Грешники Божии

1. Раб Божий

Вячеслав открыл скрипучую ветхую дверь старого коровника, прошёл по прогибающимся доскам сеней, и, сняв с двери одеяло, вошёл в хлев. Рыжая корова Голштинской породы Марьяна встала, медленно повернула крупную голову и лизнула паренька в плечо. Она поняла, что её сейчас покормят и подоят, и что кончилась ночь. Вячеслав снял с черноволосой головы серую шапочку, сбросил куртку, и, включив кипятильник в ведре для пойла, принялся сгребать навоз.
Тут в дверь постучали с молитвой Иисусовой.
  - А, матушка Таисия, доброе утро! – Сказал приветливо Вячеслав.
  - Вячеслав, доброе утро! Марьяша, привет, - обратилась только что вошедшая пожилая трудница к присутствующим.
Вячеслав стал гадать, зачем она пришла на коровник. Но тут всё выяснилось.
  - Слушай, Слава, ты меня не научишь корову доить? А то меня на дойку назначили, а я раньше только коз доила, и то – давно.
  - Конечно, научу. Посмотрите сначала, как вымя нужно мыть, я как раз мыло развёл, - сказал парень, ставя скамеечку под корову.
  Таисия мыла вымя, ласково ободряя скотинку. Марьяне было неприятно: непривычные чужие руки, но она терпела, лишь изредка дёргая ногой. 
  - А теперь вымя нужно помассировать, намазав вазелином, - сказал Вячеслав.
Доить у Таисии сразу получилось, хоть её слабым рукам такая страшная нагрузка была непривычна. Видя это, Вячеслав сказал:
  - Ничего, привыкните, и потом будет легко, мне тоже тяжело было сначала.
Таисия, откинувшись на бревенчатую стену и отдыхиваясь, спросила:
  - Слава, а где ты корову доить научился?
  - Да я, когда из областного детского дома сбежал, в Александровке жил, у чужой бабушки. У неё корова была, Зорька, и бабушка научила меня доить. А потом у бабы Мани инсульт случился, я за ней ухаживал, и корову доил.
  - А Александровка – это где?
  - Непроходимое место, безлюдное. Деревня заброшенная.
  - А сколько тебе тогда было лет? – Спросила Таисия, начав жалеть парня.
  - Одиннадцать.
  - А в монастырь ты как попал?
  - Баба Маня умерла, вот я и пришёл.
  - Странно всё как-то. У тебя хоть паспорт есть?
  - Нету, - признался Слава.
  - А как же тебя наша Игумения приняла?
  - Я помолился, - тихо сказал Слава.
Тут Марьяна опрокинула поилку, и по соломе под коровьими ногами потекла вода. Вячеслав налил из бочки воды и снова включил кипятильник, а мокрую солому сгрёб.
  - Матушка Таисия, а вы не можете мне что-нибудь про Елисавету рассказать?
  - Про кого? – Не поняла Таисия.
  - Про трудницу Елисавету, - сказал Вячеслав и покраснел.
  - А что рассказывать, она весь монастырь на уши поставила, всех построила. Паломницы от неё плачут.
  - Нет, не говорите так про неё, она добрая! – Сказал Слава с возмущением.
Таисия посмотрела на него испытующе, накрыла марлей бидон, надела куртку, и перекрестившись, вышла за дверь.

2. Послушания

Вечером Елисавета стояла на хорах, облокотившись на недавно покрашенные в коричневый цвет перила и смотрела, как внизу крестятся на ектенье прихожане. Она наслаждалась церковным пением, запахом ладана, и вообще, она была рада жизни, особенно тому, что её сняли с трудного послушания на посуде, и поставили на самое лёгкое послушание на курятнике. Теперь даже можно будет днём поспать. Её мысли улетали за пределы храма и переносились в уютную келью с мишкой на кровати, с чайником и заваркой на тумбочке, а ещё она подумала о том, что сегодня удастся сплести двадцать узлов чёток. И что это займёт час.
Когда служба кончилась, Елисавета спустилась с хор, накинула куртку, и быстро пошла к дверям. Но её окликнула благочинная:
  - Лиза, сходи с Леной на Крестный ход.
  - Благословите, - уныло ответила девушка.
Когда две молодые трудницы спускались с заснеженного крыльца, Лиза поскользнулась и поехала со ступенек. При этом она далеко отбросила деревянный крест, который несла как старшая. Лена потом всю дорогу думала: «Ну почему, почему я всегда должна идти за ней?! Она у меня так спасение украдёт!»
Пока Елисавета с Еленой обходили Крестным ходом монастырь, в игуменском доме готовили трапезу. Молодая трапезарница Анна разогревала ужин, а Таисия сидела за кухонным столом среди сохнущих кастрюль, и пила крепкий чай.
  - Слушай, Анна, меня сегодня на коровнике трудник с пристрастием допрашивал о нашей Елисавете.
  - Это кто, Вячеслав что ли? - спросила рясофорная послушница Анна.
  - Да.
  - Он нас всех о ней расспрашивает.
  - Это почему? – спросила пожилая трудница, прищурившись.
  - Да потому что он в неё влюблён уже четыре года.
  - В кого, в Елизавету? –  спросила удивлённо Таисия, и поперхнулась.
  - А что, она красивая.
  - Но она же сестра монастырская, совесть нужно иметь.
  - Сердцу не прикажешь, - сказала Анна, доставая из духовки противень с рыбными котлетами.

3. Курица

Через неделю Елисавета вбежала в коровник, наткнувшись на тачку с соломой, которую вывозил Вячеслав.
  - Слушай, Слава, нужно срочно курицу спасать! – сказала девушка оживлённо.
  - А что с ней? – Спросил Слава, переживая за курицу, и смущённо глядя на свою любовь.
  - Она помирает! – Воскликнула девушка.
  - Но что мы можем сделать?
  - Как что, голову ей отрубить, иначе мясо пропадёт!
  Кровь в жилах Славы застыла.
  - Но я не умею рубить курам головы… - медленно произнёс он.
  - Ничего, я тебе помогу. Матушка благословила, - сказала сестра, и, развернувшись, направилась к курятнику, в уверенности, что Слава идёт за ней. И он шёл.
Лиза дала Славе топор, скрутила курицу, положила на деревяшку, и, придерживая её за ноги, сказала:
  - Руби.
  - Я не могу… - Беспомощно ответил Слава.
  - Ну, пожалуйста, она же умрёт! А то мне придётся рубить самой.
Эти слова были для Вячеслава решающими. Он не хотел, чтобы она рубила сама. Тогда он поднял топор и изо всей силы опустил. Курица закричала, голова её откатилась, а тушка подёргалась минуты две и замерла.
  - Теперь сожги кровавый пенёк, - сказала Елисавета, и улыбнулась.
  Вячеслав автоматически взял пенёк, и ушёл на ватных ногах.

4. Рабочая келья

Келья Вячеслава была в аварийном состоянии: облупленные стены, текущий в сезоны дождей потолок. По всему её пространству стояли кровати рабочих с вонючими подушками. Слава лежал на одной из кроватей, остальные всегда были пусты. На столе стоял постоянно включённый чёрно-белый телевизор. Вячеслав его не смотрел, но звук телевизора скрашивал одиночество парня.
«Нет, она добрая… А, может быть, злая? Нет, я знаю, что она добрая. Она просто хотела спасти курицу, но не знала как», - думал Слава. Потом ему представилось, как Лиза вошла в келью, села на кровать, сняла платок, и стала распускать длинную чёрную косу и расчёсывать волосы.
«Стоп. О чём я думаю, она же сестра монастырская, святой человек. Господи, прости!» - подумал трудник.
           Он встал, достал из-под кровати бутылку с вином, которую ему подарили, уезжая после сезона работ, украинцы. Вынул пробку, долго боролся с собой, потом всё-таки поставил бутылку обратно под кровать и стал с жаром, покаянно класть земные поклоны. Спаситель пристально и сострадательно смотрел на него с бумажной иконы, копии Рублёвского Спаса.

5. Совет сестёр

Однажды вечером, собрав сестёр в библиотеке, Игумения Магдалина сказала им:
  - Сёстры, к нам в монастырь просится одна монахиня. Ей девяносто лет. Работать на монастырь она не может. Она будет за нас молиться, если мы её примем, - Игумения посмотрела на иконы вопрошающим взглядом и продолжила: - Я решила у вас спросить. Если вы принимаете её, то я её возьму.
Все стояли с опущенными головами и молчали. Проходили минуты.
  - Матушка, примите её Христа ради! – сказала вдруг Елена и заплакала.
Тут и у других сестёр, глядя на Лену, потекли из глаз слёзы раскаянья в своей чёрствости, и все единодушно решили монахиню принять.
  - А как её зовут? – спросила одна из сестёр.
  - Мать Феозва, - ответила Игумения.

6. Матушка ФеОзва

  - Лиза, я тебя благословляю помогать мать Феозве. В свободное от курятника время помогай ей, в чём попросит, - сказала Игуменья, сидя за президиумным столом трапезной и ковыряя вилочкой салат.
  - Матушка, можно спросить, а почему вы выбрали меня? - спросила Елизавета, скрывая раздражение.
  - Потому что тебе это будет полезно. Полезно для души, - сказала матушка и улыбнулась чуть печально.
Зайдя на следующий день в келью к мать Феозве, Лиза увидела маленькую старушку, сидящую на кровати. Старушка улыбалась радостно, и, как показалось Лизе, противно. Она была слишком похожа на одну из её потемневших старинных икон в полуразвалившихся киотах.
  - Солнышко, почитай мне помянник, а то у меня глазки уже плохо видят, - ласково сказала мать Феозва, и вручила труднице увесистую тетрадь.
Лиза посмотрела на объём чтения, перекрестилась и затараторила с бешеной скоростью имена.
  - Стой, стой, читать надо как дОлжно, - широко раскрыв глаза, сказала старенькая монахиня.
  - Вот вы и читайте, как должно, - в гневе сказала Елизавета, швырнула помянник на кровать и выскочила из кельи.
Елисавета поискала и нашла матушку в библиотеке, она поливала цветы в горшках.
  - Матушка, вы знаете, эта мать Феозва какая-то странная, она мне совсем не понравилась, - нервно сказала Лиза.
  - Ну что ты, она очень хорошая! – ответила Игуменья и с такой добротой посмотрела на свою трудницу, что Елисавета успокоилась и больше уже не говорила об этом.
Через несколько дней мать Феозва попросила Лизу постирать ей подрясник.
  - Налей в таз горячей воды, - сказала старица.
  - Так, дальше что? – спросила юная трудница.
  - Теперь сыпь порошок.
  - Хватит?
  - Всю пачку высыпай.
  - Вы что, мать Феозва, я же потом его не отполощу!
  - А ты – за послушание сыпь и не думай.
Лиза высыпала всю пачку и начала стирать. Мать Феозва ушла в свою келью. Потом Лиза пыталась прополоскать подрясник, но каждый раз в воде появлялась пена. Лиза прополоскала подрясник в двадцати четырёх водах. После этого она почувствовала некоторое утешение в душе.
Вскоре у Лизы прибавилось послушаний, и, чтобы успеть помочь матушке Феозве, приходилось рано вставать.
Мать Феозва попросила Лизу вшить ей в кофту карманы. Времени на это не было, и, когда старица напомнила ей о кофте в очередной раз – Лиза раздражённо и нетерпеливо сикось-накось вшила эти карманы. Старица так благодарила, так хвалила Лизин труд, что девушка от раскаяния бросилась на постель и расплакалась.
  - Лизочка, что с тобой? – спросила матушка Феозва трудницу, гладя её по голове.
  - Я плохо, нерадиво вам в кофточку карманы вшила, - сказала Лиза сквозь сопли.
  - Ну, что ты, очень хорошо! – утешала старенькая монахиня.
 Лиза ещё больше расстроилась, и, чтобы сдержать рыдания, прикусила лежащий на кровати матушки серо-жёлтый плед.
Ещё Лиза носила старице трапезу. Как то, подойдя к двери, Лиза произнесла, как обычно:
  - Господи, Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя грешную, - и, не дождавшись ответа, открыла дверь ногой.
Занесла поднос с едой и поставила на стол.
  - Кушать будем? – радостно спросила мать Феозва.
Келью освещал ночник, стоявший на столе, за которым они сидели, Лиза смотрела в голубые добрые глаза матушки Феозвы, а за спиной старицы синело зимнее вечернее окно.
  - Матушка, вы знаете, я попросила Владислава зарубить курицу… И сама держала её… А сейчас думаю: лучше бы она своей смертью умерла… - сказала печально Лиза.
  - Всех животных и курочек миловать надо. Жалеть, оберегать, кормить. Милостивой надо быть и к животным, и к людям, - сказала мягко старица.
  - Как Вы думаете, Бог меня простит? – тревожно спросила девушка.
  - Пожалей тебя, Господи! – тепло ответила старая монахиня.
  Лиза залезла ложкой в баночку с малиновым вареньем, и отхлебнула чай.
  - Матушка Феозва, я не понимаю, зачем я живу в монастыре. Может, надо было выходить замуж? – спросила вдруг трудница.
  - Нет, Лизочка, ты правильно сделала, что пришла в монастырь. Невестой Христовой станешь. Никто так никогда нас не полюбит, как любит нас Господь, особенно избранниц своих.
  - Я не избранница, у меня одни грехи.
  - Хорошо, что увидела, теперь – покаешься, Господь простит.
  - Да я каюсь уже, только не меняюсь.
  - А ты молишься? Молитовку Иисусову творишь?
  - Нет. Я только Утренние и Вечерние молитвы читаю, и на службу хожу.
  - А как же в монастыре без молитвы? Без молитвы и в миру христианам нельзя. Молитовка Иисусова – она всю жизнь освящает.
  - Да? Я не знала. Никогда не читала её. Что же делать?
  - Как что? Читай.
  - Ну, вы меня, матушка, научите.
  - А что тут учить, ты начни хотя бы. Читай, как можешь, но старайся внимательно, покаянно читать. Повторяй и повторяй. Только о Господе не забывай, ты у Него ведь – помилования просишь. Приходи ко мне в келью в десять часов вечера, помолимся вместе.
Вечером старица Феозва сидела на маленьком стульчике, а Лиза на её кровати, они перебирали чётки, и читали молитву Иисусову каждая про себя. Горела свеча. Старица творила умно-сердечную молитву, в сердце ощущая присутствие Божие. Лиза тоже углубилась в молитву, она каялась, и ощущала, что начинает духовно дышать. Она чувствовала, что её монастырская жизнь только начинается, и что она очень хочет стать монахиней. «И как я могла подумать о браке?!» - спросила себя она.
Мать Феозва взглянула на Лизу, и ей почему-то вспомнилось, как Вячеслав неделю назад вешал на стену икону. «Хороший паренёк, только с ним что-то происходит, надо его расспросить о его духовной жизни», - в свою очередь подумала старица.
Свеча догорела и потухла, плавно испустив уходящий в потолок дым. Теперь в келье светила только виднеющаяся из окна крупная жёлтая луна. В этот день луна была ближе всего к земле.

                23-24.02.2019г.