В поисках сюжетной линии. Часть 2-я

«Быть писателем почётно: сразу попадаешь в одну компанию с Пушкиным и Толстым»
(шутка от Владимира Войновича)

Возможные совпадения имён, фамилий, географических названий, исторических событий, литературных и реальных персонажей не более чем случайность, любые аналогии и сопоставления неуместны, чреваты и наказуемы.


Часть 2.  История о пропавшей запятой.

   – Написать что ли какую-нибудь сказку с элементами фэнтази, мистики и боевой фантастики?– задумался Вершинников, рассеянно перелистывая в книжном отделе супермаркета очередную новинку литературного конвейера.– Ну, например, что-нибудь в таком роде:

   «На одной периферийной планете солнечной системы Stars of 45, в одном царстве-государстве жил очень добрый и бескорыстный Олигарх…»

   – Мужчина, вы ещё долго будете стоять здесь столбом? Я не могу из-за вас подойти к стойке с периодикой!

   Вершинников, погружённый в размышления о хитрых извивах сюжетной линии будущего произведения, испуганно вздрогнул и чуть не выронил из рук «Странника во времени» авторства некоего Сергея Седова из серии «Наш человек в средние века». Неодобрительно посмотрев на седенькую старушку в уродливых старомодных очках с толстенными линзами, в поношенной жакетке с косо пришпиленной медалькой «Ветеран труда», он раздражённо фыркнул и отправился дальше делать закупки. А зря!

   Зря! Непростая это была бабулька, и если бы Вершинников был разговорчивее – он обрёл бы интересного собеседника и единомышленника в одном лице. Дело в том, что Настасья Ивановна Шутка, несмотря на свою смешную фамилию, была очень серьёзным, высоко интеллектуальнейшим человеком, заядлым книгочтеем и литератураманом, с которым любому интеллигентному человеку было приятно и интересно пообщаться. Кроме того, и это тоже понравилось бы Вершинникову, она терпеть не могла грамматические и синтаксические ошибки, массово расплодившиеся в современных печатных изданиях. Эта маниакальная неприязнь к различного рода «очепяткам» у Настасьи Ивановны была уже на уровне подсознания, поскольку более сорока лет своей трудовой деятельности она посвятила непримиримой борьбе с ними, работая корректором в разных литературных издательствах.

   Многие уже забыли, а молодое поколение, наверное, и не знает, что была в прошлом веке такая уважаемая профессия – корректор! Между прочим, очень ответственная и необычайно нервная работа. В этом деле, как ни в каком другом, нужна была пунктуальность, внимательность и усидчивость – ведь корректору приходится вычитывать до сотни страниц в день, причём не всегда интересного и литературно-возвышенного текста. В его обязанности входит не только вычитка поступившего в редакцию материала перед его публикацией, с целью выявления возможных грамматических и синтаксических ошибок, но и проверка структуры и содержания текста, сверка с оригиналом, отслеживание правильности написания терминов, условных сокращений и обозначений, устранение неправильной разбивки текста на абзацы, проверка правильности оформления таблиц (в научных и технических изданиях), сносок, ссылок и цитат. Цитат – в особенности, в первую очередь и самым тщательным образом!
Соответственно, корректору необходима абсолютная грамотность, безупречное знание правил пунктуации и орфографии.

   Всю эту, несомненно, полезную и поучительную информацию изложил Настасье Ивановне седоусый вычитчик (корректор высокой квалификации) Евгений Павлович Гранциотов в редакции заводской многотиражки «Передовик», куда молоденькая выпускница филологического факультета по специальности «русский язык и литература» местного Пединститута была направлена на работу по комсомольской путёвке.

   Скептически осмотрев нового сотрудника, Евгений Павлович вздохнул и добавил в конце своего кратного инструктажа, что лично он, заслуженный вычитчик Госиздата, молодёжи совершенно не доверяет, поскольку у барышень в головах одни амуры, особенно по весне, а парни слишком часто устраивают перекуры и отвлекаются на девиц-машинисток, а дело стоит… Но, конечно, если уж горком комсомола прислал, то ему, горкому, виднее. И пусть потом сам отвечает, если что. К тому же лично ему, Грациотову, работнику с почти полувековым рабочим стажем, уже давно пора на заслуженный отдых, да начальство не отпускает: мол, воспитаешь себе достойную смену, тогда и вали на пенсию, проводим с почестями! Как говорится – молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт!

   Следует заметить, что на дворе тогда стоял август 1960-го года, года больших свершений и ещё больших надежд. Вокруг Земли наматывал витки пятый по счёту советский космический аппарат из серии «Спутник» и его звёздный экипаж – две собаки-космонавты Белка и Стрелка – дружно и радостно облаивали пролетающий мимо них, но на более высокой орбите, американский спутник «Эхо-1». Да и чего не радоваться – в отличие от Уголька, трагически сгоревшего вместе со спутником в плотных слоях земной атмосферы, на этот раз перед конструкторами была поставлена задача подготовить собачек для суточного орбитального полёта с возможностью возвращения на Землю в спускаемом аппарате. А это, согласитесь, даёт уже какую-никакую надежду! Причём не только четвероногим исследователям космоса. Пока Белка со Стрелкой завершали свой последний, семнадцатый по счёту орбитальный виток и готовились к благополучному приземлению, в Звёздном городке уже вовсю шли тренировки будущих звёздных экипажей, и высшее руководство страны выбирало, кто будет первым человеком в космосе – Титов или Гагарин.

(Как станет известно менее чем через девять месяцев, при прочих равных условиях первенство досталось улыбчивому Юрию, а Герман Титов полетел вторым. Знающие люди рассказывали, что «на самом верху» было решено, что у советского народа после войны ещё не остыла праведная ненависть ко всему германскому… Вполне возможно!)   

   Не так давно триумфально завершился XXI-ый, внеочередной съезд КПСС, утвердивший семилетний план развития народного хозяйства. После недельных докладов, жарких прений и обсуждений, делегаты съезда пришли к выводу о том, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу. Под бурные и продолжительные аплодисменты зала, переходящие в овацию, было провозглашено о завершении строительства социализма, и объявлено, что страна вступает в период развёрнутой подготовки к созданию коммунистического общества. Переход к коммунизму планировалось завершить где-то в районе 80-х годов, после чего каждому советскому гражданину будет обеспечено изобилие материальных и духовных ценностей, и полное счастье. Как мудро сказал в своём докладе новый генсек Н.С.Хрущёв: «Нет в мире сейчас таких сил, которые смогли бы восстановить капитализм в нашей стране, сокрушить социалистический лагерь. Опасность реставрации капитализма в Советском союзе исключена, а это означает, что социализм победил не только полностью, но и окончательно!».

(Эх, Никита Сергеевич, Никита Сергеевич! Ещё один «кремлёвский мечтатель»! Ты-то не дожил, а многие делегаты того съезда, рукоплескавшие твоим бравурным речам, своими глазами увидели и первые ростки вновь зарождающегося в стране капитализма в конце 80-х «перестроечных», и даже бесславный распад первого в мире государства рабочих и крестьян в 1991-ом. Ошиблись классики марксизма-ленинизма: после социалистической общественно-экономической формации и наивысшей её стадии развития – «развитого социализма» наступает не коммунизм, светлое будущее всего прогрессивного человечества, а самый обычный капитализм, со всеми его «родимыми пятнами». Не знаю, как там, на родине Маркса и Энгельса, но в нашем случае история развивалась не по спирали – от простого к сложному, от низшего к высшему,– а тупо ходила по кругу. И всё было зря, и все жертвы были напрасны.)

   Романтичная Настасья робко прикидывала – это же сколько ей будет годков, когда наступит этот самый коммунизм? Получалось, что не так уж и много, слегка за сорок. «Сорок пять – баба ягодка опять! Поживём ещё в светлом будущем!»: радовалась девушка, предвкушая обещанное родной партией и правительством всеобщее счастье.

   «Коммунизм – это молодость мира и его возводить молодым!»

   Сразу по окончании института молодой специалист Шутка пришла в горком комсомола и потребовала направить её на какую-нибудь ударную стройку коммунизма, так сказать «на передовую». Секретарь горкома критически осмотрел хрупкую фигурку и, стараясь не обидеть просительницу, сказал, что на стройках нужны в первую очередь физически крепкие юноши и девушки, а не обладатели огромных очков с линзами минус пять диоптрий. Зато для неё, как для дипломированного филолога, есть не менее ответственная работа на другом, идеологическом фронте. А именно – в местной многотиражке, так сказать «глаголом жечь» пролетарские сердца строителей нового общества! Пришлось согласиться…

   Поскольку время вплотную приблизилось к обеденному перерыву, Евгений Павлович поставил на электроплитку пузатый чайник, насыпал в заварничек с частично отбитым носиком грузинского чаю № 36, выложил на блюдце сушки-баранки и горсть карамелек – старик по привычке ещё военных лет пил чай исключительно «вприкуску», экономя сахар. Пододвинув Настасье относительно чистую «гостевую» чашку, он немного смягчил тон с начальственного на добродушно-хозяйский: угощайтесь, барышня!

   – Я тут нагнал на вас страху, уж извините старика! – продолжил он уже совсем миролюбиво.– Не хотелось бы вас отговаривать, но и утаивать негативные стороны профессии я тоже не в праве. Всякое бывает, а ломать вам жизнь не хочется. Сейчас, правда, другие времена настали, за ошибки уже вроде не сажают, но ведь всё может повториться! А вы девушка молодая, вам ещё коммунизм строить и в нём жить…

   При этих словах он невесело усмехнулся. Из-под усов блеснули стальные коронки, вставленные совсем недавно, уже после досрочного освобождения из воркутинских лагерей и реабилитации в правах и в рядах родной РСДРП-ВКП (б), которой он служил верой и правдой ещё с 1905 года. В то героическое время шестнадцатилетний гимназист Женька Гранциотов, пользуясь свободой летних каникул, помогал набирать в одесских катакомбах на ротапринте листовки и воззвания к восставшим матросам на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический». Листовки писались профессиональными, но не всегда грамотными революционерами прямо «на коленке», впопыхах, и изобиловали синтаксическими, а зачастую и грамматическими ошибками. Молоденький гимназист-отличник, исправляя неточности в тексте, чувствовал себя причастным к революционному преобразованию общества, чуть ли не строителем будущего «города солнца» Кампанеллы, где все будут равны и все непременно счастливы. Тогда многие юноши из порядочных семей бросали гимназии и университеты, и, задурив себе башку марксистской литературой, шли в Революцию, чтобы весь мир насилья разрушить до основанья, а затем…

   Затем, уже после победы этой самой революции, естественно Октябрьской и обязательно Великой, судьбы юных мечтателей складывались по разному – кому как повезёт! Многим потом припомнят и их непролетарское происхождение (можно подумать, что родителей выбирают!), и участие во всяких левых и правых «уклонах» от генеральной линии Партии, и связь с врагами народа, разными троцкими, рыковыми, зиновьевыми, каменевыми, рудзутаками, включая даже Николая Бухарина, этого «любимца партии», по меткому определению самого В.И.Ленина! Прозорлив и мудр был вождь мирового пролетариата, а будущего врага народа так и не разглядел, ошибся! Ну, ничего – работники соответствующих органов не зря свой продовольственный спецпаёк получали, вывели всех затаившихся до поры, до времени агентов буржуазии на чистую воду, несмотря на старые заслуги, на чины и звания. А уж если товарищ провёл какое-то время заграницей, где его непременно могли и даже обязаны были завербовать тамошние спецслужбы, а если он ещё знает иностранные языки, а если… В общем, если и не расстрельная статья вырисовывалась, то десять-пятнадцать лет лагерей «без права переписки» – это уж точно!

   – А хотите, барышня, я расскажу вам одну историю о превратностях нашей профессии?– вдруг поинтересовался у Настеньки старый большевик, разгрызая стальными челюстями карамельку «Барбарис».– Весьма и весьма поучительная история! Усаживайтесь поудобнее и пейте чай, у нас осталось целых восемнадцать минут законного обеденного времени. Успеете ещё потрудиться во славу Родины!

   Итак, в один из солнечных дней конца мая 1930 года, Генеральный секретарь ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин неспешным шагом прогуливался по своему кабинету в Кремле, покуривая трубочку и обдумывая какие-то свои, исторически важные и несомненно гениальные идеи касающиеся построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Страна была велика и требовала великих свершений. Притормозив своё раздумчивое поступательное движение рядом с огромным глобусом, товарищ Сталин пытливым взглядом осмотрел всю её территорию, так сказать «от Москвы до самых до окраин», и обнаружил непорядок. Нажатием соответствующей кнопки из приёмной в кабинет был вызван Поскрёбышев.

– Вызывали, товарищ Сталин?

– Как вы думаете, товарищ Поскрёбышев, сколько времени понадобится кораблю, чтобы из советского порта Архангельск добраться до другого советского порта Ленинград? – поинтересовался Иосиф Виссарионович.

   Мундштук сталинской трубки проложил на глобусе единственно возможный водный маршрут из Белого моря в Балтийское, минуя Кольский полуостров, мыс Нордкап, побережье Скандинавии, пролив Скагеррак и Финский залив Балтики.

– Не могу знать, товарищ Сталин! Я человек не морской, никогда в тех местах не бывал, не плавал.

– Плавают в бассейне или в ванной, а настоящие моряки «ходят»!– поучительно произнёс Иосиф Виссарионович, снисходительно усмехнувшись в усы.– Так вот, этот маршрут составит приблизительно пять тысяч километров. При средней скорости корабля 12-15 узлов, рейс будет длиться… В общем, поход будет долгим.

   Сталин выдержал паузу, мягкой поступью прошёлся по кабинету, попыхивая трубочкой, и произнёс интригующе: «А если связать каналом Белое море с Онежским озером (конец мундштука уткнулся в глобус у города Беломорска и проехался до посёлка Повенец)? Тогда потом через реку Свирь можно будет попасть в Ладожское озеро, а оттуда до Ленинграда и Финского залива уже рукой подать!». И всего-то пути – чуть более двухсот километров, есть о чём подумать нашим учёным!

– В высшей степени конструктивное и экономически выгодное решение!– восторженно выдохнул Поскрёбышев.– Просто, как всё гениальное!

– Ну, так подготовьте записку в Академию наук и в соответствующие проектные организации, пусть наша советская профессура изучит такую возможность и даст своё заключение. Выполняйте!

    Историческое решение о начале работ по строительству канала было принято 3 июня 1930 года, а уже первого июля 1931-го были поданы на рассмотрение руководства страны первые эскизные проекты. И хотя окончательный проект был утверждён в феврале тридцать второго, к строительству приступили ещё в конце тридцать первого – таков был энтузиазм заключённых Балтлага, силами которых велось строительство, в надежде героическим трудом скосить себе сроки, а также стремление лагерного начальства выслужиться перед «Хозяином»!

   Торжественное открытие нового канала, соединившего берега Белого и Балтийского морей состоялось 2 августа 1933 года. О величайшей стройке первой пятилетки и победе советского народа-созидателя над недоработками матушки Природы восхищённо писали газеты, и гремело радио. Через две недели после открытия, в путь по каналу отправился агитационный пароход с передовиками производства, журналистами, известными и любимыми всеми писателями во главе самим Максимом Горьким. Грандиозность всего увиденного должны были потом воспеть в своих гениальных произведениях 120-ть «мастеров пера»: Алексей Толстой, Михаил Зощенко, Валентин Катаев, Ильф с Петровым, Всеволод Иванов, Вера Инбер и другие, не менее знаменитые.

   Но лишь немногие знали, что за месяц до официального открытия канала здесь случился ужасный казус с первым тестовым проходом всего 227 километрового маршрута. Поначалу всё шло прекрасно. Белоснежный трёхпалубный пароход «Карл Маркс» (бывший «Цесаревич Алексей») с Приёмной комиссией на борту, включающей первых лиц государства, членов ЦК и Правительства, ведущих специалистов и руководителей стройки во главе с Нафталием Ароновичем Френкелем благополучно прошёл 12-ть из 19-ти шлюзов. Грандиозные результаты ударной «стройки века» произвели на членов комиссии огромное впечатление, особенно понравилась высящаяся при входе в канал громадная скульптура И.В.Сталина в полный рост, приветливо встречавшая путешественников энергичным взмахом стальной десницы. Однако сразу после прохода через 13-й шлюз, прямо при выходе на акваторию озера Воицкое, судно неожиданно уткнулось носом в какую-то подводную преграду.

   Пароход отчаянно дымил, дрожал всем своим свежевыкрашенным телом, и беспомощно шлёпал лопатками огромных колёс по воде, поднимая со дна муть и разную донную растительность. Спустили за борт легководолазную группу, исследовать причину остановки, матросы измерили лотом глубину, и выяснилось, что она в этом месте составляет всего полтора метра! При этом коварная отмель, непреодолимой преградой вставшая на пути судна, тянется на многие метры прямо по его курсу.

   Вызванные в Кремль «на ковёр» проектанты чистосердечно признались, что в своих расчетах исходили из опубликованных ещё в 1902 году данных по гидрологии рек и озёр европейской части Российской Империи, авторства известного профессора Санкт-Петербургского университета Доливо-Наливайского. Мол,  профессор вдоль и поперёк исследовал это злосчастное озерцо, самолично выплывая на лодке для промеров его глубины. (В качестве гребца, за умеренную плату эксплуатировался местный крестьянин Степан Лычков, коему учёный даже высказывал в конце статьи свои благодарности.) Согласно проведенным измерениям было установлено, что средняя глубина озера составляет 15 метров! Соответственно, на данном отрезке канала было решено никаких дноуглубительных работ не проводить, экономя тем самым драгоценное время и народные деньги.
 
   – Мне кажется, – задумчиво изрёк товарищ Сталин, набивая трубку ароматным табаком, изъятым из сигарет «Герцоговина Флор», – что товарищу Ягоде следует поближе познакомиться с этим известным учёным!

   – Так точно!– щёлкнул каблуками главный «куратор» стройки от органов госбезопасности и будущий нарком вну-дел ГПУ-ОГПУ.
 
(Генрих Григорьевич Ягода, комиссар госбезопасности СССР, был в те годы «в милости» у вождя народов. Совсем недавно, в начале 1933 года он весьма удачно, с точки зрения служения высшему руководству страны и продвижению по карьерной лестнице, участвовал в разработке дела о вредительстве в системе Наркомата земледелия, и о шпионско-диверсионной организации, работавшей на Японию. По делу о вредительстве было арестовано около сотни специалистов-аграрников, во главе самим заместителем наркома земледелия. Так что разбирательство об инциденте с севшим на мель кораблём было передано в надёжные руки: а вдруг это не простое бытовое «вредительство», а заранее спланированный теракт, направленный против высшего руководства страны… Даже страшно о таком и подумать!)

   Все материалы по этому делу засекретили, ударными темпами провели дноуглубительные работы на проблемном участке канала, пробомбив с воздуха все песчаные мели и отмели (перепуганным местным жителям объявили, что идут плановые учения войск прибалтийского округа), всех ИТР, причастных к досадному недоразумению, обвинили во вредительстве и арестовали. Незадачливого лодочника Степана Лычкова, к тому моменту уже семидесятилетнего старика, нашли быстро и также быстро, без ненужной юридической тягомотины, осудили на десять лет без права переписки – за «пособничество». С Доливо-Наливайским было не всё так просто.

   После активных поисков автора статьи «Химия, биология и гидрология озёр Воицкое, Палагорка и Маткожня», выяснилось, что профессор почти сразу после октябрьского переворота покинул неспокойный Петербург-Петроград, сбежав в солнечную Одессу, под охрану двенадцатидюймовых корабельных орудий Антанты.

   Доливо-Наливайского сдал чекистам, сам того не ведая, известный писатель Иван Бунин. Через заграничную резидентуру в руки чекистов попал экземпляр парижской белоэмигрантской газетки «Возрождение», в которой ещё в 1925-м году публиковались отрывки из дневников Бунина, озаглавленных «Окаянные дни». Во второй части произведения, посвящённой последним дням пребывания писателя в Одессе и отбытию заграницу, обнаружился интересный пассаж, косвенно связанный с искомым субъектом.

   «24 января 1920 года – вспоминал писатель – мы с Верой Николаевной погрузились на небольшой французский пароходик «Спарта». Все, кто может, спешно покидают окружённый «красными» город. На окраинах, на Молдаванке и Пересыпи, уже слышна стрельба. Юнкера и добровольцы пытаются сдержать прорывающиеся к центру конные отряды Котовского (по утверждению старожилов – известного в этих краях ещё до революции бессарабского бандита, неоднократно судимого в Одессе за разбой). После выхода в море «Спарта» ещё сутки болталась на рейде, и её перепуганные пассажиры могли наблюдать падение «вольного города». И только когда порт был полностью захвачен «красными», которые, установив на Воронцовском молу пулемёты, стали обстреливать стоящие на рейде корабли, мы снялись наконец с якоря и взяли курс на Константинополь… Пароходик был переполнен беженцами, на палубе ступить негде. Между прочим, разговорился с соседом, седым, как лунь, стариком, закутанным в шотландский плед и с двумя пачками перевязанных бечёвкой книг, судя по всему – единственным его багажом. Оказалось, что Д.-Н. – петербуржец, почётный профессор Императорского университета, автор многих учебников по гидрологии рек и озёр европейской части России».

(Дойдя до этого места, чекисты призадумались: уж не об искомом ли профессоре идёт речь? Вот, наконец, и попалась рыбка на крючок! От бдительных «органов» не спрячешься!)

   «Старый профессор был ворчлив и всеми доступными для интеллигентного человека словами ругал большевиков и советскую власть, которую называл не иначе как «хамодержавием» – читали далее служивые.– Досталось всем вождям революции поимённо, а, кроме того, ни с боку-припёку, какому-то типографскому работнику, допустившему непоправимую ошибку при наборе его, Д.-Н, научной статьи в «Вестнике Петербургского университета».
   – Убил, убил, подлец!– жаловался старик, уже, видимо, не единожды возвращаясь к старой обиде.– Опозорил на весь научный мир! Вам, батенька, как литератору, не следует разъяснять, что значит потерянная запятая. Может поменяться весь смысл произведения! Ну, как в известной любому гимназисту фразе «казнить нельзя помиловать»! А уж если это научная статья или, скажем, учебник, то цифирьки следует скрупулёзно проверять. Как же это: было чётко написано – глубина 1,5 метра, а потеряли запятую, и что получилось? Форменное безобразие!»

   «Профессор ещё что-то бубнил себе под нос про роль запятой в развитии науки и общества, – заканчивал этот фрагмент своих воспоминаний Бунин,– а я всё думал: ну, что там какая-то жалкая запятая, когда самой Историей уже поставлена жирная точка на всей нашей прежней жизни. А впереди – туман, неизвестность и чужбина. Одним словом – красноречивое многоточие!».

   Вскоре выяснилось, что из Одессы Доливо-Наливайский, транзитом через Босфор и Константинополь, отправился дальше на запад, во французский городок Парижск, где и затерялся в пёстрой толпе белоэмигрантов.

Во Францию, под видом коммивояжеров, были срочно отправлены два чекиста – Петков и Башкиров – со спецзаданием: разыскать беглеца, добровольно или принудительно доставить его в советское посольство и с диппочтой переправить в Советский Союз «для дачи показаний». В случае крайней необходимости – нейтрализовать субъекта и изъять архивы, если таковые будут найдены. Чекисты, для отвода глаз французской полиции и разведслужбы, потолкались по кривым улочкам Парижска, поглазели на буржуазные витрины магазинов, полюбовались шпилями местных соборов и даже посетили, плюясь и негодуя, известное гнездо разврата – кабаре «Мулен Руж» с полуголыми девицами и канканом. К концу третьего дня поисков искомый субъект был таки найден, но уже упокоившимся на эмигрантском кладбище в Сент-Женевьев дю Буа. В общем – ушёл от справедливого наказания, мерзавец. А ведь можно было такой образцово-показательный судебный процесс над очередным «врагом народа» организовать! Зря только народные деньги и валюта на загранкомандировку были потрачены!

   Снова из пыльных архивов на свет появился злосчастный фолиант, и при более тщательном его изучении пытливыми чекистами была обнаружена маленькая бумажка, не более почтовой марки, приклеенная с обратной стороны последней страницы. На вклейке самым мелким шрифтом – петитом – был набран следующий текст: «При наборе данной книги была допущена ошибка. На странице 198, во втором абзаце сверху следует читать «…средняя глубина озера Воицкое составляет 1,5 (полтора), а не 15 метров». Редакция приносит читателям свои извинения».

Этот, в высшей степени поучительный рассказ, Настасья Ивановна запомнила на всю жизнь и работала не за страх – всё-таки времена уже были другие, и пачками людишек не сажали даже за более серьёзные прегрешения перед Партией и Правительством,– а на совесть. В итоге, при выходе на заслуженный отдых, она получила похвальную грамоту от Госполитиздата, медаль «Ветеран труда», грошовую пенсию и прогрессирующую близорукость, как следствие многолетней кропотливой вычитки редактируемых текстов.

   Но даже сейчас, будучи на пенсии, она продолжала вести непримиримую борьбу со всевозможными ошибками в печатных изданиях, причём довольно оригинальным способом. После того, как подписаться на газеты и журналы стало накладно, а цены на книги достигли заоблачных высот, Настасья Ивановна стала ходить раз в две-три недели в ближайший супермаркет и там, в отделе периодики, выбрав тихий, малопосещаемый покупателями уголок, предавалась любимому занятию – чтению. Никто из персонала не обращал особого внимания на старушку с книгой в руке, в магазине было тепло зимой и прохладно летом, в общем, такая себе «изба-читальня», разве что ноги от долгого стояния немного побаливали.

   Просматривая журнальные статьи и книжные новинки внимательным, профессиональным глазом, она выискивала в тексте различные «очепятки» и тщательно фиксировала их в специальном блокнотике. Потом, придя домой, Настасья Ивановна писала гневные письма в адрес тех редакций и издательств, которые были замечены в выпуске недоброкачественной печатной продукции. Ветеран корректорского труда обвиняла их в воинствующем непрофессионализме, малограмотности и неуважении к читателям. Приводились конкретные факты, номера страниц, абзацы и строки в которых присутствовали грамматические или синтаксические ошибки. Редакции и издательства или стыдливо отмалчивались или дежурно благодарили за внимание, но ситуация не менялась – должность корректора уже давно была повсеместно упразднена, с целью экономии бюджетных средств.

   Увы, не воспользовался Вершинников случайно подвернувшейся возможностью завязать знакомство с ветераном корректорского труда и «разговорить» старушку. А ведь мог бы родиться долгожданный сюжет для небольшого рассказа! Впрочем, мы, кажется, сильно отвлеклись… Как там наш литератор, не заблудился ли по своей рассеянности в дебрях супермаркета?

   Вершинников тем временем продолжал своё активное передвижение по торговым залам, бессистемно блуждая от одного отдела к другому. Строгие камеры видеонаблюдения фиксировали его непредсказуемое броуновское движение, втайне удивляясь человеческой безалаберности. Вершинников тоже не был в восторге от процесса закупок – рассеянная супружница писала список необходимых для её кухонного творчества продуктов бессистемно, а он всегда любил идти строго по плану. Ну, как при написании школьного сочинения по литературе: вступление, основная часть, эпилог и т.п. Соответственно, купив пакет картошки, он шёл в отдел бакалеи за сахаром, а потом опять возвращался к овощам, потому что пункт «морковь» шёл в списке не сразу за картошкой. Но хуже всего дело обстояло с молоком. В записке не уточнялось, о каком именно молоке идёт речь: о простом или топлёном, сколько процентном, в бутылке или в пакете (а если в пакете, то в картонном или пластиковом?). Оставался загадкой и необходимый объём – пол литра или литр, а также торговая марка и производитель.

   Конечно, можно было позвонить домой и уточнить, но сделать это Вершинникову не позволяла его мужская гордость. Опять пришлось бы выслушивать насмешки благоверной, мол: «ну ничего тебе нельзя поручить, растяпа ты эдакий! Все вы мужики одинаковы, горазды только пиво перед теликом дудлить, да искать оправдания своей беспомощности: он, видите ли, сюжетную линию обдумывает!». Поэтому литератор решил схитрить – встать в сторонке и понаблюдать, кто что берёт из молочки. Провести, как говорится, мониторинг и последовать за народными массами в их выборе. Идея была увлекательна, но однозначных результатов не принесла. Женщины хватали всё бессистемно, обращая внимания в первую очередь на любой акционный товар со скидкой. Мужики, как и сам Вершинников, тупо тормозили перед стойкой и хватались за мобильники в поисках компетентного совета.

   Тут, откуда-то сверху, из невидимых глазу динамиков, прозвучала спасительная подсказка. Нежный девичий голос вкрадчиво и неназойливо посоветовал: «Покупайте молоко для всей семьи от торговой марки «Ваша молочница!». Вершинников облегчённо вздохнул: реклама – двигатель торговли! Но не успел он отойти и пары шагов, как уже другой, но не менее приятный голос объявил, что самые лучшие молокопродукты производит агрофирма «Коровёнка из Паслёнкина». Пришлось вынимать из тележки «молочницу» и брать «коровёнку».

   «А может написать душещипательный рассказ о том, как один не очень молодой и не очень удачливый литератор и эстет затерялся в дебрях гигантского супермаркета? – мелькнула в голове Вершинникова творческая мысль.– Там Он, случайно, знакомится с очаровательной интеллигентной девушкой, назовём её, скажем… Впрочем, что значит имя?  Как писал Шекспир: «Роза пахнет розой!». Незнакомка тактично, и не оскорбляя чувств холостяка-неумёхи, подсказывает Ему, что лучше брать и в каком из многочисленных отделов нужный товар находится. Литератор, отвыкший от женского внимания и заботы, вдохновенно читает Ей свои поэзы. Она в ответ смотрит на него восторженно и даже почти влюблено. Время летит незаметно, и также незаметно зарождается и растёт в оттаявшем сердце поэта давно забытое чувство пьянящего, словно бокал «новосветского» шампанского, счастья…

   Затем Он помогает своей новой знакомой выкатить тележку с продуктами на стоянку перед супермаркетом. Он хочет обменяться с Ней номерами телефонов, он мысленно обдумывает предложение посвятить Ей венок ещё ненаписанных сонетов. И тут они подходят к навороченной «тачке», а оттуда вылезает какой-то хряк с бычьим затылком, бесцеремонно шлёпает красавицу по заднице, начинает выгружать покупки в багажник и орёт, что пива-то она забыла купить, кобыла крашеная! Затем бычара суёт эстету во вспотевшую ладошку долларовую бумажку – за доставку!– и парочка рвёт с места, оставляя несчастному запах жжёной резины и бензиновый выхлоп. Но он всё-таки успевает заметить в приспущенном тонированном стекле лендкрузера ЕЁ грустный и как будто извиняющийся взгляд…»

Реальность или сновидение?
Едва-едва, чуть-чуть, слегка
горячих губ прикосновение
и вдаль манящая рука…

   Домой из магазина Вершинников вернулся часа через три. Благоверная уже начала волноваться, и совершенно зря. По довольному виду писателя было видно, что ему удалось-таки найти сюжетную линию, обещающую, словно волшебная нить Ариадны, привести к несметным гонорарным сокровищам. Правда, половины продуктов из жёниного списка в сумке так и не оказалось.

Такие вот они, люди творческих профессий!


(продолжение следует)