А. Глава четвёртая. Главка 5

5


     – Как там твои писательские успехи? – спросил отец чуть погодя, когда мы уже приступили к десерту.
     Мне пришлось в который раз пожалеть о том, что однажды я вздумал поделиться с отцом своими литературными надеждами. Это было очень наивно, и я совсем не учёл тогда тщеславия моего родителя. А он был тщеславен и, несмотря на все попытки скрыть свою слабость, нет-нет да и проговаривался. Успех грел ему душу, но чем большими тиражами выходили его книги, тем, кажется, с большими опасениями присматривался он ко мне, словно пытаясь различить нарождающийся в его сыне талант. Я уверен, что, если бы мне суждено было стать хоть несколько известным, это больно ударило бы по его самолюбию. Интересуясь моими “писательскими успехами”, он всегда принимал покровительственный и чуть развязный вид, прекрасно сочетая его с небрежностью тона. Впрочем, до сих пор у него не было поводов для огорчения, ибо, как я уже упоминал, дальше смутных замыслов дело у меня пока не шло.
     – Ограничиваюсь успехами в журналистике, – подчёркнуто официально ответил я.
     – Что ж, тоже позиция, – заметил он с плохо скрываемым удовольствием. – В конце концов, каждому своё, как любит говорить Артур Переверзев.
     Артур Переверзев был его любимым героем, он появлялся в шести или семи романах. Вычурное сочетание имени и фамилии вполне отражало суть этого персонажа.
     – Давно хотела сказать тебе, папа, что фраза крайне неоригинальна. Твой Артур мог бы уже придумать что-то своё.
     Отец посмотрел на Юлю с ласковой укоризной, но в голосе его всё равно зазвучала обида.
     – Видишь ли, дорогая, герои – это не куклы из папье-маше, они настоящие люди с настоящими характерами. И у них, разумеется, есть свои привычки. Ты хочешь, чтобы человек отказался вдруг от своей привычки и завёл новую. Так не бывает. К тому же, я уверен, что читатели уже полюбили Артура таким, каким я его создал, им не понравится, если он вдруг заговорит по-другому.
     Юля рассеянно кивнула. Она даже не слушала объяснения, мысли её были заняты чем-то другим, чем-то неподвижным, о котором, однако, она всё не заговаривала.
     – Когда выйдет следующий роман? – спросил я.
     Отец приосанился и даже задержал ложку с тортом, которую в этот момент подносил ко рту.
     – Надеюсь закончить к июлю, – с ударением на каждом слове произнёс он. –Правда, город летом… не способствует творческому процессу. Думаю, скоро нам следует перебраться на дачу. Вы же двое могли бы съездить туда с нами – я бы настоятельно вас об этом просил, потому что дети всё же… детей надо видеть, как-никак.
     – И свежий воздух пойдёт вам обоим на пользу, – добавила мать. – Конечно, мы ещё не скоро выберемся, да и там столько всего разбирать... Но знаешь, вам же не обязательно быть там с нами. Погода прекрасная, можете поехать туда одни, хоть на следующих выходных.
     – На следующих выходных выборы, – вставила Юля всё тем же отрешённым тоном.
     – Да, конечно, я забыла… Но Саше ведь совсем необязательно оставаться тут в день выборов, думаю, ему как раз лучше будет отдохнуть. Мы не настаиваем, просто мне кажется, там будет очень хорошо.
     – Да почему бы и не понастаивать, в конце концов? – заметил отец. – Родители вправе требовать от своих детей послушания, пусть даже и в таком возрасте, дети всегда остаются детьми. Свежий воздух, отдых на природе, сможешь выкинуть из головы всю эту кутерьму…
     – И вдохновение может появиться, – добавила мать.
     – Нда, вдохновение, – пробурчал отец. – Глядишь, обрадуешь нас своим первым рассказом.
     – Не первым, – мягко возразила мать. – Ты ведь уже написал один рассказ.
     Я в удивлении посмотрел на неё.
     – Написал? Что ты имеешь в виду?
     – Ну как же, – удивилась она в свою очередь, – разве ты не помнишь? Когда тебе было семь лет, ты написал свой первый рассказ.
     Если бы мне вдруг сказали, что на самом деле я родился в негритянской семье, впечатление, верно, было бы менее сильным.
     – Рассказ? Мой собственный рассказ? – воскликнул я. – Не помню… Совершенно не помню, ни капельки.
     – Ну вот, – рассмеялась мать, – поистине творческая натура, написал и забыл. Ты же помнишь, как он показывал нам его, Вадим?
     Отец хмыкнул и нехотя кивнул.
     – Помню, это было как раз… как раз когда я выпустил свой первый роман. Неожиданный успех, действительно неожиданный.
     – Но что же стало потом с этим рассказом? – настаивал я. – И о чём он был?
     Я переводил глаза с отца на мать. Посмотрел даже на Юлю, но она сделала мне знак в том смысле, что уж в свои три года никак не могла что-то запомнить.
     – О чём? – задумалась мать. – Не вспомню сейчас, давно уже было, что-то летнее, про природу и птиц. Но ты был в таком восторге, когда принёс нам эти две страницы! Ужасные тогда у тебя были каракули.
     – Валяется, наверное, где-нибудь на чердаке, – небрежно бросил отец. – В детстве многие пишут… о природе.
     – Думаю, тебе надо его найти, – утвердила Юля. – Каким бы он ни был, это веха.
     – Правда, Саша, – уговаривала меня мать, – может быть, на его основе ты напишешь что-нибудь новое и взрослое.
     Нельзя сказать, чтобы я был в особенном восторге от мысли оказаться за городом. В детстве мне нравилось бывать на даче, но со временем этот высокий двухэтажный дом с вытянутыми вертикальными окнами начал навевать тоску. С другой стороны, мысль о предстоящих выборах, впервые возникшая вдруг с резкой отчётливостью, была сильным аргументом. А уж если где-то на чердаке пылится мой рассказ… Тогда окажется – каким бы глупым ни был тот детский опыт – что я не бесплоден, что все мои чаяния имеют под собой основания. И, возможно, мне действительно удастся начать.
     – Соглашайся, братишка, – подтолкнула меня в бок Юля. – Они правы, так будет лучше всего.
     Я снова пожалел, что не рассказал ей о своём самоотводе, но сейчас уже было не время.
     – Хорошо, я съезжу туда.
     – Вот и чудно, – без особого энтузиазма отметил отец, уже пожалевший, что высказал эту идею. – Заодно приберёшь там кое-что, подготовишь дом к нашему приезду, протопишь как следует. Сырость там, конечно… даже летом, – и он решительно отправил в рот последний кусочек торта.
     За окном быстро темнело, ночь наступала резко, словно из засады. Темы для разговора исчерпались сами собой, и все словно в едином порыве встали из-за стола. Был уже десятый час, родители привыкли ложиться рано, отец любил повторять, что писатель должен быть жаворонком. Мы с Юлей засобирались, казалось, сестра особенно спешила закончить это свидание. Простились на удивление тепло, мать осторожно и очень нежно обняла нас обоих, отец с торжественным видом вручил мне ключ от дачи с наказом обязательно запирать на четыре оборота и ещё раз крепко, но недостаточно крепко, пожал мне руку. Я вышел из дома с тем трудно передаваемым, но знакомым каждому чувством, что у меня всё-таки есть семья.