Марионетки

- Я богат, сказочно богат – так, что могу купить всех вас с потрохами! – Панталоне выразительно звенел туго набитым кошельком.

- И что же? Я могу запросто отобрать твои деньжата! – Капитано не менее выразительно взмахнул шпажкой, Панталоне испуганно отшатнулся.

- Что вы оба хорохоритесь? – ехидно рассмеялся Доктор. – Я, к вашему сведению, знаток юриспруденции и могу запросто засудить того и другого: синьора Капитано – за вооруженный отъем чужого имущества, сиречь разбой, а синьора Панталоне (вы зря улыбаетесь) – за незаконно нажитые капиталы.

- А я могу надуть вас всех! – дерзко вскричал Пульчинелла. – Я – представитель народа, нас много, и если мы поднимемся, то задавим вас своей народной массой. Я прав, Коломбина?

Коломбина кивнула, а трое достопочтенных синьоров как один заголосили, ругая, на чем свет, наглого простолюдина, посмевшего…

- Довольно! – выпалил Мастер. – Мне надоели ваши распри и разборки. - Тотчас нити, свисавшие с пальцев кожаной перчатки, уныло повисли, и так же бессильно повисли головы и конечности кукол. Перестал звенеть кошель Панталоне, понуро опустилась шпажка Капитано, упала рука Доктора с зажатым в ней уголовным кодексом.

- И вы тоже хороши! – второй Мастер заставил поникнуть Пульчинеллу и Коломбину. – «Задавим вас» - передразнил он. – И когда это, позвольте спросить, масса что-нибудь решала? Историю творит активное меньшинство!

Кукольник Джованни сбросил кожаные перчатки, на которых средний палец был украшен головой в балахоне с прорезями для глаз, а указательный – перстнем с «адамовой головой». Джованни кое-что слышал о вольных каменщиках, которые управляют сильными мира сего и решают судьбы держав.

«А я управляю своими куклами, - размышлял он, откинувшись на спинку ветхого кресла. – Я надеваю перчатки, изображающие всемогущих масонов, и играю куклами: дергая их за нити, заставляю двигаться, говорю за них речи на разные голоса – и тем зарабатываю на жизнь». Его взгляд скользнул по стене каморки и остановился на старинном, позеленевшем от времени распятии.

«Бог так же, как я с куклами, управляется с людьми, - думал кукольник, глядя на Распятого. – Так же дергает за невидимые нити – и заставляет их совершать всевозможные поступки».

«Ты ошибаешься, - вдруг прозвучал в его сознании незнакомый голос. – Ты со своим ремеслом  ничуть не похож на Меня. Во-первых, люди, в отличие от бессловесных игрушек, обладают свободой воли. Я лишь направляю их по уже выбранному пути, если это праведный путь, но окончательное решение – как поступить в той или иной ситуации – всегда остается за ними. И никакая незримая нить не удержит их от совершения того или иного деяния, кроме нитей собственной совести и здравого смысла, но они часто бывают бессильны.

Во-вторых: ты в своей гордыне сравнил себя со Мной. Но скажи: смог бы ты ради этих кукол взойти на крест и принять смертные муки?»

«А ведь Он прав, - подумал кукольник. – Люди – не куклы». И тут он бросил взгляд на валявшуюся в углу тряпичную фигурку черта.  Новый голос, не строгий и торжественный, а ехидный и вкрадчивый прозвучал в его мозгу:

«Ты думаешь, что можешь что-то решать самостоятельно? Ха-ха! Я, князь мира сего, дергаю за нити, и по мановению моей руки таинственные масоны, хвастливые вояки, чванливые богачи, крючкотворцы-законники, не говоря уже о жалких плебеях, делают то, чего хочу я. Все они танцуют на сцене жизни под написанную мною музыку и подчиняясь движениям моих рук. Я захочу – и сегодня вечером ты пойдешь в кабак, где напьешься как последний лаццарони».

«Но вот этого ты точно не хочешь! Этот простой жест заставляет тебя страдать», – мысленно произнес Джованни и перекрестился, потом еще и еще раз. Ехидный голос, звучавший в его сознании, резко оборвался.

Кукольник встал, потянулся, выглянул в окно – солнце стояло еще высоко.

- Бес что-то там бормотал про поход в кабачок, – вслух произнес он. – А Бог говорил, что человек сам хозяин своей судьбы. Так вот я решил: пойду туда вечером и хорошо выпью.

- Только попробуй! – Анна, подкравшись сзади, схватила мужа за шиворот.