на рассвет, почувствовал, что сегодня самое время для нового начала. А, впрочем, зачем тебе это...мы уже далеки от этого...
- Вот именно, сэр, отличный день для начало нового проекта. Но сперва все же примите лекарства. 
Мужчина вздохнул.
- Ладно, оставь все здесь. Если что, я тебя позову.
Лакей вышел, а мужчина остался стоять у окна.
В это время он, как правило, отправлялся на прогулку, поэтому через некоторое время он вышел по направлению к лесу.

Утренняя прохлада наполняла лес, а листья деревьев отсвечивали янтарным светом - все дышало чистотой и свежестью. «Так пахнет новое начало» - подумал человек. Ощущение боли и отчаяния, которые обычно охватывают его по утрам, вдруг отступили.
Он смотрел на свет и ощущал, что становится к нему ближе.
Он сел у ручья и ещё некоторое время наблюдал за игрой искорок, которые рассветное солнце оставляло на воде. Тишина, только звуки природы.
Он закрыл глаза и почувствовал, словно его плоть растворяется, становится единым целым с окружающим. Вот он сам становится искоркой, которую уносит ручей; шелестом трав, который ласкает слух; утренней дымкой, как призрак обнимающая землю, тёплым ветром, который стремится к долгожданному свету...
Он испаряется.

Рот и Грауэн давно пересекли по небу город и оказались на берегу другого конца.
- Ну вот, о чем я тебе и говорил. - начал Рот.
- Ты о том человеке? Я наблюдал за ним, когда проходил мимо.
- Да. Как долго его призывал к себе и тем самым мучал твой свет...вот какой ужасной силой ты обладаешь!
- Ну а теперь он свободен. Смотри-ка!
Волна принесла на берег ракушку. Когда Грауэн взял ее, то они увидели внутри неё сияющую искру. Грауэн поднёс ее к уху и начал слушать.
- Да, неспокойная душа...многое в жизни сотворил, и все это оказалось полезным людям, но он чувствовал все же, что это не тот путь. Ни для него, ни для людей. Что с ним теперь делать? - спросил он, перестав слушать.
- Дай ему следующую жизнь. Его душа несет благие намерения, которые ей надо осуществлять дальше - только больше не в этой жизни.
- Интересно, сколько нас ещё ожидает душ, разочаровавшихся в современном мире и от этого разбитых...и сколько тех, которые так и останутся под влиянием современного, как они его называют, прогресса?
- Не волнуйся за это, - улыбнулся Рот, - рано или поздно все они вернутся к Изначальному. Он положил руку брату на плечо.
Грауэн ещё некоторое время рассматривал ракушку, а потом поднёс ее к ночному небу. Лунный свет упал на неё, и через мгновение она испарилась, словно мираж.
Волны набегали друг за другом на берег и перешёптывались между собой, а над ними пролетал морской бриз.