Что на роду написано... Гл. 1

Гл.1

В то зимнее субботнее утро,  полгода назад, твердо вознамерившись проведать пустующий родительский дом в деревне, я опоздал на первый автобус.

Газетные киоски оказались еще закрыты, заняться  нечем,  купив билет на следующий рейс, я прошел в небольшой зал ожидания автостанции, нашел место в уголке и, скрестив руки на груди, удобно разместился на скамейке, прикрыв глаза.

Теплый пуховик с капюшоном согревал тело, меховые сапоги спасали ноги от холода, меня  одолела дрема. Я не боялся проспать, потому что по громкоговорителю загодя дважды объявляли посадку. Однако разбудил меня отнюдь не диспетчер терминала, чья-то рука резко толкнула меня в плечо. Открыв глаза, я разобрался, что беспокоит меня уборщица.

Женщина лет пятидесяти, в синей униформе, со шваброй в руке терпеливо ждала, пока я подниму ноги, пристально рассматривая меня голубыми глазами из-под падающей на глаза непослушной челки, которую она периодически поправляла кивком головы.

Я попытался подняться с места, но она упредила мой порыв, обратившись на удивление вежливо.

- Пожалуйста, не надо вставать, ноги приподнимите и достаточно.

Я послушно выполнил просьбу, наблюдая, как привычным движением женщина прошлась шваброй по полу, собрав мелкие соринки под скамейкой.

- Спасибо, можете опустить.

Она пошла дальше, ловко орудуя своим инструментом, периодически споласкивала швабру в ведре, выкручивала и терла, терла и без того казавшийся еще вполне чистым пол.

С необъяснимым удовольствием я наблюдал за ее работой, а мысли мои в этот момент оказались далеко в прошлом. Я вспомнил маму, себя, наш дом в деревне, огород и двор. Стоял сентябрь, я копал в палисаднике картошку лопатой, а моя старушка-мать стояла у забора и смотрела на меня.

- Можно бесконечно долго любоваться человеком, занятым благородным трудом, - сказала она. – Ты так красиво копаешь картошку, Петя! Лопата входит в землю, словно в масло, клубни  беленькие, чистенькие, а руки у тебя сильные, мускулистые, крепкие мужские руки! Жаль, что я уже совсем без сил…

- А то пошла бы сама в огород? –  сказал я это с непростительной иронией.

- Еще как пошла бы!

Пока мы молоды, нам старшее поколение не понять. Много раз потом мне было очень стыдно за некоторые свои слова и поступки. Всякое позволял себе, пока рос и взрослел: огрызался порой, игнорировал советы родителей, даже грубил иногда. Потом, когда их уже не стало, тысячу раз попросил бы прощения, да не у кого. Разве что небесам можно отправить немой крик души.

Мама была права, приятно смотреть на работающего человека, когда видишь старательное его отношение к тому,  что он делает. Женщина закончила уборку, еще раз удовлетворенно оглядела зал и удалилась через заднюю дверь, а мне почему-то стало грустно.
 
«Все работы хороши, выбирай на вкус!», - вспомнилось знакомое с детства. Однако каким же неблагодарным иногда бывает человеческий труд. Я видел через оконное стекло, как на входе в здание дворник рассыпает по ступенькам песок с солью. Все правильно, зима. Но через минуту весь этот песок будет в зале на полу…

Вскоре философские размышления прервал приятный женский голос, объявивший посадку на мой автобус. Закинув рюкзак за плечо, я поспешил на платформу. Пассажиров оказалось мало, в отмирающих деревнях коренных жителей с каждым годом остается все меньше, в основном дома служат дачами детям и внукам, переселившимся в город, таким, как я, например.

Разместившись у окна, я стал протирать «окошечко» в замерзшем стекле – люблю созерцать зимний пейзаж, под тяжелыми шапками снега деревья, первозданную белизну полей.

- Петрович, в Куликах мои подойдут, сумку передай, - услышал я уже знакомый голос и взглянул в сторону передней двери.

Так и есть, это была она. Раскрасневшаяся на морозе, с той же непослушной челкой, накинув на плечи полушубок из добротного искусственного меха, женщина протягивала водителю большую дорожную сумку.

- Точно подойдут? Или, как в прошлый раз, самому придется переть? – недовольно пробурчал водитель.

- В прошлый раз мамка хворала, я же перед тобой уже извинилась, - понизив голос до шепота, ответила женщина, не глядя на пассажиров.

- Не волнуйтесь, женщина, я помогу, вынесу вашу сумку! – меня всегда кто-то тянет за язык.

Она настороженно посмотрела в мою сторону,  наверное, узнала во мне того спящего пассажира, доверилась, одобрительно кивнула, потом перевела взгляд на сумку, раздумывая, оставить ее у водителя или отдать мне.

- Пусть тут стоит, - прочитал ее мысли Петрович.

- Спасибо, - женщина соскочила со ступеньки и, поправив полушубок, побежала в здание автостанции.

Кулики – это соседняя с моей деревня. Со многими там я был знаком когда-то очень давно,  еще в школьные годы, но столько лет прошло с тех пор, сейчас даже оставшихся в живых односельчан с трудом узнаю. Показалось на мгновение, что я видел уже однажды эту непослушную челку и глаза цвета весеннего неба, даже голос очень смутно что-то напомнил, это что-то непременно было приятным и волнующим. Но, как я ни напрягал свою память, так и не ответил себе на вопрос, где я мог видеть эту женщину ранее.

В Куликах на остановочном пункте наш автобус встречала семейная пара – сухонькая старушка в валенках и пуховом платке ручной работы и дедуля в видавшей виды телогрейке и цигейковой выцветшей шапке-ушанке с саночками в руке.
 
Водитель, не дожидаясь моей помощи, вынес сумку, поставил ее на санки, поздоровался за руку со стариком, кивнул его жене. Она что-то ответила, вытирая носовым платочком набежавшие то ли от ветра, то ли от радости слезы.

«Здорово, - с завистью подумал я, – вдвоем, до глубокой старости! И она счастливая, у нее еще родители живы».

Я всматривался в лица стариков в надежде их узнать и хоть что-то вспомнить, почему-то не выходила эта женщина у меня из головы.  Вдруг осенила мысль, что на обратном пути я могу сам у нее обо всем спросить, заодно и доложить, что груз доставлен по назначению. Идея понравилась, я улыбнулся в усы и переключил внимание на дорогу, до моей малой родины осталось всего несколько километров.

Продолжение следует http://www.proza.ru/2019/03/18/1583.