Когда переполняло счастье...

 

— Просыпайся солнышко! — Мама будит меня нежным, утренним поцелуем. По стране закончился бег восьмидесятых. Я морщусь. Я же не девчонка. Я худой и смуглый пацанёнок. Мне больше нравится голос отца, с его:
— Рота, подъем!!!
Младшую сестру забирает бабушка, а мне предстоит невероятное приключение, этим ранним летним утром, и просыпаться на запах яичницы, с колбасой вовсе не лень, ведь я ждал это утро всю ночь.

Шорты, рубашка, кепка, сачок для ловли бабочек и сандали, всё это мне и для меня, и даже старый школьный портфель с бутербродами, термос с брусничным соком или холодным сладким чаем, складной нож, с тяжёлым металлическим фонариком — всё это моё. Утро бодрит своей свежестью, но солнце ползёт всё выше и выше, заливая мир вокруг своим рыжим теплом. Железная дорога прямо за моим домом, вокруг лес, его очень много. В наших лесах хозяйничали отряды Ермака, в местах его застав, до сих пор находят интересные находки, от наконечников стрел, до посуды. От кислорода кружится голова, или от того, что начались каникулы. И вот я уже стою рядом с машинистами, в кабине тепловоза, мы летим на соседнюю железнодорожную станцию, где работает моя Мама. Меня подсаживают на кресло. Машинисты курят «Беломор» и пьют крепкий чай, а я зачарованно смотрю на рельсы-близнецы. Тепловоз набирает скорость. Мама рядом, всё вокруг такое большое и интересное, доброе и надежное, и самое главное — безопасное. Так ты ощущаешь мир, когда тебя любят и заботятся, о тебе.

Станция совсем маленькая, в два-три дома, и парой небольших озёр. И дома, и озера окольцованные старыми дорогами-усами, которые образуются в лесах после прохождения тяжелой гусеничной техники. Таким образом происходит борьба с нередкими лесными пожарами. Каждое лето над нашими лесами кружит вертолёт-разведчик. После пожарного десанта я нахожу захоронение пустых банок тушенки и сгущённого молока. Бабушка Миля готовит для меня пироги, она единственный местный житель здесь. А я, её вечный внук. День у меня распланирован, и что самое приятное — планировкой занимался, я сам. Если мне повезёт, то на озёрах я обязательно найду рыбацкую морду полную карасей, или бесхозное удилище, брошенное кем нибудь в кусты, ещё прошлым летом. Наловлю рыбы сам. Такое уже было ни раз. Мне нравится как гремят мои сандали по дереву тротуара и маленькие уральские ящерицы ныряют в щели между досок от испуга.

Озера привлекают моё внимание не только карасями. Там часто плавают дикие утки и даже лебеди. Намазавшись мазью от комаров я направляюсь туда. Кусты малинника мял медведь. Дед показывал мне следы его лап, такие лапы с заячьими не спутать. Я стою неподвижно вслушиваясь в звуки леса, разглядываю эти вмятины в дорожной колее. Я почти добрался до водоёма, как хлопнули крылья, оставив лишь круги на воде. Надеюсь это были грациозные лебеди, потому что уткой меня не удивить. В прошлом году селезень с перебитым крылом жил у нашей бабушки несколько недель. Вода в озере чёрная, его почти целиком скрывают ветви лиственных деревьев, прячут от солнца, заезжих охотников и рыбаков. Трёхметровый в длину, старый деревянный мостик, сбит гвоздями и стянут поржавевшей от проливных дождей, проволокой. Гвозди торчат и остриём, и шляпками наружу, то тут, то там. Видимо он здесь для общей красоты. Я опускаю ладонь в воду. Она тёплая, но купаться здесь нельзя. На дне много коряг, и оно не ровное. Именно в таких озерах живут и русалка и водяной и кикимора. Вода в ладонях темно-красного цвета, и клюквенных болот в округе ни счесть. Они и питают водоёмы своими ручейками. Однажды один из местных рыбаков нашёл кругляш достоинством в двадцать пять копеек чистым серебром. Монета была покрыта толстым слоем ила и совсем случайно привлекла внимание человека. Мне дали подержать её в руке.

Удочка найдена, причём не с прошлого года. Свежая и готова к эксплуатации. В наличии леска и маленький чёрный крючок. Она легкая и удобная — это бамбук. Я с удовольствием присваиваю её себе. Я нашёл её в кустах лесного озера, и теперь она принадлежит мне. Как и всё в этом лесу. Дело за наживкой, а это обычный белый хлеб. Крупный карась мне и не нужен, а вот «пятачки» и гальяны — все мои. Эта мелочь клюёт даже на опавшие листья деревьев. Мне удалось выудить их с три десятка, они чертыхаются в целлофановом мешке, в подарок для нашей кошки. Она беременна от большого облезлого рыжего кота и этот гад перестал таскать ей полевых мышей. Наверное сам жрёт, оттого и пузо как, у бегемота.

Лес здесь необычный. Может быть даже волшебный. Я знаю где находиться большая старая поляна с металлическими раскладушками вросшими, в землю, вместе с колючей проволокой и останками бараков. В этих местах много мелкой и сладкой земляники, среди её красивых кустов гниют уродливые вышки. И таких полян в наших лесах много. Что это значит, мне витиевато пытались объяснить взрослые, но я понял только одно — на этих раскладушках спали люди, которые строили мосты и железные дороги. Этих людей охраняли солдаты с автоматами, и поэтому они казались мне очень важными — к примеру, как космонавт Юрий Гагарин. У нас в стране живут только важные люди.

На обед у нас с мамой суп харчо, самый вкусный суп на свете. Пироги с мясом и кулёк мороженного на десерт. Я уплетал это острое блюдо ложкой обжигая губы, не отрывая взгляда от огромного пульта управления железной дороги. Переговоры диспетчера по громкой связи звучали очень важно и казались мне наверняка секретными. После недолгих докладов и перемигиваний разноцветных лампочек, с грохотом проносился товарняк или притормаживал пассажирский. Я встречал и провожал эти поезда за компанию с мамой, на что машинисты отвечали нам громкими гудками. Когда начинало темнеть ярким светом зажигался один единственный фонарь этой маленькой станции. Фонарный столб был магическим. В холодные зимы наши белые уральские совы постоянно бились об него головой, падали к подножию, приходили в себя, и разлетались по своим ночным делам. Сейчас лето, и вокруг фонаря лишь толпы привокзальной мошкары.

Перед тем, как окончательно стемнеет, я брал гранёный стакан и шёл за малиной. Ел сам и набирал стакан для младшей сестры, с подвохом. Малину я непременно мешал с горькой красной калиной. Таким образом Катя научилась различать ягоду. К восьми вечера мама сдавала свою двенадцати часовую смену и мы снова мчались на поезде, но теперь уже в сторону дома. Он появлялся в окне грохотом большого моста через реку, это означало что пора идти к выходу из вагона. Странно, но я был одинаково рад, как отъезду, так и своему возвращению домой. Наверное потому, что рядом со мной была Мама...