Сквозь годы 67

            
"Ночи Кабирии". Эссе. Глава 2.

     ...Когда думаешь о Кабирии, непроизвольно вспоминаешь и Соню Мармеладову Достоевского, И Катюшу Маслову Толстого, и горьковскую Настю...

     Что же нового привносит с собой итальянская аранжировка  темы? Комизм и, следовательно, новую боль. Больно и смешно оттого, что Кабирия так нелепа и восторженна; страдания её комичны, балаганны, хотя воистину страдания души, глубоко, по-детски потрясённой и обиженной. Исключительность Кабирии на римском женском рынке состоит в том, что она не может жить без любви. Кабирия одного только и хочет - одарить человека, отдать ему своё полнейшее и беззаветное доверие, ничего в общем-то и не требуя взамен, только чтобы её не убивали. Но именно за это её и убивают - дважды в фильме. А она дважды воскресает...

     Стремление Кабирии "обуржуазиться", устроиться - как раз на этом новом повороте старой темы открываются самые большие комедийны возможности. Ибо весь "прочный" мир Кабирии вылеплен из того самого песка, который служит детям строительным материалом. Вся её важная, серьёзная, мещански обстоятельная приспособленность - просто детская игра, которая роднит Мазину и Чаплина: взрослые дети-клоуны... И КАК это похоже на НАШУ сегодняшнюю жизнь!..
     Клоунада Мазины, как и её неискоренённая человечность, как и её способность радоваться, истощаются, но никогда не могут истощиться полностью. Ситуация лишь заостряется: Кабирия - проститутка. Но это - абсурд, потому что она, во-первых, некрасива, во-вторых, внутренне добродетельна, в-третьих, мечтательна... Тем не менее этот абсурд - реальность. Слияние же душевной красоты и уродства, безмятежной готовности верить в добро, с кошачьей злобой, способностью вывёртываться, царапаться, кусаться, защишая себя, свою иллюзию, свою "игру", - влечёт за собой чрезвычайную интенсивность комической эксцентриады.

     Ведь, в сущности говоря, вся первая часть фильма комедийна. В момент величайшего счастья - катасрофа. Кабирию бросают в воду, потом спасают, нелепо ставят вверх ногами, изо рта Кабирии льётся вода, которой она нахлебалась. Это странно, но и закономерно: величайшее несчастье часто выглядит со стороны комично. Тем боле комично, что Кабирия тотчас начинает яростно отстаивать свою независимость и отбиваться от своих же спасителей...

     ...Смею предположить, что Феллини увлёкся именно нелепостью, восхитился наивностью. В самом последнем человечке, оказавшемся на последней ступеньке социальной лестницы, искусство, восстанавливая нравственные идеалы, снова раскрывает и чистоту, ничем не запятнанную - ни улицей, ни профессией, ни подзаборной биографией,- и право ЖИТЬ...
     Странная красота, красота души, которая не котируется на современном рынке, отыскивается именно на рынке: на панели. Душевная уязвимость Кабирии, её житейская глупость и величайшая поэтичность соединяются мотивом, до банальности простым: ежевечерне продаваясь, она ВЕРИТ в чудо, в настоящую любовь вот и всё.
     Её способность любить беспрерывно опровергает всю её "практичность" и сметливость. Ожидание любви превращает жизненную позицию Кабирии в полнейшую иллюзию и клоунаду...И, сама того не ведая, Кабирия с трагикомической тщательностью готовит себе крушение и гибель...

                Продолжение следует...