Странный смех погребального обряда

Представления о жизни и смерти наших далеких языческих предков могут повергнуть в шок современного человека.

Научная монография Светланы Лащенко «Заклятие смехом. Опыт истолкования языческих ритуалов восточных славян» (издательский центр "Ладомир") была опубликована несколько лет назад, но все еще мало известна широкой публике. А жаль.
 
Замечали ли вы, что на поминках (особенно после употребления алкоголя) скорбная церемония перерастает порой в нечто почти непристойное? Возможно, это отзвук языческих ритуалов. Откроем монографию Лащенко и посмотрим названия глав: «Смеховое прощание с умершим»; «Смех при покойнике: восхождение к содержательным истокам и смыслам»; «Так ли прост «простой» смех погребального обряда?»; «Смех как деяние и ритуальный дубль движения и секса».

Оказывается, еще в начале двадцатого века в глухих деревнях Закарпатья во время прощания с умершим исследователи фиксировали странные для современного человека ритуалы. Это были непременные «игры» и «забавы»: ряженые Дед и Баба совершали непристойные телодвижения и толкали ряженого Дублера мертвеца. Дед и баба – не просто герои сказок, они – боги, прародители мира у наших далеких языческих предков.
 
Ритуальное веселье на похоронах до сих пор практикуют в африканской Гане, в Индонезии, в Тайване, в Мексике, на Бали. Здесь считают, что жизнь - это неестественное состояние, а смерть - это освобождение души и возвращение её к природе.

У новозеландского народа маори в ночь перед погребением принято петь жизнерадостные песни и вспоминать смешные истории из жизни усопшего.

Со временем погребальные «забавы» славян-язычников смягчились и трансформировались в безобидные детские игры (когда водящий- «мертвец» должен угадать с закрытыми глазами, кто его толкнул в спину; когда водящий-«мертвец» должен непременно с закрытыми глазами догнать и «осалить» других участников игры – «живых» ). Христиане начала двадцатого века не задумывались о символике этих обрядов, но соблюдали традицию: повторяли то, что делали языческие предки.

До сих пор у многих славян практикуется на похоронах целование покойного в уста. А ведь это смягченный вариант… «ритуального коитуса» живых с телом умершего! Будучи связаны с ротовой полостью, поцелуи отождествлялись с соитием. Но соитие нашими далекими предками воспринималось не так, как сейчас: оно не считалось грехом, как в христианстве, или просто удовольствием, как у атеистов. Это было приобщением к Сакральному.

Смеялись на похоронах не веселья ради, а с целью задобрить Сакральное (смерть была непонятна, непостижима, а потому воспринималась как вторжение Потустороннего мира). Это была попытка слиться с Сакральным, с его «энергетикой насилия, агрессии, смехового и сексуального неистовства», пропустить его через себя и тем самым избавиться от его разрушительной силы.

Видимо, подобная энергетика генерируется, и когда шаманы впадают в транс после неистового кружения с бубном. В сектах «пятидесятников» также наблюдается нечто похожее. В христианских церквях афро-американские пасторы вместе с паствой поют и пританцовывают. В одном из направлений ислама верующие кружатся до исступления.
«Непреложна связь этого ритуального «смеха» с плачем, движением и сексом»; «ритуальный «смех» вкупе с ритуальным сексом и ритуальным движением был замешан на крови»,- пишет С. Лащенко.

Люди всегда хотели преодолеть старение. Однако древние пытались преодолеть его странным, на наш взгляд, способом: убивали тех, кто стал старым и немощным. Принцип был тот же, что и в Спарте: слабым, немощным и больным не место в этой жизни.

Но убийство не происходило «в трезвом рассудке». Убивали, как следует из книги Лащенко, опьяненные и распаленные «смехом», с осознанием приобщения к Сакральному, воспринимая свои действия как Жертвоприношение.

В сказках разных народов есть одинаковые сюжеты: как хозяин выгнал из дома животных, ставших немощными и бесполезными. На самом деле избавлялись не только от животных - слишком малы были ресурсы для выживания рода.

Во второй части научной монографии Светланы Лащенко речь идет о свадебных обрядах восточных славян. Оказывается, и здесь веселье было родственным ритуальному «смеху» похоронного обряда и купальских мистерий.

Смех в языческих брачных ритуалах (купальских мистериях) – это смех совершающих Жертвоприношение. «Смертельно засмеянные» - те, кого «в пылу смехового неистовства» принесла в жертву Сакральному опьяненная в прямом и переносном смысле «исступленная человеческая масса» во время «огневых скаканий» купальского праздненства.

Сопровождались мистерии употреблением горячительных напитков, а «скакания» через костер имели символическое значение. Сам костер – это одновременно символ фаллоса и собственно соития.
 
Невеста была для древних славян (как и у многих других древних народов) объектом «осмеивания» и проституирования: принадлежала в первую брачную ночь старейшинам из рода жениха или его «дрУжкам». Таким образом невеста символически переходила из рода своего отца в род мужа. А высмеивание должно было на самом деле защитить от агрессии Потустороннего и сглаза. Вспомним, что и охотникам до сих пор желают «ни пуха, ни пера».
 
Этнографы начала двадцатого века фиксировали: невесту все еще «засмеивали» на брачном пиру, хотя сами гости не понимали, зачем это нужно. Сохранились даже смягченные варианты ритуального «избиения» невесты женихом в доме ее отца.

Кстати, до вступления в брачные отношения юноши и девушки у древних восточных славян вели свободную сексуальную жизнь. Наличие добрачного ребенка было плюсом, так как доказывало способность молодой женщины к деторождению.

Окровавленная рубаха молодой, которую выносили на шесте и показывали гостям, а потом носили по деревне всем на показ, в языческие времена вовсе не была свидетельством «убийства невинности». Даже в начале прошлого века в глухих деревнях на второй день брачного обряда совершалось ритуальное убийство петуха или курицы. Это - смягченный вариант… человеческого жертвоприношения. Вот только в древности убивали не животных, а стариков - родителей мужа.

Приход невестки в дом означал смерть свекрови (молодая хозяйка заменяла старую). Поэтому впоследствии у славян возникло поверье, будто сноха может «наслать болезни» и даже стать «мистической причиной» смерти свекрови. Первопричину поверья народная память стыдливо вытеснила в подсознание.

Впоследствии, в более «гуманные» христианские времена уже сама сноха стала жертвой в доме мужа: народные песни сохранили информацию о притеснениях и обидах, которые молодые женщины терпели от сестер и матери мужа. Домострой и патриархат привели также к снохачеству (глава семьи принуждал своих снох к сожительству).

Белая фата не являлась для наших языческих предков символом невинности. Это был покров - мистическая накидка, защита невесты от Потустороннего во время ее переезда из дома родителей в дом жениха. После чего фату палкой (ни в коем случае не рукой!) снимали с головы невесты и сжигали в печи.

Интересен раздел «Срамословие свадебного обряда» (пение непристойных, на нынешний взгляд, частушек). Во времена культа плодородия соитие считалось не греховным, а Сакральным.
 
Потрясает подробный рассказ об изготовлении и разрезании каравая (одновременно он символизировал фаллос, соитие и даже… ритуальную жертву: его разрезали на множество кусочков по числу гостей). Невольно напрашиваются аналогии с христианским причащением хлебом и вином (тело и кровь Христовы). Вспоминаются также детские игры прошлого века, где участники берутся за руки и поют: «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай».
 
Так что же такое смех? У животных это – проявление агрессии, оскал зубов. Наши далекие предки, совершая ритуальные убийства (жертвоприношения) тоже «скалили зубы».
 
«Потомки людей архаики сделали все, чтобы забыть о той кровавой смеси ярости и жестокости их предков, что некогда являлась питательной средой жадно растущего «эмбриона смеха». Лишь иногда, бросив взгляд на Человека Смеющегося, потомки удивлялись поразительному сходству его лица с «маской ярости и зла», - пишет С. Лащенко.