Виктор Завьялов часто думал о прошлом, о далеких временах, постепенно вспоминая все, что им предшествовало. Картина сменяла другую картину и ему иногда начинало казаться, что не хватит никаких усилий, чтобы подробно, до мелочей,восстановить те чувства и впечатления, которыми он был когда - то ошеломлен до глубины души.
Виктор родился и вырос в глухой сибирской деревушке спустя десятилетие после окончания войны, в середине пятидесятых годов, в эпоху трудодней и керосиновых ламп. После полета Гагарина в космос быт деревни, неторопливый и степенный, с вековыми традициями почитания старших, вдруг стал стремительно меняться, к сожалению, не всегда в лучшую сторону.
Вместо трудней колхозники ежемесячно стали получать заработную плату. И в то же время передовой колхоз слили с соседним, отстающим хозяйством.
Сенокосы распахали и засеяли "царицей полей", кукурузой.
Виктор вспоминал, как однажды возвращаясь с рыбалки с лучшими друзьями,Ванькой Жуковым и Сережкой Долгих, решили спрямить путь, пошли через поле, на котором росла кукуруза выше человеческого роста.
Они тогда заблудились, где - то около двух часов выбирались из рукотворных дебрей и домой вернулись под покровом темноты.
Виктор рос обычным ребенком, рано полюбил красоту окружающего мира и часто отдавал предпочтение ей, чем реальным событиям, которые происходили вокруг.
Спустя годы, причину своей мечтательности Завьялов смог объяснить только одним:существование природы было настолько значительным, что он до первого класса был равнодушен к деревенским событиям.
Из раннего детства Завьялов запомнил лишь несколько трагических событий.
Ему было пять лет, когда на пасеке был убит его любимый дедушка Степан, родной отец матери.
Стояло теплое майское утро, вся кухня была залита солнечным светом.
Распахивается дверь, входит пасечник дядя Петя, и не поздоровавшись, говорит отцу дрожащим голосом: - Степана Васильевича убили!
Дядя Петя так взволнован, у него белое лицо и усталый вид, будто он только что нес тяжелую ношу.
Дядя Петя не садится, а падает на деревянную лавку.
Дедушка и бабушка жили в своем доме рядом, по соседству. Между дворами в заборе была калитка.Виктор, когда играл с друзьями в войнушку, часто уходил от преследований своих противников через эту калитку.
Бабушка Прасковья из всех цветов отдавала предпочтение герани.
Горшки с геранью украшали все подоконники в дому.
В тот трагический май герань цвела особенно пышно.
Дед Степан лежит в гробу возле окна с геранями. На виске его шрам от удара.
Казалось, что цветы вместе с близкими и земляками оплакивают самого близкого для Завьялова человека.
Убийцу так и не нашли.Он будто канул в темную воду местной речки Китерни.
Спустя несколько дней после похорон деда Степана деревню потрясло другое жуткое событие.
В кровати своей деревенской любовницы с отрубленной головой обнаружили известного сердцееда Пашку Колокольникова. Так расплатилась с ним за измену с ним бывшая пассия Нюра Агафонова. Совершив акт возмездия, Нюра, вернувшись домой, выпила стакан с уксусной эссенцией и в тяжелых муках умерла.
Столяр Леня Кликушин рассказывал, что накануне преступления Нюра принесла в мастерскую свой топор и попросила наточить камнем лезвие.
Мужики, присутствующие в мастерской, спросили у Нюры: - Неужели в деляну собралась дрова заготавливать?
Нюра, тридцатипятилетняя женщина, кровь с молоком, вызывающе мужикам ответила: - Острый топор в хозяйстве не помеха.
Нюра рано овдовела, мужа убили на войне. Детей у ней не было.
Долго переживала смерть мужа. Отвергала ухаживания мужиков.
И вдруг ее свел с ума деревенский красавец и баламут Пашка Колокольников,
приемный сын Степаниды Ивановой.
Она его усыновила сразу после войны, когда за эвакуированными детьми приехали родители, а за Пашкой никто не приехал.
Роман Пашки длился где - то с полгода. Пашка объявил однажды Нюре, что он жениться на ней не собирается. Нюра молча проглотила горькую пилюлю и когда Пашка не пришел на следующую ночь к ней ночевать, она решила отомстить молодому обидчику.
От почтальонки Кати Ефимовой, молодой девушки, которая была неравнодушна к Пашке Колокольникову, Нюра узнала, что она видела ее бывшего ухажера во дворе Веры Соломиной.
Вера работала продавцом в магазине. Хоть она не была красавицей, но по деревенским меркам,жила довольно зажиточно.
Источник ее достатка был один - водка. Ей Вера торговала по ночам.
Вера держала хозяйство: корову, овец, кур, поросенка.
Дом Веры был на другом конце деревни, возле оврага, в Глухом переулке.
Это место Вера хорошо знала. По соседству был дом родителей Алексея, бывшего ее мужа. Нюра иногда проведала стариков Агафоновых, которые рады были снохе. Горько жалели, что проклятая война исковеркала ее личную жизнь.
Нюра знала, что Вера, как и все деревенские хозяйки, рано утром доит свою корову, а после - гонит ее в стадо.
- Пашка наверняка в это время будет спать сладким сном в кровати Веры, - вынашивала свой мстительный план Нюра.
Через сутки она задуманное осуществила.
Дождалась, когда Вера с подойником вышла из дома, дверь замкнула не на замок, а на деревянную палочку. Когда Вера скрылась в глубине сарая, Вера осторожно вышла из своего укрытия и пошла с топором к дому своей соперницы.
Тот роковой май в деревне Кривощеково был ознаменован еще трагическим событием: в деляне пропала малолетняя дочь Егоровых Нина.
Ушла на соседний участок в лесу к родному дядя Николаю и не вернулась.
Отец Нины Михаил, так был ошеломлен случившимся, что три дня верхом на лошади искал пропавшую дочь.
К поискам подключилась вся деревня. Приехала милиция из города с собакой.
Поиски оказались тщетными.
Через два месяца от пневмонии скончался Михаил. Горе и холодная майская земля сделали коварное свое дело.
Через неделю после похорон Михаила повесился его родной брат Николай.
Его замучила совесть.
В своей предсмертной записке он написал, что по случайному совпадению в момент падения спиленного дерева рядом оказалась его родная племянница Нина.
Стволом березы ее убило. Обезумев от горя, чтобы избежать неминуемой расплаты за смерть ребенка, он, чтобы замести следы преступления, сжег ее костре, в котором горели жарко обрубленные сучья.
Ни одно событие впоследствии не производило на Завьялова такого впечатления: он видел Нину перед собой, видел лица убитых горем родителей девочки.
Потом в жизни Завьялова наступил такой период, когда он, рано научившись читать, с помощью сестер и брата, набросился с жадностью на книги.
Читал их без разбора. Мерилом было не содержание книг, а их размеры.
В то время личное существование было Виктора неощутимым.
Читая "Порт - Артур", он живо представлял атмосферу осажденной крепости.
Радовался смекалке и отваге солдата Блохина, восхищался поступками поручика Борейко.
Время усиленного чтения не прошло для Завьялова напрасно: он в первом классе не складывал слова по слогам, а бойко читал без запинки любой печатный текст.
Имя Александра Пушкина у Виктора непременно ассоциировалось с метелью, потому что первые стихи поэта "Буря мглою небо кроет..." он услышал из уст старшей сестры Тони под завывание февральской вьюги.
Отец у Завьялова вернувшись с фронта, пошел трудиться не в колхоз, а устроился работать лесником. Особых привилегий у рядового лесника не было, но зато он был сам себе хозяин.
Лесничество находилось в полсотне километров от деревни, в районном центре.
Отец показывался на глаза своему начальству один раз в месяц, в день выдачи зарплаты.
Редкий день дом Завьяловых не пустовал. Приезжали лесорубы, лесоустроители, лесные техники. Заготовители древесины.
В лесничестве отцу выделили лошадь, дали обмундирование и ружье двадцать восьмого калибра.
В Завьялово у отца как у "лесного царя", был непререкаемый авторитет.
Еще его земляки уважали за справедливость.
Отец имел имел огромную усадьбу с хозяйственными постройками, в которой было много разной живности, начиная с коров и заканчивая гусями.
У пегой лошади, молодого жеребца, была отдельная конюшня.
Отец и мать Завьлова славились хлебосольством и гостепримством.
Каждый приезжий был накормлен и при необходимости,обеспечен ночлегом.
Как правило, приезжие хорошо поужинав, начинали долгими зимними вечерами вести разговоры за "жизнь" и Завьялов еще в раннем детстве узнал всю жестокую правду о кровопролитных боях в первые месяцы войны.
Задавал тон в разговорах обычно отец Завьялова, Михаил, который принял первый бой в районе Кандалакши, на Кольском полуострове.
- Подняли нас по боевой тревоге ни свет, ни заря, - рассказывал он. - В Заполярье ночи светлые. Наш горно - стрелковый полк выдвинулся к границе, занял заранее оборудованные позиции. Немцы не смогли сходу взять наш укрепрайон. Семнадцать дней мы отбивались от противника. Не раз сами поднимались в контраатаку. Однажды сошлись с немцами в рукопашной схватке.
Примкнутым штыком к винтовке мне удалось заколоть немца, примерно моего ровесника. Три дня после убийства фашиста я не мог не есть, не пить.
Убить человека, хоть он и враг, не так просто.
Спустя полгода, зимой, когда невозможно было найти укрытие, так как скальный грунт не поддавался саперным лопатам, делали себе бруствер из мертвых тел убитых солдат.
Отец Завьялова призывался и служил в одной роте с родным братом матери Егором.
- Мы с ним в разных взводах были, - рассказывал про Егора отец. - Вместе с ним в окружении были. Когда в сентябре вышли к своим, то Егора взяли к себе разведчики. Ровно через год, в сентябре 42 - го, возвращаясь из очередного рейда по тылам врага, Егор в темноте подорвался на противопехотной мине.
Из довоенного призыва отец в деревне отец каким - то чудом уцелел один, хотя был один раз ранен в живот и лежал три месяца в госпитале в городе Кирове.
- Была зима, - вспоминал отец, - на мне был добротный романовский полушубок. Теплое белье, гимнастерка. Врач сказал, что осколок от снаряда летом убил бы наповал. Полушубок сыграл роль бронежилета и ослабил скорость осколка.
Тогда же Завьялов узнал, что в середине зимы 42 - года запретили хоронить убитых солдат в полушубках.
- Немцы были одеты гораздо хуже, чем мы, - рассказывал Михаил своим слушателям.- Помню, однажды под покровом темноты мы незаметно пробрались в тыл врага и силами батальона нанесли удар по санаторию, в котором отдыхали после фронта немецкие солдаты. В том ночном бою с нашей стороны не было не одного убитого.
О знаменитых наркомовских граммах отец всегда говорил уважительно.
- Зимой водка спасала от лютых морозов. Во время ожесточенных боев, когда потери исчислялись десятками убитых, на долю уцелевших приходилось по стакану водки.
- Я пил водку только зимой, - признавался отец.- Летом водка притупляет бдительность. Можно наступить на мину или схлопотать пулю снайпера.
- Одно время на нашем участке вели боевые действия финские войска. Наши части как раз наступали. Финны оказывали нам ожесточенное сопротивление.
Дело было зимой. Финны - отличные лыжники.Обстреливали нас из засад из ручных пулеметов. Только мы их обнаружим, финны становятся на лыжи и перебираются в другое укромное место.
Среди многочисленных наград Михаил Завьялов особо выделял медаль "За оборону Советского Заполярья".
- Как враг не рвался к Мурманску, незамерзающему порту, - мы сумели остановить фашистов далеко от его подступов.
Отец всегда был занят работой в лесу. Он нередко весной и летом брал Виктора с собой. Эти поездки в деляны к лесорубам в его душе оставили очень яркий след.
Особенно нравилось бывать в деляне Феди Матюханова, прокуткинского мужика, который заготавливал дрова в лесу круглый год.
Отец с Федей дружили. Оба воевали. Правда, отцу повезло больше. Год службы перед войной закалил характер отца, сделал его крепким и выносливым.
- У нас во времена наркома Тимошенко в распорядке дня был сон час, - рассказывал он.- Кормили хорошо, зато физическая нагрузка была иногда чрезмерной. Совершали на лыжах зимой двадцатикилометровые переходы.
Когда началась война, мы с благодарностью вспоминали своих командиров, которые не учили не только по - настоящему воевать, но и никогда не падать духом в минуты опасности.
У дяди Феди Матюханова была другая война. Он был мобилизован летом 41 - го и сразу же отправлен на фронт, чтобы залатать очередную брешь нашей обороны.
- Бросили нас почти безоружных под немецкие танки, - вспоминал дядя Федя. - Одна винтовка на трех человек, бутылка с зажигательной смесью.
Самолеты с черными крестами, как вороны, над головами кружатся. Бомбят безнаказанно наши позиции. Немецкие танки легко прорвали оборону и всех бойцов,кто уцелел, фашисты захватили в плен.
- С первого дня в плену нас заставили мостить гати в калининских болотах, - рассказывал дядя Федя. - Немцам было скучно наблюдать за работающими военнопленными, поэтому они иногда для развлечения выдергивали из толпы изможденного и начинали над ним издеваться.
- Однажды немецкий фельдфебель выдернул из строя моего соседа, двухметрового мужика. От постоянного недоедания он так ослаб, что кое - как держался на ногах. Фельфебель подвел бедолагу к воронке от бомбы,наполненной до краев водой и жестами показал,что он должен выпить содержимое воронки.
Пленный думал, что после нескольких глотков из воронки, фельдфебель его оставит его в покое. Не тут то было. Когда пленный поднял голову от воронки, фельфебель подскочил к нему и схватив крепкой рукой за ворот гимнастерки, окунул несчастного в воду. Когда через три минуты фельфебель ослабил хватку, пленный выдернул голову из воды и ошалевшими глазами посмотрел на окружающих.
Фельфебель не дал ему отдышаться и снова повторил экзекуцию.
Через полчаса пленный был мертв.
- Ночью с земляком из Ишима мы из лагеря совершили побег, - продолжал дядя Федя. - Лагерь был сооружен на скорую руку, мы без труда преодолели проволочное заграждение и под покровом темноты бросили к лесу. К своим вышли через месяц. Таких окруженцев, как мы, тогда много бродило по калининским лесам.
Мы прибились к отряду капитана Самойлова, который выслушав наш рассказ, приказал нам выдать трофейное оружие.
Накануне отряд Самойлова совершил удачное нападение на немецкий автомобиль на глухой дороге.
- Через месяц во главе с отважным командиром с боями выбрались к своим. Радость наша была недолгой. Наш отряд отвели в тыл и разоружили.
Запомнилось, что мы когда бросали в кучу немецкие автоматы, стоявший недалеко комиссар кричал нам, что воевать вражеским оружием - позор.
В одном из боев дядя Федя был тяжело ранен и его комиссовали.
Почти год отходил от увечья. Стал потихоньку ходить на речку, в лес по грибы.
Потом устроился в сельпо сторожем. Спустя немного времени председатель сельпо Архипов, тоже инвалид войны, ему оторвало руку, предложил мне штатную должность лесоруба. Я согласился.
В сторожке дяди Феди висела самодельная книжная полка, на которую Виктор смотрел с нескрываемым любопытством. Федя Матюханов, заметив интерес сына лесника к его книжному богатству: - Посмотри, сынок, мои книги и журналы. Может что - нибудь себе интересное найдешь?
Тогда Виктору пришлось впервые подержать в руках журнал "Литературное обозрение". Еще Виктор взял у дяди Феди почитать роман Константина Седых "Даурия".
Виктор Заьялов любил литературу так сильно, что его увлечение стало настораживать родителей. А между тем он читал книги не только русских писателей, но и переводы иностранных писателей. Его внутренний мир наполнялся историей других эпох и стран.
В четвертый класс Виктор пошел учиться в новое, только что построенное здание восьмилетней школы. Три года он учился в бывших кулацких домах, которые после высылки их хозяев на Север, были превращены на два десятилетия в очаги образования для маленьких детей.
В те времена в деревне Кривощеково царил демографический бум, и пять - семь ребятишек, было нормой для крестьянской семьи. У Виктора было три родных сестры и два брата.
В новой школе оказались совершенно незнакомые преподаватели и Завьялов первые дни путал их имена. Большинство из них были недавними выпускниками педвузов и они с увлечением занялись обучением своих питомцев.
Впрочем, у Завьялова первым классным руководителем оказался самый старший по возрасту среди педагогического коллектива, учитель трудового обучения Пирожков Дмитрий Захарович.
Ему, как многодетному отцу, отдали в личное пользование один из кулацкий домов, в котором была начальная школа.
Этот учитель Завьялову показался странным человеком, потому что на уроках пения и труда, говорил не о предметах, а о своих испытаниях, выпавших на его долю. Этому человеку с войлочными бакенбардами, в восемнадцать лет пришлось встать ряды защитников Москвы.
Во время легендарного наступления он был тяжело ранен в ногу пулеметной очередью во время атаки на знаменитое село Петрищево.
- Я так до Петрищево и не добежал, - рассказывал Дмитрий Захарович. - Вдруг мне ударили ломом по ноге и валенок мгновенно из белого превратился с красным. Хорошо, санинструктор бросился мне на помощь. Перетянул жгутом ногу и вынес с поля боя.
На уроках пения Дмитрий Захарович отдавал предпочтение песням героического содержания. В частности, самой первой песней, который исполнил четвертый класс, была песня про героический крейсер "Варяг".
Строчка "Врагу не сдается наш гордый Варяг!" стала девизом Виктора Завьялова,
который он несет по жизни, как оберег.
Максимыч
Об этом человеке Виктор Завьялов должен рассказать особо, так как это не пафосно звучит - он его духовный отец .Теперь главный герой повествования - это Поцепаев Дмитрий Максимович.
Шестидесятые годы в деревне были очень бурными. Они увенчались знаменательным событием - открытием новенькой восьмилетней общеобразовательной школы.
Теперь не надо было родителям посылать детей после четыхлетки в соседнюю Прокутку, где дети жили в интернате и учились в школе без особого надзора, и такая ранняя самостоятельность не самым лучшим образом сказывалась на юных питомцах.
Событие в масштабах Кривощеково было выдающимся.
В бывших кулацких домах, в добротных избах из сосны, тотчас понаделали квартиры для приезжих учителей. Хорошо Виктор запомнил, что дом под тополями заселил со своим многочисленным семейством его первый классный руководитель, учитель труда и пенья, Пирожков Дмитрий Захарович, человек преклонного возраста с войлочными бакенбардами, и как позднее выяснится, очень хороший педагога .
Есть соблазн рассказать обо всех учителях понемногу, но Завьялов этого сознательно не делает, чтобы не уводить читателя в сторону.
О себе Виктор уже сказал - в ту пору много и жадно читал. Причем, без разбору. Чем толще была книга, тем больше она ему нравилась.
У него были две старшие сестры и брат, которые младшему брату давали свои книги, так что к четвертому классу он прочитал «Тихий Дон», « Порт – Артур», «Даурия» , « Строговы»
Виктор должен сказать, что несмотря на деревенскую глушь, в Кривощеково жило очень много начитанных людей. Сосед Завьяловых через три дома Шура Васильев выписывал почти все толстые журналы .У лесоруба, закадычного дружка отца Феди Матюханова, в вагончике лежали свежие номера журнала «Литературное Обозрение», так что выбор неплохой.
К моменту встречи с Максимычем Виктор не выстраивал писателей по рангу и для него авторы книг в основном были все хорошими.
Виктор помнит, что в момент приезда Максимыч был не женат и первое время жил на квартире у одинокой старухи Аграфены. Его сразу же полюбили местные бабки, которым он каждое утро раздавал рыбу, удачно пойманную в реке Китерне.
Эту страсть к ужению он пронес через всю жизнь, и когда Виктор ему однажды подарил редкие альманахи о рыбалке ,то он их зачитал до дыр.
В новую школу Завьялов пошел в четвертый класс, и его пути с Максимычем почти год не пересекались. В душе Виктора хозяйничал вышеупомянутый Дмитрий Захарович.
Классный руководитель был фронтовиком и его тяжело ранило под знаменитым Петрищевым, где была казнена комсомолка Зоя Космодемьянская.
В идеологическом плане школьники были очень здорово подкованы и сыпали именами героев как из пулемета.
Встретился Завьялов с Максимычем в классе пятом или шестом, когда он у него в классе стал везти уроки русского языка и литературы. К тому времени он женился и был повышен до звания Директор.
Виктор учился средне, его знания по математике были катастрофически скудны, так что по всем точным дисциплинам он был твердым троечником, но него тогда чудесным образом появилась страсть к письму - он лучше всех писал сочинения.
Максимыч пригласил Виктора на занятия в литературный кружок «Бригантина», который сам возглавлял .
Максимыч обожествлял поэта Есенина, который, как считает Виктор спустя годы, своим авторитетом и талантом, подмял его любимого учителя под себя.
Окончательно подружился Виктор Завьялов с Максимычем после возвращения из армии.
И вот тогда из рассказов Максимыча он узнал, что с двенадцати лет ему пришлось стать главой семьи и поднимать на ноги своих младших сестренок.
Еще узнал, что он почти три года провел на оккупированной территории и остался цел и невредим, хотя опасность ходила за ним по пятам.
Особенно Виктору запомнились рассказы о первых днях оккупации. Вот что ему поведал Максимыч, непосредственный участник тех далеких событий.
- К началу войны мне шел двенадцатый год. Отца почти сразу мобилизовали и он почти два года сражался на фронте. На третий год был ранен осколком в живот при артобстреле, его отправили в госпиталь.
Тут началось немецкое наступление и госпиталь оказался в районе боев .К госпиталю подошли немецкие танки, из огнеметов сожгли тяжелораненых бойцов. Так погиб мой отец.
Но все это было потом. Через два месяца стремительного продвижения немцы были на Брянщине, захватили Новозыбков , где в пригороде с матерью и сестрами жил я.
Несмотря на материнские предупреждения , мы, компания из трех подростков отправились в город, из которого только что ушли красноармейцы, но еще не вошли немцы.
Первое, что мы увидели - это разграбленные магазины и бегущие к ним и от них толпы людей.
Нам тоже захотелось участвовать в дележе общественного имущества, и мы залезли в книжный магазин. Я почему -то облюбовал собрание сочинений Ленина в золоченном переплете. Неожиданно наше внимание привлекло тарахтение мотоциклетных моторов.
Мы выглянули из магазина и обмерли - на площадь въезжали немцы, и один даже остановился у нашего крыльца.
Он увидел в дверях наши любопытные рожицы, снял с рук запыленные перчатки и поманил нас к себе пальцем, крикнув по – немецки: - «Комм!" Хоть мы и не владели языками ,но без всякого переводчика стали поодиночке с книгами выходить из магазина.
Первым подошел я . Немец взял из-за пазухи у меня книги ,на которых были изображены Ленин и Маркс. Он повернул меня к себе спиной к себе и дал такого пинка, что я полетел, как хороший футбольный мяч.
Также он поступил и с моими приятелями. Потирая ушибленные места, мы тут же залезли в магазин рыболовных принадлежностей, которые потом сослужили нам добрую службу - мы потом всю войну удочками из магазина ловили рыбу.
Немцы - фронтовики довольно дружелюбно вели себя по отношению к мирному населению.
После армейских частей в городе появились спецслужбы: комендатура, гестапо, жандармерия.
Начались расправы над еврейским населением города.
Устраивались ежедневно облавы. Всех пострадавших от облав согнали в летний кинотеатр в городском саду. Невольников заставили выкопать глубокий ров и стали каждый день группами расстреливать, предварительно раздев их догола и отобрав все вещи.
Забравшись в густые кусты, однажды я со своими малолетними друзьями увидел сцену расправы над бывшим заведующим мясной бойней, здоровенным мужчиной, который со связанными руками, когда его подводили к траншее, сбил головой одного немца.
Храбрецу тут же всадили в спину два штыка. Умирая, он крикнул "Да здравствует Сталин!".
Наряду со случаями героизма, мне пришлось впервые в жизни с таким явлением, как предательство.
Жил в деревне мужчина, председатель Сельского Совета. Ему было около шестидесяти лет.
Накануне прихода немцев его вызвали в горком и сказали, что он остается о вражеском тылу для связи с партизанами.
Спустя три месяца к нему домой ночью пришли трое партизан. Постучали.
Дверь открыла жена. Спросили мужа. Ответила, что отлучился в город. Через неделю история повторилась.
Когда наступила зима, снова пришли партизаны. Один из посетителей из леса был родственником местной жительницы.
Когда жена снова сказала, что мужа нет дома, а он в это время прятался за печкой, партизан сообщил ей, что он с товарищами заночует на окраине деревни у сестры, а перед рассветом еще навестят их дом. С этим и ушли.
Хозяин, конечно, весь этот разговор слышал. Только затихли шаги партизан, он побежал о ночном визите гостей сообщать в полицейский участок, который находился в правлении колхоза.
Полицейские послали нарочного за подмогой в город.
Вскоре из города приехали две подводы с полицейскими.Возглавлял их немецкий офицер. На одной из подвод был установлен пулемет.
Полицейские незаметно окружили дом. Офицер с тремя подчиненными стал стучаться в дверь.Им открыла хозяйка дома,сорокалетняя женщина.
Осветив ей лицо фонариком и зайдя в дом, через переводчика, немец стал спрашивать, где она прячет партизан.
- Нет у меня партизан, - отвечала хозяйка. - Ищите! -
Вот они! - И отдернула занавеску печке, на которой сидели ее 9 маленьких сыновей.
Тогда полицаи стали шарить по углам, зашли в горницу, и вдруг деревянная крышка резко откинулась и к ногам оторопевших врагов выкатилась противотанковая граната. Следом гулко застучала автоматная очередь.
Незваные гости растерялись и бросились к дверям. Уйти безнаказанным никто из них не смог. Последнего из визитеров пуля догнала на крыльце.
Оценив мгновенно обстановку, партизаны гранатами расчистили себе путь к калитке, возле которой стояли лошади.
Одна лошадь оторвалась и умчалась. Другая продолжала стоять на месте.
Полицейские, не ожидавшие такого решительного отпора, как зайцы, стремглав бросились к луговине.
И тут партизан, упавший на подводу, открыл по убегающим губительный огонь из пулемета. Немногие уцелели.
Один из партизан, забежал в дом и хотел увезти сестру с собой в лес.
Она отказалась.
- Куда я от детей побегу! - был ее ответ.
Конь оказался резвым. Рассвет еще не наступил, и партизаны благополучно скрылись от преследователей.
Утром через громкоговоритель и при помощи старосты немцы стали сгонять всех жителей на площадь, где уже рядком лежали трупы полицейских. Отдельно лежал труп убитого немецкого офицера.
Сына бургомистра смерть нашла возле березы. Он упал возле нее, прислонившись к стволу. Было впечатление, что убитый спит. Пуля попала ему прямо в сердце.
Приехали важные немецкие чины на легковом автомобиле. С ними - бургомистр в каракулевой шапке, в хорошем пальто, в валенках.
Бургомистр сразу же бросился к трупу своего сына. Невидящими глазами стал смотреть на него. Зачем - то стал расстегивать шинель на груди убитого, - и когда тронул последний крючок, ударил фонтан черной крови. Бургомистр запачкав руки, растерялся - тут главный немец подал знак, бургомистра подхватили под руки и увели в машину.
Мать стоит под охраной двух немецких солдат. Ребятишки поменьше уцепились за подол ее юбки. Она внимательно смотрит на своих врагов. Глаза женщины почернели от горя.
Тут же, рядом с офицерами, стоит предатель. Он им подробно рассказывает о ночном происшествии.
Односельчане с ненавистью смотрят на него.
Они вспоминают, как полгода назад на этом же самом месте, напутствую деревенских парней перед уходом на фронт, среди которых был его родной сын Володька, этот коварный оборотень призывал разгромить врага на его территории, малой кровью добиться победы.
Прошло шесть месяцев. Немцы стоят под Москвой...
У предателя мысль: - Выжить, уцелеть любой ценой!
Мать с детьми немцы в крытой автомашине увозят в город.
Ее зверски пытали. Она сошла с ума.
Детей отпустили. После прихода наших частей осиротевших подростков всех отправили в суворовское училище.
Предателя партизаны утопили в болоте.
Запомнилась мне почему -то сентябрьская ночь перед приходом наших.
Немцы перед уходом поджигали дома ,и вот на пути факельщиков ,как из под земли вырастали партизаны и убивали негодяев. Наш дом, к счастью, уцелел, но в округе, как большие костры, везде пылали дома.
Потом пришли наши , но жить по прежнему было тяжело. Мать серьезно опасалась за мою жизнь, так кругом было тысячи неразорвавшихся мин и снарядов.
В наших мальчишеских арсеналах можно было найти любое стрелковое оружие - от автомата до пулемета.
Сразу же после окончания школы Максимыча призвали в армию.
Служить ему пришлось в Закавказье .
После демобилизации мечтал выучиться на горного инженера, и чтобы мечта стала действительной, пошел работать проходчиком на угольную шахту. Только этим надеждам Максимыча не суждено было сбыться - он попал под завал и очутился на больничной койке.
- Мне даже хотели ампутировать конечности - рассказывал мне Максимыч - Но хирург, бывший фронтовой врач, не дал этого делать.
И в двадцать с небольшим лет Максимыч был признан инвалидом первой группы.
Но он не поддался отчаянию, а засел за книги. И поступил в Новозыбковский педагогический институт, а вскоре и костыли выбросил - молодой организм быстро шел на поправку. После окончания института попал в Сибирь. В роно предложили поработать в Кривощеково, которое стало для судьбоносным на долгие годы.
Максимыч стоит памяти Завьялова Виктора всегда на первом месте, как Учитель с большой буквы.
Он оставил очень яркий след на земле, а также его сердце.
Батька
Виктор Завьялов не верит в конец света, так как однажды в детстве пережил это событие. Начнем по порядку.
Через дорогу, напротив дома Завьяловых , жил Батька. Махно, конечно, его никто не называл.
Человек работящий, в меру пьющий и даже носил имя, фамилию и отчество - Мищенко Константин Александрович. Но так к нему никто не обращался, для большинства он был просто Батька. Его жена Галина Александровна называлась ни много, ни мало - Матка. Почему так, а не по другому, земляки Виктора не задумывались. Его соседа через дом - дядю Федю Жукова - все называли Майором, хотя он в армии не служил ни дня. Его жену тетю Зою звали Майорихой.
Почти половина деревни носила клички. Все знали Христа, но редко кто знал, что это - Шура Жуков. Завьялов иногда сам начинал путаться во всех этих Бляхах - Мухах, Нюхалках, Ноль один, Февралях, Баках.
В общем, ученому - лингвисту можно было бы разгуляться в сибирских краях, где был свой Петя Клоп, его родной брат Леня Блоха, зарезавший ножом Луку Герасимова по кличке Лучка. Не о них сегодня рассказ Завьялова, а только о Батьке и о конце света .
Итак, начнем с того, что Батька был спецпереселенцем из Западной Белоруссии, территории, которая до сентября 1939 года принадлежала панской Польше, но во время победоносного похода Красной Армии стала владениями Советского Союза. Если польские жандармы за недоимки Батьку пороли шомполами, то Сталин его как владельца мельницы посадил вместе с семьей в вагон и отправил на вечное поселение в Сибирь, чем возможно и спас жизнь Батьки, так как во время немецкой оккупации все его близкие родственники погибли.
Когда в начале 1950 - х его реабилитировали, и все запреты для возвращения на родину были сняты, он возвращаться не захотел, потому что ехать было некуда. Все было разорено и сожжено. Да и корни батька в Сибири пустил глубокие - один за другим обзаводились своими семьями его повзрослевшие дети.
Сам Батька чуть нам не стал близким родственником Завьялова, так как младший брат его отца Иван Данилович женился на батькиной родной дочери Марусе, но через три месяца они разбежались.
Хочется о дядьке Иване поговорить особо. Вернувшийся с войны отец мечтал, что за счет образования дядька выбьется в большие люди, но дядька был очень своеобразным человеком. После окончания четырехлетки он заявил отцу, что больше нога его не ступит на порог школы.
Как отец Завьялов - старший не бился, пытался поставить дядьку на путь истины, даже порол вожжами, дядька настоял на своем. Он пошел конюшить.
Надо сказать, что послевоенные годы в деревне по части человеческих страстей были очень бурными, потому что на войне поубивало много мужчин, а безутешным вдовам нужны были забота и ласка, так что редкая неделя проходила без громких историй.
Батька был в деревне незаменимым человеком - он делал деревянные кадушки. Со всей округи ему поступали многочисленные заказы, и он их незамедлительно выполнял. Ассортимент у него был весьма разнообразным - изготавливал Батька не только кадки, но и всевозможные маслобойки, лагуны, лагушки.
Несмотря на небольшой рост, он обладал неимоверной физической силой, и Виктор сам видел, как он положил на лопатки возле колхозного правления первого богатыря - мужчину почти двухметрового роста Петю Цыгана, который носил вполне русскую фамилию - Жуков, и в отличие от своих бродячих собратьев вел оседлый образ жизни и даже воевал на фронте, где дослужился до звания старшины.
Петя Цыган часто заезжал к отцу Виктора в гости, и они подолгу почему - то разговаривали о лошадях. Отцу, как леснику, была положена лошадь, и у него круглый год жил конь пегой масти, которого все домочадцы ласково называли Пеганкой. Несмотря на низкую зарплату, отец Виктора очень дорожил своей работой, потому что к нему редко наведывалось начальство, и он себя чувствовал в округе небольшим царьком.
Еще Виктор на протяжении всей жизни повторяет, что его отец и мать отличались редким гостеприимством и в доме Завьяловых постоянно были чужие люди, а зимнее время даже многие и жили, так как не выгонишь же людей в деляну на снег, где они днем заготавливали дрова.
А люди, как правило, были много перенесшие нечеловеческих испытаний , но как не странно при этом не озлобившие на жизнь, а принимавшие от нее удары Судьбы как нечто само собой разумеющееся.
- От сумы и от тюрьмы не зарекайся, - впервые тогда Виктор услышал из их уст знаменитую русскую пословицу.
Много среди лесорубов встречалось бывших фронтовиков, которые на себе испытали трагедию сорок первого года, когда они необстрелянные, а зачастую и не обученные, встречали полчища фашистов в чистом поле и их целыми полками гнали в плен, где они были обречены на рабский труд, а после освобождения советскими войсками, вместо долгожданной свободы получали десять лет за измену родине и отправлялись на лесоповал в знаменитые решотинские лагеря в Красноярском крае.
Вспоминая время полувековой давности, Завьялов все чаще приходит к мысли, что несмотря на небольшой материальный достаток, люди тогда в духовном плане были настоящими богачами и главным их капиталом было Добро, которым они щедро делились окружающими.
Главным постулатом их человеческих поступков был библейский постулат «Что отдал – твое».
Виктор не разу тогда не видел ни среди приезжих, ни среди деревенских жителей ни зависти , ни злобы.
Конечно, не обходилось и тогда без конфликтов. Деревня тех времен иногда напоминала бочку с сухим порохом, но как – то тогда обидчики умели прощать друг друга и часто их можно было увидеть рядом мирно беседующими во время общего деревенского застолья.
А все праздники – и революционные, и религиозные – люди тогда стремились встречать вместе, а не наособицу.
А как тогда пели…Виктор уверен, что тогда все компании собирались не ради того чтобы выпить и закусить, а чтобы попеть…
Мудрый поэт Константин Батюшков когда – то пророчески написал: - Болящий дух врачует песнопение».
Какой – нибудь скептически настроенный современный читатель , подвергающий вся и все осмеянию и сомнению, читая эти строки о далеких временах, пустит в адрес Завьялова ехидную реплику, мол , выискался еще один рассказчик, с пеной у рта доказывающий, что раньше «вода была мокрее».
Вернемся к Батьке, который был частым гостем в доме Завьяловых. Приходил он к ним с единственной целью - опохмелиться. Мать Виктора, Евдокия Степановна, всегда жалела Батьку и часто из дубового лагуна наливала ему стакан, а то и два, сладкой хмельной браги.
Он редко приходил в гости пустыми руками, обязательно приносил какие -нибудь гостинцы. Часто это были сушеные фрукты и тыквенные семечки, которые ему слали в посылках уцелевшие родственники из Белоруссии, но чаще всего это была рыба, которую Батька ловил в реке Китерне мордами, сплетенными из ивовых прутьев. Однажды Батька пришел к соседям изрядно подвыпивший и чуть не с порога произнес:
- Сегодня ночью будет конец света. К Земле на огромной скорости приближается комета Икар.
Все присутствующие в доме, взрослые и дети, тут же замерли.
Бабушка Прасковья по привычке стала просить защиты у Бога, она была староверка -кержачка и крестилась двумя перстами. Хотя отец Виктора был коммунистом, но в доме по углам стояли иконы.
Бабушка не имела ни одного класса образования, не умела ни читать, ни писать, но память имела феноменальную - знала наизусть несколько десятков молитв и все до единого религиозные праздники. До конца жизни держала посты. А прожила она долго - около ста лет.
Бабушка хорошо помнила падение Тунгусского метеорита, когда несколько ночей подряд было светло как днем.
- Какой еще такой конец света? – воскликнул Виктор одновременно с соседским мальчишкой, своим ровесником Ванькой Жуковым, уминая за столом блины с коровьим молоком, которыми угощала друзей мать.
- Обыкновенный, - отвечал Батька. – Реки высохнут, леса сгорят, солнце превратится в огромный огненный шар.
Такие словами мальчишки не на шутку озадачены, так как для них самыми страшными существами на свете, о которых они знали из сказок , были Змей Горыныч и злая Баба – Яга, костяная нога, которых за их деяния обязательно побеждали и наказывали смелые добрые молодцы. В детском сознании всегда Добро побеждало Зло и по другому не могло быть.
А тут из уст Батьки дети услышали о какой – то неведомой силе планетарного масштаба, которая , как ураган, несла гибель и Змей Горынычам, и Бабам- Ягам, и сказочным богатырям, и любимым родителям, и псу Шарику, и речке Китерне…
- Выходит, что часы наши сочтены, - продолжал Батька, многозначительно посматривая на мать Виктора..
Та по многолетней привычке достала из посудного шкафа чистый стакан и пошла наливать гостю браги. Выпив бодрящий напиток, Батька продолжал:
- Гибель всего человечества неизбежна. Солнце ярко вспыхнет , потом на земле воцарится ночь.
Про конец света иногда говорила бабушка, но в ее устах он был каким -то уютным и домашним, а тут какое -то светопреставление. Не о каких страшилках и фильмах ужасов деревенские мльчишки не имели не малейшего представления, поэтому сообщение подвыпившего Батьки стало для них ушатом холодной воды. Тогда Витьке Завьялову с Ванькой Жуковым стало не по себе.
- Перестань, Константин, мне пугать детей. - строго сказала незваному гостю мать, Евдокия Степановна. Она почему-то одна всегда называла Батьку по имени. Может из - за врожденной деликатности. - Иди, лучше займись делами.
- А какой смысл в делах, - отвечал Батька. - Все улетим в тартары.
И вышел из дома, хлопнув дверью. Все были не на шутку озадачены.
По радио каждый день говорили о каком-то Карибском кризисе, грозящемся перерасти в атомную войну. Отец Виктора даже ездил в соседнее село Прокутку, где им зачитывали какое-то секретное письмо из Москвы. Вернулся он с партийного собрания озабоченным и хмурым.
- Наверное, война будет, - негромко, чтобы не слышали дети, сказал он матери.
По вечерам до поздней ночи отец слушал многочасовые выступления лидера партии Никиты Хрущева, который, как шаман, сыпал проклятиями в адрес империалистов.
Гостивший весной в отпуске , гордость всей родни, военный моряк дядя Шура рассказывал о многомесячных походах в Тихом океане, охраняя от врагов дальневосточные рубежи.
По всему выходило, что живем в неспокойном мире. А тут еще Батька явился со своим концом света. Было о чем призадуматься.
У Батьки был очень образованный зять Гриша Кликушин, который читал регулярно популярный в те годы журнал «Эврика». И как теперь, спустя годы, Виктор Завьялов догадался, от него Батька мог услышать сногосшибательную информацию.
В газетах и по радио тогда об этом не писали и не говорили, а призывали выращивать побольше зерна, добывать нефть и уголь, строить дороги и города.
«Эврика» был журнал научно – популярный и в нем печатались всякие предположения и гипотезы, это Виктор когда подрос, понял, а тогда шестилетний мальчуган он даже этого не знал, поэтому минут через пятнадцать, увлекшись своими детскими играми с Ванькой Жуковым, он попросту забыли о батькином конце света.
Да и какой мог быть конец света, если на реке Китерне мальчишек ждала увлекательная рыбалка, а в обед , когда вода нагревалась, они начинали дурачиться в ней, ныряя и плавая наперегонки друг с другом.
Виктор хорошо запомнил, что в ту ночь над деревней Кривощеково разразилась страшная гроза. Настоящее светопреставление, о котором говорил Батька. Дул сильный ветер, шумели деревья, оглушительно гремел гром, ослепительно сверкала молния. Было такое ощущение, что новенькая шиферная крыша, гордость отца, с минуту на минуту покинет стропила, которые ее удерживали, поднимется как птица с гнезда и улетит в другое место.
- Неужели это конец света? - думали сестры и старший брат Виктора, перепуганные и притихшие, глядя на разбушевавшуюся стихию.
- Выходит правду говорил Батька, - стучала, как барабанная палочка, мысль в голове шестилетнего ребенка.
Маленькие дети, забрались на овчинный тулуп на полати, где под не стихающие раскаты грома, напоминающие езду на гигантской телеге по небу, уснули.
Утром ни свет, ни заря в дом Завьяловых явился трясущийся с похмелья Батька. Увидев его, Виктор опять с другом Ванькой Жуковым, чуть не хором закричали:
- Где же обещанный конец света?
- Не говорите, милые, - отвечал мальчишкам Батька. В его голосе появились какие - то жалостливые и просительные нотки.
- Я так напугался, как никогда в жизни.
Мать, как всегда, ему принесла спасительного лекарства. Выпив стакан браги, Батька значительно повеселел и поведал всем присутствующим такую историю:
- После вчерашнего визита к вам, я пошел не домой, а в магазин, где встретил своего давнишнего должника Баку. Еще осенью я Ивану Васильевичу изготовил два бочонка для хранения капусты и груздей, а рассчитываться он со мной почему – то не спешил. Он как раз шел с бутылкой водки. А что было дальше, я уже и не помню.
Выпив еще один стакан браги, принесенный сердобольной матерью, Батька продолжил свой рассказ:
- Я был вчера в сильном подпитии и остался ночевать в малушке. Для непосвященных поясняю, что малушкой Батька называл свою мастерскую, где он столярничал. - Устроился я спать на верстаке - продолжал Батька - А тут как загрохочет, и на меня сверху посыпались доски, которые я приготовил для бочек.
Все, думаю, - рассказывал Батька с подъемом, - прости, Господи, меня, раба грешного. Не бегать мне больше по белому свету. Такого страха за всю многолетнюю жизнь не разу не испытывал.
Мать налила Батьке еще бодрящего напитка, и он окончательно повеселел. Жизнь продолжалась!
Дядя Володя - десантник!
Это был самый любимый родной дядька Виктора Зывьялова, младший брат отца Михаила Даниловича.
Жил он в городе Ишиме, всю жизнь проработал заготовителем в Заготконторе и его приезд в Кривощеково всегда сопровождался чесночным запахом колбасы, редкого по тем временам деликатеса. На своей груди он носил красивые орденские колодки, изготовленные из плексигласа. Дядя Володя почти на три года был старшего брата, но наград у него было на порядок больше, хотя последний принял свой первый бой на границе, и как он иногда говорил в подпитии, прошел пешком девять государств.
Дядю Володю Виктор Завьялов узнал ближе как человека, когда после армии учился в институте. Тетка Нина частенько уезжала к родным дочерям в Вентспилс в Прибалтику ,а дядька оставался домовничивать. Чего греха таить, Витор на правах племянника любил бывать в гостях у дяди Володи, который всегда угощал его наваристым борщом из сахарной косточки. Кулинар он был отменным.
Накормив гостя, он доставал мундштук и закуривал свой неизменный Беломор - Канал.
Присев на корточки у печки, дядя Володя начинал вести рассказы про свою трудную и увлекательную жизнь, сдобренную известной долей юмора и выдумки.
В своем рассказе Виктор Завьялов решил не придерживаться никаких хронологических рамок ,так судьба дядьки похожа на затейливую мозаику.
На фронт он пошел добровольцем, приписав себе чуть не два года возраста .
Его в конце сорок первого мобилизовали работать в Омск на эвакуированные военные заводы, но на новом месте было совсем худо с кормежкой и дядя со своим сверстником из Большого Сорокино решили рвануть в бега.
Наделали ключей для собачьих ящиков, попутными поездами стали добираться до родного Ишима.
Конечно, их побег был замечен и на места были посланы извещения о поимке беглецов.
Его товарищ был родным братом сорокинского военкома и у дядьки Виктора созрела мысль убежать на фронт. Как не велико было желание увидеть родную мать в Кривощеково, но пришлось ему держать путь в Большое Сорокино.
Войне нужны были солдаты, много солдат, поэтому просьбу дядьки и его товарища почти сразу удовлетворили.
Родной брат товарища постарался, что они попали в воздушно - десантные войска и их увезли на учебу в Красноярский край в город Канск.
Почти год прослужил дядька в этом глухом сибирском городке и только лишь весной 1943 года он оказался на фронте. Предварительно он совершил несколько тренировочных прыжков под Калугой.
- Выпрыгнул я с самолета с парашюта, - рассказывал племяннику дядька - а внизу крестьяне на коровах и быках поле боронят.
В отличии от современных, те военной поры парашюты были неуправляемыми. И пришлось дядьке садиться прямо быку на рога. Бедное животное так напугалось, что больше версты волочило незадачливого десантника по земле.
Запомнил дядя Володя разведку боем на Курской Дуге, когда на головы нечего не подозревающих фрицев, был сброшен целый батальон русской воздушной пехоты. Началась рукопашная схватка!
- Сзади навалился на меня здоровенный фриц - рассказывал дядька - обхватил меня руками и держит. Я не растерялся, схватил горсть земли и швырнул ему в лицо. Немец чуть ослабил хватку ,я изловчился, выхватил штык -нож и всадил ему в брюхо.
О своих рейдах по тылам врага дядька не любил рассказывать, потому что там ничего героического не было. А был бесконечный голод, блуждания по непроходимым лесам.
Партизанских отрядов не оказывалось в указанном на карте районе. Батареи у рации быстро садились. Такую войну дядя Володя не любил. Тем более во время его многомесячных отлучек бабушке по отцу, Мавре Якимовне, на него дважды приходили похоронки.
Дядя Володя любил другую войну, где он обязательно побеждал.
Храбрость его осталась незамеченной, к концу войны множество орденов и медалей украшало его грудь и он носил звание лейтенанта.
- Мне чуть не дали звание Героя, - хвастался дядька, - но господин Случай спутал все мои карты.
- Дело было так. Война шла к завершению и девушек начали отправлять в тыл.
Я был начальником патруля .Идем с бойцами по перрону в Варшаве ,зорко следим за порядком. Разумеется, посматриваем в сторону женского пола. Вдруг навстречу идет какой -то военный чин с очаровательной девушкой под ручку в новенькой плащ -палатке.
Я девушку пропускаю к вагону, а кавалера прошу предъявить документы.
Он видно не привык к такому обращению и на меня заорал: - Да ты у меня завтра под трибунал пойдешь. Тут у меня не выдержало ретивое, я молниеносно выхватил из кобуры ТТ, врезал незадачливому кавалеру в ухо. Он и с ног долой!
Скандал был страшный. Оказывается, я подрался с майором из СМЕРША ,который привык нагонять страх на окружающих. Разжаловали меня в рядовые, лишили наград и отправили в штрафную роту.
Что Виктору Завьялову в дядьке больше всего нравилось, в любой ситуации он никогда не терялся и не падал духом.
Он и в штрафниках воевал так же отчаянно, что через месяц ему вернули звание и награды.
Может и сейчас дядька Виктора жил -поживал на белом свете, но тетка решила из Ишима уехать в Прибалтику.
Году не прошло со дня отъезда их из Ишима, как в одночасье, будто карточный домик, развалился Советский Союз, и страны Балтии обрели независимость.
Как писал родному племяннику дядька в своем последнем письме, ему мгновенно приклеили ярлык оккупанта. Психологическая травма оказалась настолько сильной, что вскоре дядька умер. Вечная ему память!
Мишка Жуков
Виктор Завьялов никогда не дичился своих ровесников. Он играл с ними в войну, и в прятки, и в лапту. Телевидения в Кривощеково не было, приемник на батареях был редкостью в домах, так что детвора круглый год , зимой и летом, пропадала на улице.
По мнению взрослых, Виктор был слишком общительным, но это была не совсем верная оценка, так он предпочитал иметь друзей старше его по возрасту, с которыми легко было вести задушевные беседы.
На долгие годы лучшим и надежным товарищем стал Мишка Жуков, один из семерых сыновей Анны Сидоровны, которая дождавшись с войны своего мужа Василия, храброго разведчика - артиллериста,через десять лет внезапно овдовела.
Дядя Вася, заядлый охотник, пробежав зимой на лыжах большое расстояние, вернулся домой. Ночью ему стало плохо.И он, не приходя в сознание, умер.
В больнице жене фронтовика сказали, что его догнал старый осколок.
Виктор любил бывать в дружной семье Жуковых.
Бабушка Варвара, седоволосая старуха, для своих многочисленных внуков вечно пекла очень вкусные блины.
Однажды Мишка рассказал, что бабушка Варвара в гражданскую войну была у красных санитаркой.
- Она дошла с наступающими частями до Тихого океана, - рассказывал Мишка.
- Сам Василий Блюхер ей вынес благодарность перед строем.
Имена Тухачевского, Егорова, Блюхера в эпоху оттепели возвращались из забвения и Виктор в образе бабушки Варвары видел героиню революционных перемен.
Дед Кондрат, живший по соседству с Жуковыми, охотно рассказал любопытным мальчишкам, что с Варварой они вместе чуть не стали жертвами кулацкого восстания в 21 - м году.
- Только с колчаками разобрались, - начал свое повествование дед Кондрат, - как в округе опять полыхнул бунт. Зажиточные мужики восстали против продовольственной разверстки. На носу была весна, а у них весь запас семян выгребли из амбаров.
- Мы с Варварой были сторонниками Советской власти, считали, что продразверстка - мера вынужденная.
Не все комиссары были чрезмерно крутыми. У нас в Кривощеково зажиточных они не обижали. Собрали сход, объяснили тяжелое положение в стране. Без ругани и шума был отправлен обоз с зерном в Ишим.
К сожалению, часть комиссаров, опьяненных властью, были сторонниками крайних мер.Особенно много таких оказалось в соседнем Бердюжском районе.
Мой двоюродный брат жил в деревне Старорямово, был свидетелем творившихся бесчинств и казней, которые устраивали повстанцы.
- Людей убивали безо всякого разбора, издевательство были неимоверные. Сторонников Советской власти перевозили из деревни в деревню,часто отправляли в дорогу полураздетыми.
Многих арестованных привязывали к саням. Были среди мятежников любители гладить арестованных по голове. А как гладили? В рукавицу ложили гирьку и этой рукавицей били человека по голове.
А однажды Мишка Жуков пересказал однажды Виктору содержание очерка "Торговля телом и душой", в котором речь шла о нравах дореволюционного Ишима.
- Мне этот очерк старший брат Иван дал почитать, - сообщил Мишка.
Иван был завклубом. Его в Кривощеково все уважали. Он сумел организовать молодежь. Создал художественную самодеятельность. Деревенские артисты не только пели и плясали, но и участвовали в театральных постановках.
Как правило, сельский клуб в дни премьер был наполнен до отказа.
Все шли глядеть на своих артистов.
- В Ишиме зимой проходила Никольская ярмарка, - рассказывал Мишка. - Торговый люд ехал из Тобольска и Петропавловска, Ирбита и Омска.
Немногие купцы возвращались живыми домой. В березовых рощах много обитало разбойничьих шаек, которые, как правило, на обратной дороге вероломно нападали на купцов. Если пострадавший не желал расставаться с выручкой, то ему наносили ножом смертельный удар в сердце.
Любимой Мишкиной книгой был "Робинзон Крузо". Он мог без конца пересказывать приключения героя, оказавшегося после кораблекрушения на необитаемом острове.
Интерес лучшего товарища Завьялова к этой книге оказался не случаен: он сам был мастером на все руки, и после окончания восьмилетки уехал учиться в соседний Казахстан на плотника. После армии Мишка женился и стал строить Тобольский нефтехимкомбинат.
Однажды в начале сентября Виктор Завьялов приехал к Мишке в гости в древнюю столицу Сибири на высоком берегу Иртыша. Над зеленым океаном тайги, как белоснежная чайка, парил Тобольский Кремль.
У Мишки подрастало трое сыновей. Жена Надежда оказалась на редкость дружелюбной и хлебосольной хозяйкой.
В выходной поехали с ночевкой рыбачить на Иртыш. Клев был отменный.
Вечером разожгли костер и сварили уху. Сыновья ушли спать в вагончик, а Виктор с Мишкой, попивая ароматный чай с травами, провели всю ночь за разговорами, вспоминая свое деревенское прошлое.
Завьялов всегда гордился, что у него есть возможность вслух произнести слова "товарищ" и "друг".
Рында
Виктор Завьялов после окончания десятилетки некуда не поехал поступать, а решил сначала сходить в армию. Отец принятому мною решению был рад и не стал ему читать нотации о смысле жизни.
Авторитет армии был тогда достаточно высоким и оказаться в ее рядах было мечтой почти каждого сельского паренька.
Одно только мешало осуществлению мечты, так это семнадцатилетний возраст Завьялова, и он подлежал призыву через девять месяцев, весной будущего года. Конечно, бить баклуши такой большой отрезок времени никто бы ему не позволил, так как в описываемое времени все члены общества обязаны были трудиться и где-то через два дня Виктор ходил в помощниках комбайнера у Рынды, средних лет мужика, односельчанина, жившего по соседству со старшей сестрой Любой, год назад справившей новоселье с мужем Николаем.
У Рынды было двое взрослых детей, имевших свои семьи и живших отдельно от родителей.
Рында был человек малоразговорчивым и замкнутым, хотя чуть ли не с первого дня объяснил Завьялову круг его обязанностей и даже разрешил проехаться на комбайне, что оказалось делом не простым, так как у СК -4 было гидравлическое управление, и он был послушен малейшему движению руки.
- Твоя главная задача как моего помощника, - говорил Виктору Рында, - это прежде следить, чтобы были смазаны все рабочие узлы комбайна
Он показал Виктору, как через тавотницы, специальные приспособления с шариками, нагнетать шприцем вязкий, похожий на яблочное повидло, солидол.
Самоходный комбайн четвертой серии была очень удобная и надежная сельскохозяйственная машина, и Завьялов не мог припомнить случая серьезной поломки, так как по своим весовым категориям он соответствовал рыхлой сибирской пашне, а вторым важным его достоинством была механическая коробка передач, которая почти не выходила из строя.
К сожалению, Рында очень крепко выпивал, но в отличие от большинства мужиков, делал это не в шумных и крикливых компаниях, где каждый норовит продемонстрировать свои достоинства, а в одиночку.
Виктор сначала удивлялся его этой странности, а потом через неделю привык, причем Рында это делал после работы, так что от его пристрастию к Бахусу дело не страдало.
В отличии от таких комбайнеров, носивших клички
Гроза полей и Христос, Рында не за какими рекордами не гнался и Виктору советовал работать размеренно и спокойно.
- Тише едешь, целее будешь - говорил Завьялову Рында.
Работа на комбайне была делом новым и Виктор с юношеским азартом часами косил пшеницу на знакомых с детства полях, сидя за штурвалом, как капитан корабля на мостике.
Тогда у комбайнов еще не было кабин, поэтому к концу дня, особенно во время молотьбы, лицо от пыли превращалось в серую маску и только зубы, как у шахтеров, ослепительно блестели.
Работали во время весь световой день, иногда, если позволяла погода, прихватывали и темное время суток. Работа кипела!
Помощниками трудились друзья и одноклассники Завьялова Иван Комаров и Ванька Жуков.
Виктор в отличии от большинства односельчан, своего старшего товарища не называл Рындой , а величал по имени - отчеству Иваном Ивановичем. Кстати, и всех остальных он всегда называл по именам. Сказывалось врожденное уважение к простым людям.
Зывьялов с Рындой жили душа в душу и он ему доверял абсолютно все, вплоть до заводки комбайна, который заводился не стартером, из - за отсутствия аккумуляторных батарей, а пускачем. Дело, в общем - то несложное, наматываешь на небольшое колесо кожаный шнур и сильно за него дергаешь. После заводки пускача, запускаешь основной двигатель. Дело в том , что если у пускача было зажигание ранним, то он начинал работать в обратную сторону и при такой работе можно было серьезно травмировать руку и однажды по счастливой случайности Виктор избежал этой участи: шнур порвался пополам и кисть осталась целой и невредимой.
Рында был на редкость запасливым человеком и никогда не простаивал из -за нехватки дефицитных запчастей и когда он однажды привез ходовые ремни , Завьялов не удержался и сказал ему:
- У Вас случайно не припрятан на сеновале еще один комбайн?
Он что - то неразборчивое пробурчал в ответ, Виктор так и не понял, что он ему сказал .
Однажды во время молотьбы пшеницы на Ломовцевых Полосках трагически погиб комбайнер Шура Васильев, отец пятерых детей.
Дело было так. Ночью выпала сильная роса.
Когда утром Завьялов с коллегами приехал на стан, то о молотьбе не могло быть и речи: стоял густой, белый туман. Красные бока комбайнов поблескивали от влаги, будто кто то их из шланга облил водой.
- Будем сегодня масляные фильтры менять- сказал Виктору Рында , когда они подошли к своему комбайну.
- Я сегодня у нашего кладовщика Семки Шмакова выпросил фильтры, все равно раньше обеда в поле не выедем.
Завьялов полез на комбайн и стал искать емкость для отработанного масла.
К обеду комбайн был готов к молотьбе.
- Все , мужики, я поехал - крикнул Шура Васильев и направил свой комбайн к сдвоенному рядку, который как следует не просох, так как находился в тени деревьев.
- Зачем так делать? - сказал обычно невозмутимый Рында. - Пшеница еще влажная и у него сейчас проблемы начнутся. Куда торопится?
Рында пристроился на соседний рядок и на самой малой скорости стал молотить скошенную пшеницу.
Вдруг комбайн Шуры Васильева остановился и минуты через три раздался нечеловеческий крик: - Помогите!
Услышав крик, Рында мгновенно поднял жатку и на большой скорости, какую только мог развивать комбайн, помчался в сторону Шуры Васильева.
Подскочив, комбайнеры ломами тело несчастного Шуры стали извлекать из зева жатки , куда его заволокло, когда он в горячке работы, не выключив муфту молотилки, ногой, обутой в брезентовый сапог, стал пропихивать валок влажной пшеницы, который застопорил всю работу.
Обычно когда такая ситуация возникала, то соблюдая правила техники безопасности, выключали молотилку и начинали из жатки вытаскивать необъмолоченную солому или же, если молотилка была включенной, брали палку и пропихивали солому.
Чаще всего выключали молотилку, так как палку вместе с соломой могло затащить в барабан, что могло привести к серьезной поломке.
Пока вытаскивали Шуру из молотилки, от болевого шока он потерял сознание и только хрипел. Комбайнеры его посадили в машину и отправили в Ишим. По дороге в районную больницу он скончался.
Всю неделю мужики ходили хмурые и подавленные. Уборка заканчивалась.
- Сегодня будем ставить комбайн в калашный ряд, - однажды утром сказал Рында Завьялову. - Они вместе брандсбойтом помыли "железного коня" и поставили к забору.
Через неделю Виктор Завьялов ходил в кочегарах, но это другая история.
В кочегарке
Завьялов возвращался из сельской библиотеки, когда ему встретился Дмитрий Максимович, директор школы.
Поздоровавшись со своим бывшим учеником и узнав, что страда закончилась, он сразу, без подготовки, завел деловой разговор: - Приближается зима. Срочно нужен кочегар. Я три человека нашел.
- Хорошо. Я согласен, - ответил Дмитрию Максимовичу Виктор.
- Когда мне приступать к обязанностям кочегара?
- Завтра в конце дня приходи в школу, - ответил собеседник. - Познакомишься с дипломированным кочегаром Федором Лебедевым.
- Фамилия что - то мне не знакомая, - сказал Завьялов.
- К Степановым дальний родственник приехал из города, - сообщил ему Максимыч.
Когда вечером Завьялов с Максимычем зашли в кочегарку, то возле топки увидели сорокалетнего мужика, который совковой лопатой бросал в белый огонь антрацит.
- Знакомьтесь, - сказал директор школы.
Завьялов назвал себя, пожимая крепкую руку, вынутую из брезентовой рукавицы.
- Федор, - представился незнакомец.
- Новенький, кажись? - спросил Федор у Максимыча.
- Он самый, - ответил Максимыч.
- Ты Виктору объясни круг его обязанностей. Он завтра тебя сменит.
Хорошо, Дмитрий Максимович, - сказал Федор.
Когда за директором закрылась дверь, Федор предложил Виктору сесть на топчан.
Познакомив своего будущего сменщика с нехитрыми обязанностями кочегара, Федор стал угощать гостя чаем.
- Я на зимовку в Кривощеково приехал, - сказал Федор Завьялову. - Решил немного от города отдохнуть. С женой недавно развелся. Вспомнил про бабушку Анну.
- Бабушка Анна молодец, - сказал Виктор. - Всю осень грибы в лесу собирала.
Из получасовой беседы с Федором Завьялов узнал, что он служил когда - то на флоте и попал на судно, которое еще было на паровом ходу.
Потом Федор стал рассказывать Виктору, что когда был молодым, то очень много читал и всем интересовался. Еще рассказал, что после службы выразил желание поехать на освоение целинных земель.
- Фильм "Иван Бровкин на целине" видел? - спросил Федор Виктора.
- Да, - ответил Завьялов.
- Этот фильм в нашем совхозе "Комсомольский" снимали. Я лично принимал участие в массовке. С актером Михаилом Пуговкиным разговаривал, как с тобой.
Попрощавшись с Федором, Виктор на обратном пути домой зашел в гости к старшей сестре, сыграл три партии в шахматы с зятем Николаем, добродушным мужиком.
Когда Николаю сообщил, что с завтрашнего дня будет исполнять обязанности кочегара, последний одобрил его выбор.
- Чужой труд всегда уважаю, - сказал зять. - Когда чем - то занят, время быстро летит.
За полгода работы в кочегарке Завьялов сделал удивительное открытие.
В ночные часы, когда он оставался в полном одиночестве, не подчинялся никому,ничьей воле.
Ему нравилось вспоминать содержание прочитанных книг, сюжеты увиденных кинокартин.
Спустя годы в одной из записных книг писателя Варлама Шаламова Виктор прочитал такую запись: - "Самое идеальное состояние человека - это одиночество. Когда два человека вместе - возникают проблемы. А если три человека собрались, то начинается хаос".
Очнулся Завьялов из этого состояния мечтательности весной, когда получил повестку о призыве в армию.
Андрей Ветров
У Виктора Завьялова был товарищ по детским играм - Андрей Ветров. Отличался Андрей от всех своих деревенских ровесников совершенно непредсказуемым характером, который он несет по всей своей жизни.
Судьба давно разбросала земляков по белому свету, и каждый раз, вспоминая Андрея, Завьялов снова и снова восстанавливает его рассказ о трагическом происшествии, который случился с ним давно, тридцать лет назад, в родных местах. Вот что поведал Завьялову Андрей.
- Было это уже после армии. Я на Севере работал. Под Сургутом осваивали Федоровское месторождение. Трудились без выходных. В счет будущих отгулов.
Я тогда еще не женатым был.
Лето наступило.Обь разлилась, как море. Бригадой махнули на юг. В город Жданов. Позагорали на азовских пляжах. Вина попили.
В начале сентября кончается вольное житье. Решил порадовать родителей.
На пути с юга заехал домой.
Мать с отцом обрадовались моему возвращению. Правда, после бани, мать сообщила мне сногосшибательную новость. Надежда Снегирева, которая училась в параллельном классе, моя первая школьная любовь, выходит замуж. Жених из соседней деревни. Говорят, что приезжий. Выпускник сельхозинститута. В колхозе работает агрономом.
Вроде бы мы с Надеждой давно расстались. Она меня после дембеля уговаривала остаться в Кривощеково, но я не поддался на ее уговоры. Решил по своему, поехал осваивать нефтяную целину.
Надежда где - то с полгода писала письма. Мне что - то неохота ей было отвечать. Переписка заглохла сама собой.
Надежда перебралась в Казанку. Стала секретарем у председателя колхоза.Там и встретила своего будущего мужа.
Наскоро поужинав, по дороге в клуб, я зашел в сельмаг и купил ящик вина.
Боев Сережка как раз зашел за сигаретами. Мы погрузили ящик с вином в кабину его "Газ - 53" и поехали на танцы. Угощал, я помню, всех подряд.
Потом, изрядно захмелев, предложил Боеву съездить в Казанку. Набилось нас в кабину пять человек. Покуролесили по Казанке мы часа полтора.
Было уже поздно. На свадьбу мы опоздали. Гости разошлись по домам.
Допили мы остатки вина и поехали обратно домой, в Кривощеково.
И надо случиться, что Сережка Боев не справился с управлением и опрокинул грузовик в кювет. Все сидящие в кабине посыпались, как горох.
Ночь безлунная. Не зги не видно.
Кроме меня, при опрокидывании автомобиля, никто серьезно не пострадал - отделались ссадинами и ушибами.
В момент аварии я спал мертвецким сном и меня выбросило из кабины на влажную траву. Роса густая упала.
Парни охая и ахая один за другим поднялись на большак и пошли в сторону Кривощеково. Про меня никто не вспомнил.
Я проснулся от холода. Продрог сильно. Зуб на зуб не попадает.
Хотел подняться на ноги, а ноги меня не слушаются.
Что делать? Хмель из головы выветрился. Стал по - пластунски ползти в сторону дороги. В позвоночнике боль адская.
Хорошо, как раз наши комбайны возвращались на стан. Колька Комаров, по кличке "Гроза полей", увидел меня с мостика в канаве.
На мое счастье, на мне была надета белая рубашка.
Мужики не растерялись. Меня вытащили из канавы на щите и срочно на машине отправили в больницу в Ишим.
Спустя два дня, когда я лежал загипсованный, лечащий врач сказал отцу, что я второй раз на свет родился.
- У Вашего сына не поврежден позвоночный столб. Надежда на выздоровление есть!
Через полгода, после реабилитации, вернувшись в Сургут, я был переведен из бригады освоенцев на базу, на легкий труд.
Любовь
Попав в Судьбадаровку после института, Виктор Завьялов жил совершенно один.
Столоваться ходил в райцентровский ресторан "Колос", который находился рядом, по соседству с редакцией.
Виктор опоздал на обед. Все столики были заняты, оставалось одно место у окна, где одиноко сидела молодая женщина, которую он хорошо знал по виду.
Обычно она появлялась в сопровождении подруг с работы, многословных и шумных, поэтому еще раз окинув зал, Виктор направился к свободному месту у окна.
Подойдя к столу, Виктор поздоровался с незнакомкой.
В перерыве, пока официантка ходила на кухню за блюдами, неожиданно возник разговор.
- Не подскажите, как мне найти улицу Заречную? - спросил Виктор у женщины.
- Охотно подскажу, - ответила она. - Это район Березовки в поселке. Где - то полчаса езды на маршрутном автобусе.
Через полчаса Виктор узнал, что его собеседницу зовут Ольгой.Что она трудится в бухгалтерии райбольницы.
Завьялова удивило, что Ольга разговаривает с ним просто и свободно, как с давним знакомым.
Вступив на стезю газетчика, Завьялову каждый день приходилось встречаться и разговаривать с незнакомыми людьми, задавать им наводящие вопросы, чтобы добыть крупицы информации для будущих заметок и статей.Опыт общения в очередной раз сослужил Завьялову хорошую службу. Он познакомился с симпатичной женщиной. То, что обручальное кольцо у ней оказалось на правой руке, его не особенно смутило. Сам он был не женатым молодым человека и с обозримом будущем не собирался себя обременять брачными узами.
Его срок пребывания в Судьбадаровке был равен одной неделе, и знакомство с Ольгой он расценивал как легкий, ничего не значащий флирт.
Когда Завьялов с Ольгой вышли из столовой, Виктор прежде чем расстаться, спросил у своей попутчицы: - Вы не знаете Кондрата Васильевича Заварзина, ветерана войны?
- Почему не знаю, - ответила Ольга. - Это мой родной дедушка. Мы с ним живем под одной крышей. Охотно могу Вас с ним познакомить. У меня в пять часов заканчивается рабочий день. Приходите на остановку в половине шестого и мы с Вами поедем на рейсовом автобусе в Березовку.
Вторую половину дня Завьялов был очень занят в редакции газеты и вспомнил о встрече с Ольгой на остановке, когда отнес в секретариат репортаж с рыбозавода.
Виктору почему - то от мысли от предстоящем свидании стало легко и тревожно, как в момент отправления в далекое путешествие в незнакомые места, которые он не разу не видел. Движение чувств уже обрело необратимый характер и Виктор знал, что лишь встреча с Ольгой через полчаса способно их направить в одно, ему нужное русло. А пока...
Сомнения вдруг вплотную подступили к нему, застали его врасплох в момент окончательного решения, и Виктор невольно оказался перед выбором: жить как жил раньше, по накатанным рельсам, или же жить наугад, ощупью.
Была минута, когда Завьялов хотел отказаться от своего намерения . Мало ли могло быть причин, чтобы помешать задуманному. Толя Савельев, фотокор, заходил в кабинет и звал на вечернюю рыбалку. Завьялов отказался от заманчивого предложения. И все ради чего?
С Заварзиным он мог встретиться и побеседовать в рабочее время. Ольгу спросил про будущего героя своего очерка только из - за того, чтобы только о чем - то спросить.
- Одним знакомством больше, одним знакомством меньше, - успокоил себя Завьялов и направился к автобусной остановке.
Во время этого свидания Ольга показалась Завьялову привлекательнее, чем в момент встречи и знакомства в ресторане. Все сомнения разом отхлынули от его сердца и он уже не жалел, что потратит вечер на поездку в самый глухой район поселка.
- Газетчика ноги кормят, - вспомнил он любимое выражение своего лучшего друга Олега Макарова, благодаря которому он занял вакантное место в районной газете.
- Глядишь, Заварзин, окажется интересным человеком, - размечтался Завьялов, когда сел у окна на заднем сидении автобуса. Ольга сидела впереди него и внешне не проявляла к Виктору никакого интереса. Только незаметно кивнула ему,когда он подошел к остановке в назначенное время, продолжая вести разговор с пожилой женщиной.
За полчаса езды на автобусе, Завьялов невольно вспомнил свою самую первую любовь.
Было это сразу после возвращения из армии в начале лета. Раньше демобилизоваться Виктор не мог. Служил в учебном подразделении и пришлось ждать выпуска курсантов.
Девушку звали Верой. Она приехала на практику в школьный лагерь.
Вечерами ходила с подругами на танцы в деревенский клуб. Танцы были под радиолу.
Были свидания, поцелуи под луной.
А была ли настоящая любовь?
Счастье Виктора длилось недолго - всего месяц!
Все совпало в одночасье - возвращение из армии и высокий градус чувств, которых было с избытком.
Завьялову казалось по происшествии лет, что он тот незабываемый июнь был пьяным без вина.
Пьянила свобода и пьянила близость юной девушки, его ровесницы.
Были слова, но не было самого главного - поступка.
Хомут на шею одевать Виктор не торопился.
За душой, кроме десятилетки и службы в армии, ничего не было.
Расставание с Верой было тревожным.
Да и она с какой - то мудрой проницательностью, которой женщины наделены от природы, не строила воздушных на песке и не городила не сбыточных планов.
С Заварзиным, дедом Ольги, у Виктора встреча не состоялась. Дед уехал на рыбалку к своему другу в соседнюю деревню и обещал вернуться на следующий день.
Чего греха таить, Виктор был даже рад, что теперь он весь вечер проведет с Ольгой, которая быстро поужинав, пошла с ним со своим новым знакомым гулять в соседнюю березовую рощу.
Что было потом? Виктору еще ни разу не приходилось испытывать такого напора женской страсти, которую Ольга проявила к нему. Казалось, что от стихийного потока талых вод рванула плотина из земли, которая не выдержав, пустила его сметать все препятствия и преграды.
На целине
Однажды Виктора Завьялова в середине восьмидесятых послали в командировку в целинный совхоз на уборку урожая. Была такая мода в советские времена, слать горожан на помощь сельчанам.
Завьялов работал оператором на газовом промысле и когда на утренней планерке начальник цеха Сергеев назвал его фамилию с списке командированных, не огорчился, а напротив, обрадовался.
Обрадовался, что покинет привычный круг обязанностей и забот.
А то, что два месяца придется жить в глухой степи без привычных домашних удобств, это обстоятельство Завьялова особо не беспокоило.
Виктор родился и вырос в глухой сибирской деревне, в которой керосиновая лампа была украшением зимних вечеров.
Главным Завьялов считал не быт, а людей, которые тебя окружают.
В этот раз Завьялову повезло. Его соседом по общежитию оказался выпускник Оренбургского пединститута, закончившего факультет иностранных языков Алексей Ермилов, работавший переводчиком в управлении "Газдобычи".
- Как тебе , Алексей, удалось стремительно переквалифицироваться из педагога в переводчики? - спросил Завьялов своего нового знакомого, когда они после рабочего дня сидели на скамейке у одинокого тополя.
- Я поехал по направлению в Грачевку трудоустраиваться. Прихожу в роно в отдел кадров, называю школу, в которой я год назад проходил практику. Женщина - кадровик позвонила директору школы и переговорив с ним по поводу меня, сказала, что преподаватель немецкого языка, которая была в декретном отпуске, вчера вышла на работу.
Вернулся домой, в Оренбург, а через неделю уже встречал в Шереметьево специалистов по наладке технологического оборудования из ФРГ.
- Ну и как немцы оценили твой уровень знания немецкого языка?
- В аэропорту они мне ничего не сказали, а вот вечером в ресторане, приняв горячительные напитки, когда лед официальности был окончательно растоплен, один из собеседников мне сказал, что мой немецкий - это язык их бабушек и дедушек.
- Жизнь не стоит на месте! - сказал Завьялов.
Из дальнейшего разговора Виктор узнал, что Алексей много читает, интересуется исторической литературой.
И стал рассказывать о знаменитом лейтенанте Шмидте.
Петр Шмидт , - продолжал Алексей, - личность довольно противоречивая. Он действовал как настоящий террорист: грозился перестрелять всех офицеров, взятых в заложники на борту "Очакова". Еще он хотел уничтожить миноносец, стоявший рядом с мятежным кораблем.
У Шмидта был 16 - летний сын, которого он впутал в свою авантюру.
Командующий Черноморским флотом действовал решительно: он отдал приказ открыть огонь по мятежному кораблю.
Петр Шмидт с сыном первыми сиганули за борт, спасаясь от пожара, возникшего на палубе.
Петра Шмидта расстреляли, а его сын после Февральской революции обратился к Временному Правительству с просьбой добавить к его фамилии слово "Очаковский".
Очутившись в эмиграции, он сильно страдал от его выполненной просьбы.
Белые эмигранты сына Петра Шмидта ненавидели.
Мятеж на "Очакове" был подавлен.
Власть продемонстрировала свою силу. И это подействовало на бунтовщиков: революция пошла на убыль.
- Я тоже люблю читать, - сказал Завьялов Ермилову. Недавно посчастливилось одолеть мемуары графа Алексея Алексеевич Игнатьева " Пятьдесят лет в строю".
Интересная книга. Автор - из родовитой семьи.
Закончил Петербургский пажеский корпус, получил прекрасное домашнее образование.
Игнатьев считает, что Николай Второй был не очень далеким человеком.
Ходынка и Кровавое воскресение никак не отразились на его умонастроении.
Быть пажом - очень дорогое удовольствие. Хорошо, что у Алексея Игнатьева был богатый дядя, который подарил ему настоящего строевого коня.
В русской армии было много муштры и показушности.
В гвардейских частях постоянно ощущалась нехватка офицеров. Они, особенно в летнее время, как правило, разъезжались по заграницам и своим родовым имениям.
Еще офицеры очень много пили. Это был своеобразный священный ритуал.
Граф Алексей Игнатьев знал не по наслышке нравы царского кружения. Знал, что нравы в нем были не самые лучшие.
По мнению автора, царь был не очень далеким, а главное - это был совершенно безвольный человек, который в переломное для России время не предпринял никаких шагов для укрепления власти, для увеличения обороноспособности государства.
Русско - японская война, в которой участвовал Игнатьев, стала своеобразным прологом крушения династии Романовых.
Японцы великолепно вели наступательные операции. У них было много пулеметов и современных орудий.
Виноват ли генерал Куропаткин в поражениях на полях сражений в Манчжурии?
Почти половина русских войск на Дальнем Востоке была набрана из резерва. Это были степенные мужики, уже обремененные семьями и хозяйством.
Между офицерами и солдатами лежала непроходимая пропасть
Сам Куропаткин был толковым командиром, много работал с документами, издавал приказы, но все его усилия уходили в песок.
С Дальнего Востока Алексей Игнатьев добирался очень своеобразно: заключил негласный союз с машинистом паровоза.
Кормил, поил... и тот вез состав через взбаламученную первой революцией Сибирь.
После окончания войны Алексей Игнатьев едет отдыхать в Европу, в Париж.
Европа поразила графа своей упорядочностью.
Он получает назначение в скандинавские страны. Назначение совпадает с женитьбой на хорошенькой петербуржской барышне.
Годы, проведенные в Дании, Швеции и Норвегии, Игнатьев считал очень полезными для формирования его, как профессионального посла. Он считает, что заниматься шпионажем в стране, которая тебе доверяет, большой грех.
И заботился всегда о своей безупречной репутации.
Мать русского императора Николая Второго принцесса Динара раз в год на яхте посещала свою историческую родину - Данию.
Когда яхта возвращалась в Петербург, то она, как правило, была перегружена всевозможными деликатесами, которые ввозились в Россию без всяких таможенных пошлин.
Одна из родственниц царя, выйдя замуж за шведского принца, устроила однажды Игнатьеву сцену.
Она решила, что он в форме русского офицера должен с ней продефелировать по улицам шведской столицы.
Граф Алексей Игнатьев категорически отказался выполнять капризы избалованной дамочки.
Эта дамочка потом бежала в Париж, оставив мужа с маленьким сыном.
После революции она пыталась вернуться в прежнюю семью, но 20 - летний сын не захотел признавать своей матерью великосветскую блудницу.
Игнатьев считал Скандинавию задворками Европы. Ему хотелось окунуться в настоящую большую политику. И мечта его исполняется.
Он получает назначение в Париж, в горячо им любимую Францию.
- Для меня Франция - это актер Жан Габен! - воскликнул Алексей Ермилов.
И поведал Завьялову интересные факты из жизни известного актера.
Жан Габен во время Второй мировой войны сопровождал конвои в Мурманск.
Однажды корабль, на котором Габен был матросом, стал жертвой немецких торпедоносцев. Корабль затонул.
Жан Габен и его сослуживцы оказались в ледяной воде.
К счастью, через полчаса, попавших в беду моряков, подняли на борт другого корабля, который следовал по тому же самому курсу.
Войну Жан Габен закончил танкистом.
Свою награду "За боевые заслуги" он считал самой главной.
Еще за время войны сильно изменился его облик: Жан Габен поседел.
Первой женой Габена была актриса Дитрих.
Она имела немецкие корни и французская публика ее не любила.
Видя такое отношение к себе со стороны французов, Дитрих засобиралась за океан, в Голливуд.
А Габен никуда ехать не хотел. И они расстались.
Жан Габен участвовал в создании фильма на всех стадиях.
Особенно от него доставалось сценаристам.
Он не терпел малейшей фальши.
Актер Жан Габен был предельно искренним, поэтому создал на экране запоминающиеся образы.
Вечернее солнце катилось за горизонт. Прохлада стала ощущаться в воздухе.
- Давненько я не общался с таким интересным собеседником, - сказал Виктор Завьялов Алексею Ермилову.
- Я тоже рад был с тобой познакомиться, - ответил Ермилов.
- Только высокий градус интересов к истории, к фильмам, к жизни делает разговор продуктивным, - немного помолчав, сказал Алексей.
Командировка началась. Завтра ждал трудовой день.
Разное
Писатель Виталий Николаевич Семин родился в Ростове - на - Дону 12 июня 1927 года. В 1942 году из оккупированного города был вывезен в Германию на принудительные работы.
"С этой болью нельзя было жить. Ее надо было высказывать. К словам у него не было никакой привычки, но память была подготовлена, зрение изощрено. Он должен был извлечь максимум из того, что испытал в жизни. Нужно было время".
"Сильный человек - это, конечно, хорошо. Но ведь сильный человек - проблема скорее биологическая, чем нравственная и социальная.
Не родился с сильной нервной системой - и все! Что же тут делать?
Общественная организация, которая предоставляет свободную конкуренцию людям с сильной нервной организацией и со слабой, - всегда на стороне тех, у кого нервная система сильна.
Слабые вынуждены приспосабливаться с сожительству с сильными. И так как сильные никогда не ищут оправдания своим поступкам - действуют так, как им заблагорассудится, то оправдание их действиям находят слабые. Они - то и выдумывают нравственные кодексы для сильных, кодексы, удобные сильным. Самый яркий пример такой организации - лагерь. Там сильные верховодят абсолютно. Самые сильные - это охрана, начальство. Но оно так высоко, что нужды лагерников видит как с птичьего полета. Все внизу - мелкие букашки. А в самом низу букашки резко отличаются друг от друга. И здесь - то сильные делают со слабыми что хотят.
А слабые - букашки с развитыми мозгами в самоослеплении хотят себя видеть сильными, и, вместо того, чтобы защищать себя такими, какими они есть на самом деле дают нравственное оправдание сильным, даже если они злодеи".
Советы Юрия Власова
Вести тренировки через два дня на третий по полтора - два часа. Контроль за давлением 115 - 70, пульс - 64.
Надо не есть жирное и не напарываться на ночь.
Надо избавляться от лишнего веса.
Лишний вес - это лишние проблемы.
Если человек себя не тренирует, у него слабенькое сердце, слабенькие мышцы,слабенький обмен веществ, слабое движение крови и слабая иммунная система.
Обязательно должно быть движение!
Бег ли это, ходьба, упражнения с гантелями, зарядка, плавание, лыжная прогулка - не имеет значение.
Важно двигаться, держать себя в тонусе, быть сильным для того, чтобы как можно дольше пользоваться красотой жизни.
Тот, кто мало двигается - нездоровый человек, а толстый - больной. Это аксиома.
Занятие физкультурой вырабатывает дерзкое отношение к жизни.
Быть здоровым - наука непростая.
Здоровый образ жизни - это еще и доброта души.
Возвращение Памяти
© Copyright: Валерий Пономарев, 2019
Свидетельство о публикации №219031301486
Свидетельство о публикации №219031301486
Рецензии
Когда твои мысли не привязаны к конкретному источнику, а свободно парЯт, тогда твои вещи интереснее, слова не "идут по команде и строем", они вольны и тем повествование ярче и притягательнее. Неплохо! Мне понравилось.Удачи! Опечатки подчисти!
Владимир Герасимов 55 14.03.2019 10:14 • Заявить о нарушении
Владимир Герасимов 55 14.03.2019 10:14 • Заявить о нарушении
Владимир!Должен согласиться с твоим выводом. Слова сами просятся в текст, когда к ничему не привязаны.
С уважением, Валерий
Валерий Пономарев 14.03.2019 12:44 Заявить о нарушении
С уважением, Валерий
Валерий Пономарев 14.03.2019 12:44 Заявить о нарушении
Кое что ещё раз перечитал! Да, серьёзный срез времени нашего! Вещь скорее всего художественно - публицистическая - так как красной нитью проходят и жизненно-философские взгляды автора.От этого рассказы познавательны и интересны, очень к месту важные исторические экскурсы и зарисовки, ссылки на классиков.Но есть и бросающиеся в глаза повторы оборотов речи, событий!
Владимир Герасимов 55 18.03.2019 17:31 Заявить о нарушении
Владимир Герасимов 55 18.03.2019 17:31 Заявить о нарушении
Благодарю, Володя, за анализ текста. Постараюсь исправить недочеты.
С уважением, Валерий
Валерий Пономарев 18.03.2019 17:50 Заявить о нарушении
С уважением, Валерий
Валерий Пономарев 18.03.2019 17:50 Заявить о нарушении