Коса невесты

Мальчишка спрыгнул со скалы в море, пока его дед читал газету. Худое тело с треском пропороло бирюзовую гладь и траурно исчезло в пучине. Но через миг светловолосая голова вынырнула на воздух.

Дело было в Крыму. Летом Бог знает какого года. Тогда ещё мало у кого были мобильники, зато доллары водились почти у каждого.

— Васька! Иди-ка сюда! — дедовский бас, преодолев гомон берега, шум волн и крики чаек, дёрнул мальчишку за ухо и потянул прямо к шезлонгу, где стариковские руки сворачивали газету в трубочку, — Я тебе по ушам! Дуралей!

— Дед, мне уже 13! Не ругай меня, как сопляка какого-то. Девчонки вон смотрят… — Вася незаметно махнул рукой в сторону моря. Там плескались две миловидные девочки чуть постарше его. Они и впрямь поглядывали на берег, но вовсе не на маленького Васю, а на загорелого спасателя, который сидел в кресле чуть поодаль.

Деду Артёму было 70. Отдыхал он нечасто, а получив путёвку от завода, прихватил с собой любимого внука. Зыркнув на девушек, старик быстро оценил, что к чему, но внука переубеждать не стал, а пригласил сесть рядом на шезлонг.

— Ты, Вася, всё же дуралей. Тебе на кой эти старухи? Твои невесты ещё не выросли. А в омут ради бабы кидаться — так это вообще последнее дело! Сейчас я тебе расскажу, как твой дед за бабёнками приударял, когда таким шкетом, как ты был! Садись, говорю!

Вася нехотя опустил своё мокрое костлявое седалище рядом с Артёмом:
— Опять будешь байками травить, дед?
— Да зачем тебя травить! Раз хлопнуть и готов, — старик беззлобно брякнул газетой внуку по уху, — смотри лучше. Вон! Видишь, тётенька с косичкой и в чёрном купальнике средь людей шастает?

Внук поискал глазами:
— Это не тётенька, а бабушка уже! А говоришь на старух не заглядываться!
— Ишь ты балабол! Ухи растопырил, а язык всё одно телепается. Слушай, говорят тебе!

Васька встряхнул сырой головой и прислушался.
— Так вот, — продолжил Артём, — с этой тётенькой я давно знаком. Тогда ещё также за мелкими сипилявками носился, как ты. Все мы такими были… и те, кто следом за вами придёт такими же будут. Меняются только времена. Токмо ты этого сейчас не поймёшь, Васька.
Лето тогда выдалось жарчущее! Помнится, вода была-а-а… что молоко в кастрюле. Влезешь… ух! Спасибо, если не обожжёшься!
— Ну, ты придумаешь тоже, дедуль, — перебил болтливый внук, — в вулкане ты, что ли купался…
— В панаме! И с папиросой в зубах. Тогда все с первого класса курили. Прости Господи, идиоты! И мёрли потом молодыми. Правда, не от курения, а от войны…
…Перебил ты меня опять, стервец! Папиросы вспомнились, будь они не ладны… а спички дома остались.

Пока дед размышлял, где бы достать огня, молодящаяся женщина в чёрном купальнике приближалась, двигаясь меж пляжными телами отдыхающих.

— Курить вредно, дедуль. А ты так и не рассказал, как за бабёнками бегал…
— Чего сказал?! — опешил дед, забыв про курево, — Так! Ты бы лучше хорошее впитывал. Не выражаться мне тут!

Внук серьёзно кивнул.

— Так вот… — снова завёл Артём, — носился, значит, я за сипилявками. И тётенька эта среди них была. Моя ровесница. Тоже маленькая глупышка. Но краси-и-ивая стерва. Все мальчишки мечтали её за косу подёргать…

Только не простой девочкой она была. Никто не знал, где она живёт. Появлялась только на пляже. И не проследишь за ней. То она есть вот, смеётся, ходит рядом с нами. А то вдруг р-раз! И нет её. Был у нас один парнишка, Иваном звали. С фамилией ещё такой странной… не вспомню. Хвалился, что выследил её. Токмо пропал вскоре.

И все с тех пор стали побаиваться эту девчушку. И то, правда. Уж больно красивая она была и манящая. Так, что даже башку кружило. Страшно-страшно, а нет-нет, да хочется поиграться с этой опасной красотой. Вот и поспорили мы однажды с другом моим тогдашним Данилой, кто со Смертью первым заговорит. Так мы её между собой в шутку называли, потому что волосы в косу заплетала. С косой, значится. Дураки, одним словом. Сами не знали, с чем шутили.

Поспорили, а для верности решили спор подкрепить смелым поступком. Вот, как ты прям дуроплясы были: кто со скалы в море дальше улетит, тот и со Смертью пойдёт знакомиться. Идио-о-оты, что тут скажешь… И не поймёшь, кто такой спор выиграть должен. Да только каждый попытался к скале поближе упасть, как потом оказалось.

И вот я лечу в воду. До-о-олго лечу. Успеваю даже голову повернуть: там Данила. И… вот какая штука мне тогда причудилась. Будто он летит за ручку с этой самой Смертью. О, как! И так меня это видение разозлило, что думаю — нет, брешешь, брат. Хоть ближе, хоть дальше упаду, а всё равно я побегу со Смертью разговоры разговаривать.

И! Бултых! Вынырнул и снова голову повёртываю в сторону дружка своего. Вижу, что он ближе к скале занырнул. Я счастливый тут же поплыл к берегу. Смерть свою искать. А её искать-то и не надо. Вон она стоит. Улыбается:
— Здравствуй, Артёмка — сама со мной заговорила, — где друга потерял?
— Нигде, — отвечаю, — в море купается. А тебя как звать?
— Сам знаешь, — улыбается опять. И такая жуткая и вместе с тем красивая улыбка, что у меня цыпки по спине побежали и глотку перехватило. Вокруг жарища, песок плавится, а я дрожу стою, как лопух на огороде. Что за напасть?
— Ладно, пойду твоего дружка найду. Женихом мне будет, — говорит улыбчиво и шагает в воду, а волны за ней густеть начинают и совсем в лёд превращаются…
— Ну, дед! Что ты напридумывал?! — снова запищал внук, — в Крыму море вообще никогда не замерзает. А ты про лето травишь…
— Правду говорит твой дедушка, — вдруг раздалось за спинами собеседников. Дед вздрогнул и приосанился. А внук добродушно заговорил с женщиной в чёрном купальнике:
— Здравствуйте! Это вы про то, что море замёрзло?

Смерть рассмеялась:
— Ну, нет… это твой дедуля приукрасил. А про женихов и невест он верно сказал. Я вот и рада бы с тобой, Васенька, за ручку походить. Да не твоего возраста я нынче. А вот деду Артёму в самую пору придусь. Что скажешь, дед?

Дед где-то нашёл спички и закурил:
— Мне бабка покойная одна невеста на всю жизнь…
— Так то жи-и-изнь…ты погляди-ка. У внучка твоего что-то красное на затылке.

Вася почувствовал, как что-то ледяное тронуло его голову. Как поползли мурашки и покрыли спину. Он весь задрожал и глянул на деда. Тот с достоинством попыхивал папиросой:
— Твоя правда. Не уследил я старый за сорванцом. Но, видать, не дорос он до тебя, коли моей ровесницей пришла, — Артём поднялся и протянул руку Смерти, — пойдём уж, погуляем-побалакаем, невестушка.

И тут Вася вдруг понял, что он вовсе не на шезлонге, а бултыхается в море с разбитой головой. Отсюда он увидел, как дед Артём уходит куда-то под руку с женщиной в чёрном купальнике и с косой:
— Дедушка! — крикнул он, захлёбываясь, — Помоги-и-ите!

Загорелый спасатель при этом крике тут же вскочил и вскоре вытащил бедолагу на берег:
— Ты здесь один? — спросил он мальчика.
— С дедушкой.

Но деда нигде не было видно. Тот уже поднялся высоко на скалу и беседовал там со Смертью:
— Скажи-ка мне напоследок, подруга. Нешто и ты ленивой бываешь? Сколько раз при жизни я был на волосок от тебя, но так и не встретил. Неужели же ты здесь бока целый век грела?

Старуха усмехнулась, поправляя волосы:
— Не та у меня коса, о которой люд сказывает. Что мне за тобой гоняться, как за колоском в поле? Ты меня приметил однажды, вот я тебя и ждала, Артёмка. Как примерная невеста ждёт своего суженного. Ну? Иди, обнимемся.

Старик бросил бычок и прошёлся зорким взглядом по берегу. Найдя живого внука, он спокойно вздохнул. И обнял невесту.